Считается что Россия — один из лидеров по количеству женщин на высших управленческих позициях. Coda выяснила, что речь идет о главных бухгалтерах, которым постоянно грозит тюрьма.
Несколько лет по данным аудиторско-консалтинговой сети Grant Thorton Россия была впереди планеты всей по числу женщин (47%) в высшем менеджменте предприятий и организаций, что было поводом для гордости, громких заголовков и далеко идущих выводов об уровне равноправия в стране. В 2018 году Россия «пропустила вперед» Филиппины (46%) и Индонезию (42%) — согласно отчету Grant Thorton, теперь 41% «высших управленческих позиций» в России занимают женщины. Однако, заглянув в графики, можно увидеть самые часто занимаемые женщинами должности: HR — управление персоналом; и следом CFO, Chief Financial Officer, а по-русски — главбух. А кто такой главбух?
Во-первых, это женская профессия. В 2013 году исследовательский центр рекрутингового портала «Superjob» провел анализ резюме претендентов на различные вакансии. Согласно этому исследованию, 90% главных бухгалтеров — женщины. А среди их подчиненных — рядовых бухгалтеров — женщин и того больше — 95%. Аудиторские и налоговые проверки тоже в основном женское дело: 67% и 74% соответственно.
Светлана Бахмина, экс-фигурант дела «Юкоса», юрист и соучредитель благотворительного фонда «Протяни руку» не считает их топ-менеджментом:
«Женщины-главные бухгалтеры в принципе находятся в зависимом положении от руководителя. То есть они подписывают много чего, и при этом не имеют возможности отказаться. Ну то есть имеют, но тогда следующий шаг — увольнение».
Светлана отмечает, что главный бухгалтер часто несет на себе риски не только уголовного преследования: существует процедура в рамках возбужденных дел о банкротстве, когда кредиторы или арбитражные управляющие могут предъявлять иски о возмещении убытков к бывшим руководителям предприятия — например, банка — , признанного банкротом. Главный бухгалтер часто является членом правления такой организации, поэтому эти убытки предъявляются и ему. «А если учесть, что владельцы часто — “иных уже нет, а те далече”, то даже если женщину не посадили, то к ней могут быть предъявлены такие претензии, иногда речь идет о многомиллионных убытках. Даже если она не под стражей и не осуждена, то ей придется всю жизнь расплачиваться», — объясняет Бахмина.
Председатель «Бизнес солидарности» Яна Яковлева подтверждает, что главный бухгалтер часто является руководителем чисто номинально, потому что в малом и среднем бизнесе главный бухгалтер, которого Grant Thornton в своем исследовании отнес к руководству компании, как правило, не принимает решения о тактическом руководстве. Часто бухгалтер может даже не знать, откуда пришли деньги, но при этом в налоговой инструкции есть указания о «должной осмотрительности», которые постоянно пополняются новыми действиями, которые бухгалтерия должна совершить для проверки контрагента. А как может бухгалтерия его реально проверить, когда директор на любые вопросы отвечает «Так надо, работайте»?
«И получается, что директор или руководство сделки заключает, а бухгалтер их потом должен оформить и нести ответственность», — рассуждает Яковлева.
Нельзя сказать, что сами «руководительницы» не понимают, чем они занимаются и что их ждет.
«Я — главбух, наемный работник. В организации в принципе ничего не решаю, только трачу свои нервы, время на то, чтоб все было более-менее нормально, несу ношу практически за всех: за кадровика, за кассира, в общем, перечислять долго, да и не нужно, таких, как я, тысячи», — начинает свое сообщение на форуме «Бухонлайн» пользователь mari1967. Ее вопрос — как главному бухгалтеру обезопасить себя от уголовной ответственности? «И вот за то, что ты работаешь, как папа Карло, можешь попасть в любой момент под уголовную ответственность только потому, что должность у тебя такая — главбух» — продолжает пользователь.
Ее опасения понятны:
практика показывает, что риск привлечения к уголовной ответственности у главного бухгалтера выше, чем, например, у генерального директора.
Последний всегда может сослаться на то, что он занимается только общим руководством, стратегическим планированием, а в бухгалтерском деле не разбирается. Ну и вообще «всецело доверился главному бухгалтеру как специалисту в этой области».
Правозащитники тоже прекрасно знают, что в случае чего, первыми «по голове» в России получают именно CFO, а 159 УК РФ (мошенничество) — в числе самых распространенных статей, с которыми женщина садится в тюрьму. Например, на сайте: https://zekovnet.ru/o-lovle-prestupnikov/ правозащитной организации «Русь Сидящая» прямо написано: «Хорошо ловятся по 159-й одинокие женщины с детьми, бухгалтеры, которым директор велел туда-сюда денежную проводку сделать».
Журналист и глава «Руси Сидящей» Ольга Романова рассказывает: «Мужской состав в “Руси Сидящей” — это, в основном, политические. Женский состав — это бухгалтерия. Я убеждена, что все наши девочки вошли в статистику как женщины-руководители. Вот, например, Катя».
Катя — сотрудница «Руси Сидящей». Она расхититель жилищно-коммунального хозяйства Москвы. Кате было 20 лет, когда они сели втроем — вчерашние выпускницы экономического института и 19-летний парень-стажер, который даже не был оформлен официально.
«Это вот ЖКХ — отставной полковник там воровал по-крупному, а когда приходила очередная команда бухгалтеров, он ее просто командно сажал и говорил, что у него украли деньги. Какие деньги Катя могла украсть, будучи зарплатным бухгалтером? Только зарплаты, а они перечислялись на карточку. Но это никого не волновало. Два года отсидела, между прочим», — рассказывает Романова.
Ещё один пример — Инна Бажибина — один из координаторов «Руси Сидящей».
По решению Перовского районного суда в 2010 году Инна была осуждена на 15 лет лишения свободы.
23 месяца провела в СИЗО и в декабре 2011-го вышла на свободу — в период «медведевской оттепели», когда декриминализовали 188-ую статью о товарной контрабанде.
История Инны начиналась удачно: нашла работу по объявлению, успешно прошла собеседование и быстро нашла общий язык с генеральным директором фирмы. Проблемы начались, когда у компании сменился владелец, — по словам Бажибиной, он и инициировал уголовное дело против генерального директора фирмы Олега Рощина, а заодно и против нее.
«Преследование нашей компании давало следственным органам большие коррупционные возможности. Речь шла уже не о том, чтобы нас посадить, а о том, чтобы собрать как можно больше мзды. Они пришли ко всем наших контрагентам — а это были крупнейшие российские производители — и стандартная схема: изымаются компьютеры, документация, работа предприятия останавливается, а дальше идёт ничем неприкрытое вымогательство: дайте нам денег, и мы вас больше тронем и вернем все вещи. По самым скромным подсчетам, за два года уголовного преследования, они собрали около двух миллионов долларов», — спокойно рассказывает Инна, впрочем, сама же отмечает, что это просто пикантная подробность, второстепенная деталь.
У Бажибиной дома прошел обыск, сопровождавшийся издевками: «Как вы хорошо подготовились к обыску, что мы ничего найти не можем». Затем — череда допросов. Стало ясно, что у Инны нет шансов избежать статуса обвиняемой: «Они долго думали, что со мной делать, потому что обвинять меня было не за что, все было чисто: белейшая бухгалтерия с уплатой миллионных налогов на прибыль. Но им очень нужен был финансовый работник, чтобы предъявить обвинения не только в товарной контрабанде, которой не было, но и в финансовой легализации. Если простым языком, обвинение звучало так: на расчетный счет компании была получена оплата за товар. То есть сумма за нормальный товар, которому никто не предъявлял претензий, сумма, которую наш контрагент перевел официально на расчетный счет компании — не нам в карман! — и с выручки с которой были уплачены все налоги, это считалось, по мнению следствия, легализацией».
Впрочем, обвинение в контрабанде тоже заслуживает внимания: «Мое обвинение делалось впопыхах, потому что два года они ничего не делали, они же собирали мзду. Генеральный директор обвинялся в том, что он чуть ли не всю Федеральную таможенную службу подкупил, хотя ни один таможенник не был привлечен по делу. Мое обвинение звучало так дословно:
в неустановленное время в неустановленном месте неустановленным в ходе следствия способом Бажибина И. Б. перевела денежные средства, минуя уполномоченные банки РФ, в размере не менее 7 миллионов с лишним долларов».
Инна говорит, что за все эти годы ни она, ни ее адвокат так и не смогли понять, что же значит это загадочное «минуя уполномоченные банки». Как вывести валюту, минуя банки РФ? «Я должна была, видимо, как Остап Бендер, обвешанная пачками валюты метаться кабанчиком через границу и выносить эти семь миллионов», — смеется Бажибина. Никаких разъяснений от следствия Бажибина получить также не смогла. На каждой встрече следователь ей говорил: «Инна Борисовна, вы же умная, сами все понимаете, собака кусает не того, на кого лает, а кого поймает».
Инна объясняет: «Первый, кто попадает под раздачу — главбух. Все допросы с него начинается. Далеко не надо ходить, вспомним дело Кирилла Серебренникова. Многие стали говорить “Ату Нину Масляеву” (бухгалтера “Седьмой Студии”, которая пошла на сделку со следствием — Coda), а что ей делать-то? Я ее не оправдываю, но не у всех хватает мужества выдерживать весь этот натиск, а она больная женщина». По словам бывшего главбуха, главное, что нужно понимать в работе главного бухгалтера — это режим «двойного подчинения»: с одной стороны, руководству компании, с другой стороны, налоговым органам. Ситуацию, когда каждому бухгалтеру приходится балансировать между интересами фирмы и российским налоговым законодательством, которое практически невозможно соблюсти, не вгоняя фирму в банкротство, — бухгалтеры иногда между собой называют «раскаленной сковородкой».
По мнению правозащитницы Ольги Романовой, главный бухгалтер — расстрельная должность, во-первых, потому, что «всем так проще»: если посадили бухгалтера, то дело считается закрытым. Во-вторых, ни следственный комитет, ни прокуратура, ни тем более суд — в бухгалтерии и вообще в экономике не разбираются. «Для них извлечение прибыли — уже преступление. У них ни у кого нет необходимого образования, поэтому просто скажи фас, и они на голубом глазу тебе скажут что угодно на суде», — объясняет Романова.
В принципе бухгалтер — опасная профессия везде. Но российская специфика не в бухгалтерии, наша специфика в судопроизводстве — ведь сложно себе даже вообразить, что по «готовому» делу суд не хочет выносить решение и отправляет на доработку в прокуратуру, а слепивших дело следователей наказывают. «Да, близость к деньгам развращает. Да, знание бухгалтерских проводок помогают иногда делать нехорошие вещи. Что сторожишь, то и имеешь. Но на Западе, если посадили бухгалтера, мы видим преступление. А у нас посадили бухгалтера, и ты видишь несчастную тетку, которая даже не понимает, что происходит», — заключает Романова.
Если уголовное дело открыто, у бухгалтера уже практически нет возможности выйти сухим из воды — как минимум, потому, что начало любого уголовного преследования бизнеса начинается со стандартных «настоятельных советов» главным бухгалтерам:
«Наговори на директора, и мы тебя выпустим. Что же тебе, своих детей не жалко».
Но наговорить на директора, не признав своей вины главбух не может: «Все как по книжке 30х годов. Сделка с признанием — то есть оговором», — объясняет Яна Яковлева.
Яна приводит в пример историю, о которой узнала еще несколько лет назад: главный бухгалтер сидела только в СИЗО уже четыре года к тому моменту. Директор «что-то делал», а бухгалтерия оформляла. Веселье начиналось в заключении следствия. Версия обвинения звучало примерно так: женщина намеревалась совершать преступления, и для этого решила устроиться на работу бухгалтером, для чего даже закончила бухгалтерские курсы, получила сертификаты, чтобы преступления совершать качественно. Дальше она устроилась на работу, пришла на собеседование, а директор этой компании ей предложил совершать преступления вместе, а она согласилась. И они тогда вместе нашли место совершения преступления — то есть офис. И начали там совершать преступления вместе: она под видом бухгалтера, а он под видом генерального директора. По мнению следствия, еще когда решила стать бухгалтером, она уже задумала совершать преступления.
«Это мы думаем, что это бизнес, а оказывается, это преступная группа», — заключает Яковлева.
Было время, когда сидящих в женских колониях по 159-ой (мошенничество) и 160-ой (присвоение или растрата), было большинство. Мелькала еще иногда 201-ая (превышение полномочий) — это все тоже бухгалтеры. Юристы говорят, что бухгалтеру при желании можно любую статью «навесить», как упомянутой ранее Инне Бажибиной — контрабанду. Поскольку подавляющее большинство экономических дел — про бизнес, сейчас таких дел стало меньше. Потому что его почти не осталось в России. «Бизнес раскулачен, — говорит Романова. — Раньше экономических было больше, чем наркоманов сейчас. А сейчас пришел другой период: сажают наркоманов и репостников».
Текст: Елизавета Нестерова, иллюстрация — Алессандра Куньо