В то время командовал я ротой пехотинцев. Вышли мы к реке Россошь. Из штаба нам пришёл приказ. В нём были обозначены координаты моей переправы через реку. Место это оказалось глубоким. Когда я подошёл к своему участку переправы, там уже переправлялись артиллеристы. Руководил ими капитан. Волосы чёрные, глаза как смоль. Я возмущённо обратился к нему:
- Какого вы здесь делаете? Это мой участок форсирования реки!
Посмотрел он на меня, как на идиота:
- Слушай, какая разница, где переправляться? Главное переправиться. Хочешь левее, хочешь правее переплывай. Ничто от этого не измениться.
Будто сглазил он меня тогда. Тут ещё переправляться с нами санрота стала. У меня в роте служили узбеки, таджики и грузины. Многие из них по-русски еле понимали. Поэтому приказал я командирам взводов, чтобы они первыми переправлялись. А за ними и остальные потянуться. Стали они переправляться, а за ними артиллерия и санрота полезла. Всё смешалось, сплошная суматоха. Короче говоря, утонули четыре человека из моей роты.
Кто-то из них пулемёт переправлял. Надо было вдвоём, а он один решил справиться. Кто-то вообще плавать не умел, а по-русски не говорил. Вот так и получилось. Вытащили мы их на берег. Откачивали, но так и не откачали.
В итоге приехал следователь и завёл на меня дело. Всё кричал:
- В штрафном батальоне воевать будешь! Люди у него тонут!
- В штрафном, так штрафном. Не пугайте. Что здесь воевать, что там! Без разницы!
Через несколько дней опять меня следователь вызывает. Только другой, старший следователь:
- Решили мы тебя расстрелять!
А сам мне бумагу даёт:
- Читай!
Из бумаги было понятно, что бойцы утонули от сердечного приступа. И не на глубине, где мы переправлялись, а на мелководье.
Майор пожал мне руку:
- Закрываю я дело на тебя. Надеюсь, что больше таких случайностей не будет! Удачи тебе. Воюй на славу!
"Слава богу, а могли и расстрелять" - подумал я.
По воспоминаниям бойца Красной Армии.