Продолжаю серию воспоминаний о советском цирке. Сегодня - о шапито.
В не очень крупные города, в которых не было стационарных цирков, летом приезжали шапито. Это такой цирк под брезентовым шатром. Так же была дирекция, в ведении которой находились не только обычные обязанности, но еще и сбор-демонтаж данной конструкции и перевоз всего добра на новое место. Кроме дирекции все остальные работники были сезонными: столяры, электрики, контролеры, разнорабочие и т.п. Молодые артисты часто устраивались на должности разнорабочих и таким образом подрабатывали к основной ставке. А их неработающие нецирковые жены – работали контролерами и кассирами.
Артисты не любили работать в шапито. Гримерки в тесных вагончиках, проблемы с душем после выступления, гостиницы удаленные от места работы и без кухонь.В самом шапито в холодные дни - холодно, в жру - невыносимо душно. Тогда еще не было шапито с климат-контролем, как сейчас.
Если жарко, то более всего страдал оркестр, так как артисты под разогревшимся куполом, да еще жаркими софитами отрабатывали 5-7 минут и уходили с манежа, а оркестр сидел наверху все представление, и после музыканты выбегали мокрые с головы до пяток как из парилки, скидывая рубашки, а то и раздеваясь до плавок. Не до стеснения было.
Я работала в двух шапито: в Таганроге и Саранске.
В Таганроге цирк стоял возле рынка, а жили мы по квартирам. Администрация оплачивала наше проживание. Мы с одной девушкой жили у бабули, которая пережила немецкую оккупацию. Рассказывала, что было страшно, напротив драмтеатра стояла виселица. А соседка в подполе прятала нашего раненого летчика. И однажды, когда к ней зашли немцы, и раненый издал какой-то звук или стон, хозяйка давай громко портить воздух, чтобы немцы не расслышали других звуков. Как ей это удалось, не знаю, со страха, возможно, и не такие звуки издашь. Немцы стали гоготать, и ничего не заподозрили.
В Таганроге было безобразное государственное снабжение продуктами. Помню, что нам давали какие-то карточки. Кажется, на колбасу и сливочное масло. Однако на снабжении зверей это не сказывалось. И вообще, по-моему, дефицит в ряде таких вот мест устраивала крепнущая торговая мафия. Потому что, когда мы в Таганроге приехали с цирковым экспедитором на какой-то городской склад получать продукты в дорогу, я ахнула: там было все в гигантских количествах – и копченые колбасы, и тушенка, и дефицитные тогда шпроты, и гречка - тоже почему-то тогда дефицитная. А в огромных морозильных камерах-комнатах – туши мяса. В общем, мы на собак получили все, что просили.
Но в Таганроге был превосходный рынок. Цены были, конечно, выше государственных, но купить там можно было если не все, то очень многое. Торговали в отличие от нынешнего времени, не перекупщики, а колхозы и просто единоличники – дачники и крестьяне. Работал рынок с 6 утра до 10 часов, как обычно в южных городах.
Именно на рынке в Таганроге я впервые увидела аппарат для приготовления горячих пончиков, где одинаковые кусочки теста падали в кипящее масло, плыли по кругу, переворачивались и плыли дальше, потом готовые падали в поддон. Завораживающее зрелище.
Второй город, где мы были с шапито – Саранск. Шапито поставили очень удачно в большом старинном парке. Когда наши конники вывели попастись лошадей, администрация парка стала протестовать. Но наши циркачи все равно время от времени пасли. И мы своих коз тоже выводили на свежую травку.
Поселили нас в центральной гостинице города, солидной, сталинских времен. Но вся цирковая жизнь текла возле шапито: там не только репетировали, там готовили обеды, загорали, общались и сплетничали. С нами работал оркестр харьковского цирка, разбитные и интересные мужики, какими обычно и бывают музыканты.
Возле гостиницы в Саранске был местный «бродвей», по которому нарядная молодежь дефилировала туда-сюда.
Из Саранска я улетела в Москву, где, обивая пороги Главка на предмет получения на руки своей трудовой книжки, случайно позволила себя сосватать в номер с дрессированными лошадьми.