Это часть работы «Пора писать серьезно». Полная версия.
Вы решитесь на серьезные тексты, и после кратковременного подъема вас может захлестнуть грусть при виде сожженных мостов, за которыми у камина с макбуками сидят беззаботные коммерческие авторы. Чтобы сгладить этот эффект, откатимся еще разок в пропасть и разберем, что же плохого может случиться.
В какой-то момент вы вдруг осознаете, что журналистское или писательское сообщество не такое дружелюбное, как вы это себе представляли. Помимо огромной идеологической трещины между пропагандистами и теми, кто читал в детстве «Айвенго», есть и банальная конкуренция, и набор не самых приятных личных качеств. Проще говоря, коллеги могут оказаться мразями. Еще хуже, когда мразью себя начнете ощущать вы сами.
После пожара в Кемерово на «Медузе» вышел репортаж из больницы, где лежали пострадавшие. Собравшиеся журналисты не стеснялись на камеру и при главвраче терзать жестокими вопросами человека, потерявшего за несколько дней до этого в пожаре двух детей. В сети иногда всплывают и другие фрагменты грязной журналистской работы. То современный Пинкертон расскажет, как ему приходится буквально копаться в отходах жизнедеятельности известных людей ради скандалов по заказу The Sunday Times, то какая-нибудь очередная Джанет Кук придумает проникновенную историю пацана-наркомана Джимми, которого никогда не существовало, и отхватит за это Пулитцера.
К чему я это все. Однажды, делая что-то низкое или неприятное, вы можете задуматься о том, что серьезные тексты встают вашей совести в копеечку, да и вообще, что это за дело такое, ради которого приходится делать гадости. Ведь все это — крайние меры на грани, за которой можно действительно потерять себя и свою цель, запутаться, кто ты — плохой парень, который делает хорошее дело или хороший парень, который делает что-то отвратительное. На это могу ответить так: с высокой долей вероятности вам никогда не придется фальсифицировать истории, чтобы рассказать о чем-то важном, допрашивать с пристрастием убитых горем людей и перебирать чье-то грязное белье. Это действительно крайние меры, и в большинстве случаев прибегать к ним не придется.
С гниловатыми коллегами еще жить можно, но как быть со сволочным руководством и гадскими обстоятельствами? Этого добра в журналистике в достатке. Серьезные тексты — это та сфера, где работу можно потерять, выполняя ее слишком хорошо. За чрезмерную честность летят головы даже в местах, считающихся одними из последних оплотов свободы прессы и слова.
2017-й — год крестовых походов против похотливых мужчин. Харассмент — слово, которое снится гетеросексуальным белым голливудцам в кошмарах. Мало, кто знает, но падение борова по имени Харви не было первой попыткой женщин восстановить справедливость. 20 лет назад в Las Vegas Review-Journal чуть не вышел первый громкий материал о сексуальных домогательствах. Чуть — ключевое слово. Автора заставили удалить статью и забыть о ней. Дело в том, что объектом расследования стал Стив Винн, казиношный магнат из Вегаса. Репортеру удалось выяснить, что Винн приставал к своим подчиненным и давал приставать к ним посетителям казино. История всплыла только сейчас, что, впрочем, не поубавило количество нулей на счету Винна.
Иногда даже делать ничего не нужно, чтобы тебе заткнули рот. В Болгарии, по сведениям CJR, большая часть СМИ находится в руках группы около-правительственных олигархов (да, такое бывает). Есть и другой олигарх — Прокопьев. Ему принадлежит еженедельник Capital и портал Dnevnik. Оба они считаются одними из немногих независимых источников в стране. В декабре 2017-го частные активы Прокопьева были заморожены, в том числе и деньги на издания. Говорят, все это медиа-бойня с целью задавить прокопьевские СМИ. Так это или нет, не столь важно. Главное, что ни в чем не виновные журналисты остались без работы и при этом они никак не могут повлиять на ситуацию.
Другая история разворачивается прямо в момент написания этого текста. В Колорадо есть газета со столетней историей — Denver Post. Сейчас она принадлежит холдингу Digital First Media. Он управляет одной из крупнейших газетных сетей в стране и принадлежит фонду Alden. В апреле редакция на глазах у всего мира развязала неравную войну со своим издателем. Она обвинила «капиталистического стервятника» в постоянной оптимизации расходов. Десятки журналистов отправились на улицу из-за решений фонда. Формально он владеет газетенкой, а значит может вертеть ей как хочет. Но есть и другая сторона вопроса. Denver Post — важное культурное явление, в рамках которого создается значимый продукт.
Если Alden не хочет делать хорошую журналистику, он должен продать The Post тем, кто этого хочет.
Попутно редакция Denver Post вскрыла неприятные факты о сомнительных инвестициях фонда, фактически выступив с расследованием против своего работодателя. К слову, именно такие вещи я считаю серьезной журналистикой.
Алекс Парин, бывший главред издания Gawker, которое намеренно обанкротил олигарх Питер Тиль, этой зимой подготовил колонку под названием «Миллиардеры совсем распустились». В ней он рассказал о положении журналиста, зажатого между амбициями парня с деньгами и «платформами будущего». В таких реалиях работа может кончиться в любой момент, когда очередной богач наиграется в воротилу медиа.
Таких историй со всего мира у меня вагон и маленькая тележка. Зачем далеко ходить за примерами, если подобное происходит совсем рядом. В России несколько лет работало издание Russiangate, специализировавшееся на политических расследованиях. С самого начала редакция называла в качестве источника финансирования частный капитал. Под руководством главного редактора Александрины Елагиной ребята делали стабильно смело и хорошо. Песенка была спета в январе 2018 года. В Russiangate узнали о незадекларированной недвижимости главы ФСБ. Редакция выложила расследование, и очень скоро доступ к изданию заблокировал Роскомнадзор. Следующий шаг — инвесторы прекратили финансирование. Вот как советует действовать в такой ситуации бывший главред Russiangate:
Редактору — быть на стороне своих журналистов, своих принципов, но с пониманием отнестись к решению издателей. Журналистам — не впадать в панику, оставить эмоции и действовать до конца дружно и слаженно. У меня так было, кажется, это самый лучший вариант.
Потеря работы не самое худшее, что может случиться в журналистике. Есть несколько ресурсов, зайдя на которые можно увидеть, сколько репортеров и корреспондентов было убито на сегодняшний день во всем мире. Об этом совсем не хочется говорить, но такое действительно происходит. И не всегда в горячих точках. Хотя здесь стоит оговориться, что ужасы войны — отдельный повод вздернуться от непреодолимой грусти. Мало что подтверждает это лучше истории железобетонной Мэри Колвин, от которой избавились военные при осаде Хомса в Сирии.
Вернемся к гражданке. Смерть на войне — это хоть и ужасно, но хотя бы объяснимо. Куда сильнее дает под дых убийство журналиста в мирное время в мирном месте. В 2016 году на Мальте убили Дафни Каруана Гализию. Она расследовала коррупцию у себя дома, где ее и взорвали в маленьком Пежо. 2018-й начался с убийства журналиста Яна Кучака в Словакии. Парню было всего 27. Он расследовал связь между правительством и итальянской мафией. Вместе с Яном киллер застрелил и его невесту. Эти преступления имели далеко идущие последствия — правительство Фицо отстранено, а ЕС очень настороженно смотрит на свой прогнивший орден тамплиеров. Однако, вероятно, никто и никогда не узнает, по чьему прямому указу были оборваны жизни этих людей и никто не объяснит их родственникам, ради какой такой великой цели они никогда больше не увидят своих близких.
Таких историй у меня, к сожалению, тоже немало. Серьезные тексты — это не праздник круглый год, это не одно лишь самоудовлетворение от хорошо выполненной, социально значимой работы. Это огромный риск остаться не у дел, подставить под удар себя и свою семью.
Я не призываю никого рисковать жизнью, поскольку, как минимум, этого не делаю я сам. Не хочу, чтобы вы попадали из комфортной среды на минное поле. Мне не нужно оставлять вас без работы и средств к существованию. Все, к чему я призываю, — будьте честными. Как по мне, это возможно только в серьезных текстах. Не рискуйте почем зря. Не пишите о политике, если вас не рвет это изнутри, и не делайте опасных расследований, если дорожите своими близкими.
Когда что-то перестанет получаться с серьезными текстами и прижмет к полу депрессон, вы просто должны быть к этому готовы. Думаю, в такой момент нужно слегка поиграться с рубильником — сменить тему, сменить платформу, сменить фокус. Главное — помните, что вы уже на самом охренительном рок-фесте в вашей жизни, так что жалеть здесь не о чем.
Читайте больше о том, зачем писать серьезные тексты, здесь.