Страшная тишина одолевает мной. Она хуже любого грома, любой бури, потому что наступает незаметно и уже не уходит. Стук сердца – вот все, что остается на потеху. Мысли превращаются в раскаленный пар, который бросает идею из стороны в сторону. И я смотрю на все это, а сказать не могу. Не могу. Слишком мало в этом толку, и если бы талант был золотым песком, в руках моих не оказалось бы ничего, кроме сита. И сколько бы я унес с собой? Но есть надежда, и эту надежду я ненавижу...
И вечно чего-то ждешь. Ждешь этих алых закатов, обжигающих Петербург, ждешь случайных историй, которые ты не запомнишь и ждешь глаза, эти милые улыбающиеся глаза и стрелки, и уголки губ... Никчемные грезы и тоска, тоска, тоска!
А бывает поднимешь голову, а там наверху небо, словно чай с молоком, и радуешься. Словно холодное змеиное брюхо ползет за шиворот. Мимо летят фары, и летний вечер. Запахи пыли и лип танцуют медленный танец, и такой мир на душе, что снова становишься мягким, наивным дуралеем и веришь, и ждешь, и слушаешь эту чертову тишину.