Итак, как вы уже поняли, сегодня особый «пациент»: гениальный писатель, врач-труэнт, морфинист, автор уникального романа, над загадками которого до сих пор ломают головы - Михаил Афанасьевич Булгаков.
Родился в Киеве 15 мая 1891 года в семье профессора Киевской духовной академии и преподавательницы женской прогимназии. Мальчик был старшим из семи детей.
Когда Михаилу было 16 лет, отец умер от болезни почек в возрасте 48 лет.
А в 1909 году Михаил Булгаков окончил Первую киевскую гимназию, в которой слыл сорванцом и задирой, и поступил на медицинский факультет Киевского университета.
Стоит отметить, что в семье родителей писателя преобладали священнослужители и врачи. У Афанасия Ивановича Булгакова один брат окончил медицинский факультет, а у матери - трое. Врачом был и отчим писателя, который сыграет немаловажную роль в его жизни, но об этом чуть позже.
Так что выбор профессии, от части, определился и под влиянием семьи, но не только. Как говорил сам писатель: «Избрал карьеру врача, поскольку меня привлекала блестящая работа».
Учился он охотно, но первое же серьёзное увлечение заставило его забросить занятия. В связи с чем, в общей сложности Булгаков учился в университете 7 лет. В итоге в 1916 году окончил медицинский факультет с отличием по специальности «детские болезни» (мммм, коллега!).
Первая Мировая война так или иначе изменила жизнь всех жителей империи. В связи с чем, первая серьёзная медицинская практика будущего писателя состоялась ещё летом 1914 года в Саратовском лазарете для раненых.
В ноябре 1912 года при прохождении призывной комиссии Михаил был зачислен по состоянию здоровья в ратники ополчения второго разряда. Но после сдачи выпускных экзаменов Булгаков добровольно поступил на службу в Киевский военный госпиталь. Потом он работал в прифронтовой зоне в госпиталях в Каменец-Подольском и Черновицах. Служил военным врачом во время Брусиловского прорыва. Затем он попал в число 300 молодых врачей, командированных в земства.
Так Булгаков оказывается в селе Никольское Сычёвского уезда Смоленской губернии. Работа земским врачом дала богатый материал для создания «Записок юного врача». Там ему пришлось быть и хирургом, и педиатром, и акушером, и венерологом.
«Какие раны я зашивал. Какие видел гнойные плевриты и взламывал при них рёбра, какие пневмонии, тифы, раки, сифилис, грыжи».
Однажды Булгакову пришлось отсасывать дифтеритные плёнки из горла больного ребёнка. Ему показалось, что одну плёнку он вдохнул. Боясь заболеть, Михаил ввёл себе противодифтерийную сыворотку. Реакцией на которую стали отёки, зуд и боли. Для успокоения зуда и болей ввели морфий, на следующий день ещё раз - для закрепления результата. Потом ещё, и ещё...
Все произведения Булгакова глубоко автобиографичны. Так и в рассказе «Морфий» он безжалостно описывает своё состояние.
В сентябре 1917 года Булгакова переводят в Вяземскую городскую земскую больницу заведовать инфекционным и хирургическим отделением. По сравнению с Никольским уездная Вязьма выглядела очагом цивилизации. Но страшная зависимость переехала вместе с ним.
Практически насильно Татьяна Николаевна (первая жена писателя) увезла его в Киев в феврале 1918 года. Где, при содействии отчима Булгакова И.П.Воскресенского, который посоветовал постепенно уменьшать дозы наркотика в растворе, ей удалось вылечить писателя от этого недуга.
В Киеве в то неспокойное время Булгаков открывает частный приём венеролога и, как сам впоследствии писал, «в 1919 году, проживая в г. Киев, последовательно призывался на службу в качестве врача всеми властями, занимавшими город».
Последний раз Михаила Афанасьевича мобилизовали в качестве врача в армию Деникина. Его послали в конце сентября 1919 года на Северный Кавказ. Год, проведённый там, явился поворотным в его судьбе. Там он начал писать. Зимой 1920 года Булгаков заболевает возвратным тифом. Что не позволяет ему отступить вместе с остатками Добровольческой армии и покинуть страну. Позже Татьяна Лаппа вспоминала, что Михаил не раз пенял ей на то, что она не вывезла его, больного, из России.
Как Михаил Афанасьевич говорил своему биографу и другу, П.С. Попову: «Пережил душевный перелом 15 февраля 1920 года, когда навсегда бросил медицину и отдался литературе».
Итак, собственно врачебной деятельностью Булгаков занимался около четырёх лет, работал на самостоятельном врачебном участке, в госпиталях, был оперирующим хирургом, инфекционистом, венерологом. С учётом тех непростых условий, в которых довелось работать писателю, это колоссальный опыт.
После тяжких мытарств по Кавказу в сентябре 1921 года Булгаков прибывает в Москву. И там уже случаются «нехорошая квартира», «Гудок», фельетоны, театр, Мольер, Станиславский, Немирович-Данченко и прочее. Обо всём этом можно прочесть в его произведениях.
Пика своей популярности он достигает во время расцвета НЭПа. Булгаковские пьесы идут нарасхват в столичных, и не только, театрах. Его произведения издаются за рубежом.
Массовое признание сопровождается, что не мало важно, относительным финансовым благополучием. В августе 1927 года Булгаков со своей второй женой Л.Е. Белзерской арендуют на Большой Пироговской трёхкомнатную квартиру от застройщика (да-да, тот самый подвал Мастера). «Немалая по тем временам роскошь», по словам Ермолинского. Подумывали о приобретении личного автомобиля. Любовь Евгеньевна даже поступила на 1-е государственные курсы шофёров при Краснопресненском райсовете.
Но с 1928 года, начинается активная травля писателя. Пьесы Булгакова одна за другой снимаются с постановок, его давно не печатают, в квартире периодически случаются обыски.
У Булгакова был заведён специальный альбом для разгромных статей. Некоторые из них почти без изменений были использованы впоследствии в закатном романе.
Всем, думаю, известно о, получившем большой резонанс, письме Михаила Афанасьевича, адресованном Правительству СССР. После которого последовал, не менее известный в судьбе автора, звонок Сталина.
В нём Булгаков, ссылаясь на невыносимую для жизни и творчества атмосферу, просил решить его судьбу, либо выпустив за границу, либо дав ему работу.
Елена Сергеевна Булгакова вспоминала в 1969 году: «Написав письмо в марте 1930 года, Булгаков был взволнован и угрюм. "Если ответа не будет, я должен покончить с собой". Для этой цели хранил в столе браунинг».
Слух о звонке Сталина мгновенно разлетелся по всей Москве, сделав персону Михаила Афанасьевича неприкасаемой. Случилось это на следующий день после похорон Маяковского. Сталин предложил выехать Булгакову за границу, но писатель отказался.
Думаю, Булгаков предпочёл остаться в Союзе не из-за большой любви к Родине его не любившей. Дело в том, что к моменту разговора со Сталиным у него уже был роман с Еленой Сергеевной, с которой он познакомился в феврале 1929 года. Вот как он пересказывал ей этот разговор: «...- Мы Ваше письмо получили. Читали с товарищами. Вы будете по нему благоприятный ответ иметь... А может быть, правда - Вы проситесь за границу? Что, мы Вам очень надоели?..
- Я очень много думал в последнее время - может ли русский писатель жить вне родины. И мне кажется, что не может.
- Вы правы. Я тоже так думаю. Вы где хотите работать? В Художественном театре?
- Да, я хотел бы. Но я говорил об этом, и мне отказали.
- А вы подайте заявление туда. Мне кажется, что они согласятся...»
Вот и всё, «судьба Мастера определена» на ближайшие десять лет.
В 1932 году писатель Михаил Булгаков предупредил свою новую жену Елену Сергеевну: «Имей в виду, я буду очень тяжело умирать, - дай мне клятву, что ты не отдашь меня в больницу, а я умру у тебя на руках». Это говорит о том, что Булгаков мог предполагать своё заболевание. Ведь он знал, от чего умер его отец.
Все вышеперечисленные перипетии в достаточной степени подорвали психическое здоровье писателя.
Так, в архиве Булгакова найден врачебный бланк с медицинским заключением:
«22.05.1934. Сего числа мною установлено, что у М.А. Булгакова имеется резкое истощение нервной системы с явлениями психостений, вследствие чего ему предписаны покой, постельный режим и медикаментозное лечение».
О подобных невротических состояниях и попытках их лечения упоминает и сама Елена Сергеевна в своих дневниках. Именно тогда он боится выходить один на улицу, страшится одиночества. Всё это М.А. отразит в болезни Мастера.
Также длительное время Булгакова беспокоили мучительные головные боли. Которые могли являться первым симптомом основного заболевания. В связи с чем, ему в 1924 году, с целью снятия болевых симптомов был прописан морфин.
Когда конкретно он стал принимать его, сказать сложно, но спустя три четверти века после смерти Мастера на страницах рукописи закатного романа учёными обнаружены следы морфина, а также три белка - биомаркёры нефросклероза.
Гипертонический нефроcклероз - это поражение почек, вызванное хронически повышенным артериальным давлением и атеросклерозом сосудов почек. Болезнь сопровождается сильнейшими головными болями и часто заканчивается смертью от почечной недостаточности.
Скорее всего Булгаков страдал от хронической почечной недостаточности последние несколько лет своей жизни. Но явные признаки заболевания, на которые наконец обратили внимание, появились лишь в сентябре 1939 года.
После серьёзной для писателя стрессовой ситуации (запрет к постановке его пьесы о Сталине «Батум») Булгаков уезжает в отпуск в Ленинград. И в первый же день, прогуливаясь с женой по Невскому, М.А. почувствовал вдруг, что не различает надписей на вывесках.
Что-то подобное уже случалось однажды в Москве. Но Булгаков «решил, что это случайно, нервы шалят, нервное переутомление».
Поначалу - осмотры окулиста. На глазном дне выявлены изменения, характерные для тяжёлой артериальной гипертонии, о наличии которой у писателя до этих событий нигде не упоминается. Впервые об истинных цифрах артериального давления у писателя мы узнаём только после появления глазных симптомов.
Уже 20 сентября ему измеряется давление: 205/120. Чуть позже очень тревожные результаты даёт анализ крови: превышение остаточного азота вдвое против нормы.
Диагноз становится ясен: хроническая почечная недостаточность. Никаких иллюзий писатель не испытывает, ведь он сам был врачом.
Его наблюдали лучшие доктора, но, увы, ничего поделать уже не могли. Гемодиализ и пересадка почки в то время из разряда научной фантастики, которую мог бы написать сам пациент.
Союз писателей СССР также не оставляет без внимания состояние Булгакова, ему оказывается материальная помощь, он отправляется в правительственный санаторий «Барвиха». Что тоже никак не может ему помочь. Ведь в декабре 1939 года, за три месяца до смерти, с терминальной формой почечной недостаточности, Булгаков не относился к категории «санаторных больных».
За шесть месяцев с появления симптомов болезнь развилась до мучительной, жестокой смерти: в последние три недели Булгаков ослеп, был измучен ужасными болями и прекратил редактировать роман.
Свои дневники, ведшиеся на протяжении 7 лет, Елена Булгакова заканчивает с последним вздохом Михаила Афанасьевича: «10.03.1940. 16 часов. Миша умер». Мастеру было 48 лет.
Несмотря на позднейшие воспоминания о результатах вскрытия, никаких сведений о его проведении в архивах не обнаружено.
Мастер был кремирован и похоронен под камнем «голгофой» с могилы Николая Гоголя, перед гением которого преклонялся.