Сегодня 30 лет, как не стало Сергея Довлатова. Он умер жарким августовским днём в Нью Йорке, в машине скорой помощи. Остановилось сердце. Ему было всего 49.
Мне всегда хотелось писать так, как Довлатов: лаконичными, рублеными фразами, за которыми открывается целый мир. Предельная ёмкость выражения. Необычная в нашей многословной и многослойной стилистике любителей придаточных предложений и завихряющихся прилагательных, как отмечал И. Бродский. И говорящий кратко, тем более кратко пишущий, обескураживал.
Оторваться от его книг было невозможно. На его первый вышедший в России в 1993 году, и ставший потом культовым, трехтомник с рисунками «Митьков» я потратила тогда свои первые заработанные деньги.
Выбор между тюрьмой и Нью Йорком
Много позже я узнала, что этот его фирменный слог, эта чистота и кажущаяся простота появились у Довлатова уже в Нью Йорке. Где, по словам его жены Елены Довлатовой, он переписал все свои произведения. Редактировал их собственноручно и многократно.
Там же, в Америке, к нему пришла слава писателя. Вышли двенадцать книг на русском, его печатал журнал New Yorker — невероятное достижение для русского писателя. До Довлатова там печатали только Набокова. Довлатов дожил до переводов своих книг на английский, они выходили не только в Америке, но и в Швеции, Финляндии, Дании. Однако сам писатель не придавал этим успехам большого значения:
«В Америке успех и слава — не одно и то же. Успех и деньги — не синонимы. Мой, скажем, вид успеха называется critically acclaimed — „отмеченный критиками“. К деньгам это серьезного отношения не имеет. К славе — тем более» .
Я уехал, чтобы стать писателем, говорил Довлатов. И он стал им, осуществив несложный выбор между тюрьмой и Нью-Йорком. «Единственной целью моей эмиграции была творческая свобода. Никаких других идей у меня не было, у меня даже не было особых претензий к властям: был одет, обут, и до тех пор, пока в советских магазинах продаются макаронные изделия, я мог не думать о пропитании. Если бы меня печатали в России, я бы не уехал», — признавался он.
Наш канал «Жизнь экспата в Эмиратах», на котором вы сейчас это читаете, — во многом о жизни в эмиграции. Да, это не Америка. Да, сейчас не 80-е годы прошлого века. Но меткие наблюдения Довлатова актуальны и поныне. И в «Америке» и «американцах» можно увидеть практически любую страну. В каждом городе, где есть русскоговорящая диаспора, есть Моня со своим магазином.
Это, кстати, одна из моих любимых шуток у Довлатова. Возле их дома в Квинсе (район Нью Йорка) был магазин, в котором Сергей проводил немало времени. Владельцем был некий Моня, у которого Довлатов как-то спросил: «Почему у вас лещ с мягким знаком?», а Моня ответил: «Какой завезли, таким и торгуем». Эта шутка вошла в одну из заметок «Нового американца» – газеты, которую Довлатов издавал в Америке.
Такой Моня может быть в любом месте мира. И чем больше я живу за границей, тем отчетливо это понимаю.
Сегодня, в день памяти моего любимого писателя, я хочу поделиться его цитатами об эмиграции. Они ничуть не потеряли актуальности, на мой взгляд.
Эмиграция – это как родиться заново
Эмиграция как явление — это «что-то нереальное», писал Довлатов, «что-то, напоминающее идею загробной жизни. То есть, можно попытаться начать всё сначала. Избавиться от бремени прошлого».
И это очень точно подмечено. Причём, чем в более старшем возрасте ты уезжаешь, тем больше этого груза прошлого. А ещё это почти всегда страшно:
«Меня пугал такой серьезный и необратимый шаг. Ведь это как родиться заново. Да еще по собственной воле. Большинство людей и жениться-то как следует не могут…»
Кто из уехавших с этим не согласится?
Но вместе с тем, трудно спорить и с этим высказыванием Довлатова:
«Единственная страна на земном шаре, где человек непонятного происхождения, владеющий восточноевропейским языком, будет чувствовать себя естественно, — это Америка». Как ни странно, я бы ещё добавила, что это и ОАЭ. Русскоговорящих здесь, которые не особо стремятся выучить английский, интегрироваться в общество, но при этом живут и что-то зарабатывают, в Эмиратах тоже немало. Да и не только в Эмиратах.
«Америка — не рай. И не распределитель ЦК. Америка не только вознаграждает одаренных и работящих. Америка жестоко отрезвляет самонадеянных и заблуждающихся. Причем, выигрывают и те, и другие. Одаренным и работящим воздается по заслугам. Самонадеянные и заблуждающиеся утрачивают вредные иллюзии. И то, и другое — благо».
Ещё одно наблюдение С. Довлатова, которое актуально не только для Америки.
Любой, кто пожил в ОАЭ, мог бы подписаться и под этими словами Довлатова, подставив вместо «американцы» наше тут любимое «локалы», то есть эмиратовцы:
«К американцам мы испытываем сложное чувство. Даже не знаю, чего в нем больше — снисходительности или благоговения. Мы их жалеем, как неразумных беспечных детей. Однако то и дело повторяем: "Мне сказал один американец…"»
А вот эти слова писателя созвучны лично мне:
«В Америке я так и не стал богатым или преуспевающим человеком. Мои дети неохотно говорят по‑русски. Я неохотно говорю по‑английски».
«Я понял, что никогда не буду писать об Америке, никогда не перейду на английский язык».
Про Америку Сергей Довлатов, действительно, так ничего и не написал. В этой стране к нему пришла слава и долгожданное признание. Но ужиться с тамошней культурой у него не получилось. По воспоминаниям его друга Евгения Рейна, незадолго до смерти писателя накрыла жесточайшая депрессия. Про русскую и советскую жизнь всё было уже написано, а про Америку Довлатов писать не мог.
«Думаю, что Нью-Йорк — мой последний, решающий, окончательный город. Отсюда можно бежать только на Луну…» – это тоже Довлатов о месте своей жизни. Нью Йорк действительно стал его последним городом. И лично мне хочется верить, что его вовсе не похоронили там на кладбище «Маунт Хеброн». Из машины скорой Сергей просто сбежал... да, хоть бы и на Луну. Куда-то туда, где нет больше боли и депрессии...
#сергей довлатов #эмиграция