написанные, естественно, лапой...
Я родился 1 июля 1993 года, в благополучной кошачьей семье, и моей Маме-Кошке это принесло немало радости.
Я подрастал, как и всякий нормальный котенок, но от моих сестричек меня отличали глаза: цвет у них был как у васильков в поле и как у самого синего неба, которое только можно увидеть над землею. Вы спросите – откуда я в таком раннем возрасте мог знать про васильки и про небо? Все очень легко: Мамины хозяева стали брать нас всех на дачу, и во время этих путешествий я, сидя с Мамой-Кошкой и девчонками в большой корзине, познавал красоту мира, а мир в лице встречных-поперечных дачников познавал выдающуюся прелесть тайской породы кошек и восхищался чудесами Творца.
Но, как заведено, радость нашей миленькой семейки вскорости сменилась печальными мыслями о скором расставании. Мы подрастали, становясь нахальными и прожорливыми кисками, от которых спасу не было, и Маминым хозяевам не пришла в голову никакая иная добрая мысль, кроме как разлучить нас, раздав «в хорошие руки».
Я отправился к девушке Вике, которая уже досчитывала последние дни до свадьбы, и моя хвостато-глазастая особа чуть ли не явилась предметом раздора, которого удалось избежать лишь благодаря моей наследственной премудрости: я сразу смекнул, кто в доме будет хозяином. Викиному жениху я изобразил максимум почтения и доброжелательности, как учила Мама-Кошка, и он, глядя в мои потрясающие глаза, сказал, что такого красивого котенка, и правда, никогда не видел, и что пусть живет, небось, не обеднеем.
Вика очень скоро про меня забыла, уделяя внимание лишь этому двуногому, который сразу запретил мне все самое необходимое: я не имел права ходить по столам и хозяйской постели, возлежать на диванах и креслах, играться с разными маленькими штучками, которые, между прочим, в больших количествах валялись в беспорядке там и тут, драть обои, залезать в шкафик с одеждой и на полочку в прихожей, трогать лапкой шторки, телевизор и всё остальное … Голос подавать также не разрешалось ни по какому поводу - даже когда мой горшок, служивший ранее ванночкой для проявки фотопленки, настоятельно требовал очищения. Еда тоже была не ахти какая, ибо государство человеков было в тот год погружено в разброд и шатания, что с фатальной неизбежностью сказывалось и на моем растущем организме. Короче говоря, жил я в прихожей около туалета, и ложем мне служил чей-то старый пиджачок с прорехами; скудный хлеб свой, подаваемый на нечистом блюдечке, орошал я горючими слезами протеста, которые как-то сами по себе катились из моих невероятных глаз - цвета как у васильков в поле, и как у самого синего неба, которое только можно увидеть над землею.
Скоро стало ясно, что прибавление в семье неизбежно, и на меня стал поглядывать очень косо Викин муж, которого я про себя давненько уж назвал бурбоном и вредителем. Человеческого младенца, я, по его рассуждению, должен буду обязательно зацарапать и пожрать, и потому надлежало от меня немедленно избавиться . Вика мужу не перечила, и кормить меня стали однократно.
Единственным человеком, по-настоящему обеспокоенным моей дальнейшей судьбой, оказалась Мамы-Кошкина хозяйка, до которой долетели слухи о замышляемом злодействе. Она даже пришла ко мне, и, крепко расцеловав, пообещала, что напишет объявление в газету, после чего меня обязательно укотовят, и жизнь моя станет сытной и радостной.
Мне к тому моменту стукнуло 10 месяцев, возраст, можно сказать, вполне уже сознательный. Вот я и придумал: как только съеду из этой каталажки на новую квартиру – воздам отмщение людишкам за поруганное детство! Нет у меня ни дома, ни флага, терять нечего, а значит и море - по скакательный сустав.
А через несколько дней пришла рыжая. Вернее, не пришла, а неожиданно возникла на пороге, насмерть перепугав и меня, и Вику с бурбоном. В руке она держала хозяйственную сумку, в предназначении которой сомнений не возникало. Я технично слинял под ближайший диван, откуда можно было подглядывать и подслушивать безнаказанно.
Рыжая сообщила, что у них в доме нет маленьких детей, и спросила, как меня зовут. Да никак, отрефлексировал я, и горько усмехнулся в поникшие усы, ибо иначе как «кс» ко мне тут никогда не обращались. А разве «кс» - это настоящее имя?! Но наглючий бурбон вдруг огласил меня Маркизом, и стал рассусоливать о том, что я котик просто прелесть, и что ах-ах как жаль ему со мною расставаться… «Мммм - да, попала рыжая…лихо тебе придется…коварна и мстительна кошачья натура…ну иди, иди с-с-сюда, попробуй меня в рр-руки взять…» - такими словами возбуждал я в самом себе древние черты дикого и хищного пращура, как бы собирающегося наведаться в стан кровного врага.
А дальше все было очень просто: она растянулась на полу, заглянула под диван и негромко позвала: Маркизик, кисюся, поехали скорей домой, я там тебе и мясушко, и рыбку приготовила…
Я был отчаянно голоден.
Врет… конечно нагло врет… Ну а вдруг - правда?!
Я выбрался из темноты поддиванья, встретились мы, можно сказать, нос к носу, и тут произошло что-то волшебное: я увидел ее глаза. Они были такого же цвета, как у васильков на поле и как у самого синего неба, которое только можно увидеть над землею.
Вещей у меня никаких не было, как не было и причин задерживаться. В сумку я забрался самостоятельно, чем премного удивил всех присутствующих.
Через полчаса мы были дома.
Продолжение моих Мемураров когда-нибудь последует))
Друзья, читайте нас, ставьте дизлайки лайки, подписывайтесь на наши новости, - здесь уже интересно! Комментируйте, делитесь линками со своими друзьями, обсуждайте, предлагайте - мы открыты для всех!
Всегда Ваше - "Право Жить".