Российско-американские отношения переживают не лучшие времена. Но, так или иначе, двум ядерным державам придётся выходить из политического тупика, поскольку сторонам другого не дано. Своим видением внешней политики России и США поделился профессор НИУ «Высшая школа экономики», эксперт-политолог Дмитрий Евстафьев.
– К определению, что Россия и Америка находятся в состоянии холодной войны, в обществе привыкли. При этом ни одна из них сойти с планеты не собирается, а межгосударственный диалог двух ядерных держав практически полностью свернут.
– В холодной войне было два важнейших компонента: наличие идеологического фактора и относительная «выделенность» советского блока из глобальной экономики. Пока экономически Россия остается частью современной глобальной экономики, ни о какой холодной войне говорить не приходится. Путать пропагандистский накал с идеологическим противостоянием тоже не стоит.
Острота момента в другом: в основе той версии глобализации и взаимозависимости, которую США «продавали» миру, лежала монополия США на силовой арбитраж, т.е. применение силы в экономических и политических целях. Теперь Америка эту монополию теряет. Параллельно началась борьба за американское технологическое наследство. Посмотрите, как агрессивно действует Китай в покупке американских активов.
Для Америки «ставки» в конфронтации с Россией исключительно высоки. Если Вашингтон не добьется решительной победы, подчеркну, именно решительной победы, а не «победы по очкам» с примирением, при котором Россия не будет политически разгромлена, как в 1991 г., США ждут большие проблемы. Они находятся в ситуации «игры с нулевой суммой», а Россия – нет. У России куда большая гибкость и пространство компромиссов.
– Какие ресурсы у Кремля и Белого дома для размораживания отношений?
– Прежде всего, наличие региональных конфликтов, напрямую не затрагивающих интересы безопасности соперников, но несущих риск прямого силового, не обязательно военного, столкновения. В них возможен размен «позиций». Это – Ирак, Ливия. Сюда же добавим процессы в Венесуэле. Второй слой – это ситуации, в которых задействованы серьезные интересы как минимум одной из сторон. Это Сирия, Украина, Афганистан, силовое продвижение НАТО на Восток.
Эти два слоя дают возможность хоть завтра начать дипломатико-экспертный, а затем и политический диалог между Россией и США, который на определенном этапе может привести и к «большой сделке». Хотя тут я скептик. Но диалог между ними более чем возможен на основе прозрачных позиций Москвы – отказа США от антироссийской дестабилизации постсоветского пространства, признания Крыма российским де-факто, признания легитимности российского присутствия в Сирии и влияния в Ираке, кооперативного и прозрачного поведения в Афганистане.
Все остальное – предмет дискуссии, торгов, компромиссов. Для США принятие этих российских базовых позиций – далеко не катастрофа, хотя и болезненно. И России тут важно не переборщить с пропагандой, демонстрацией того, как «мы американцев сделали». Результат важнее хайпа. Есть только одна большая проблема, которая в обозримой перспективе не даст США согласиться с таким форматом диалога.
– Какого рода проблема?
– В США пока не убедились твердо, что с нами надо договариваться. Россия попала в очень опасный промежуточный статус: мы доказали, что мы – угроза для интересов и влияния США и что на нас стоит обращать внимание. Чего еще не так давно не было. И это – плюс. Мы почти доказали, что готовы применить ядерное оружие в ответ на попытку первого обезоруживающего удара. Почти обезоруживающего удара, но не совсем. И это «окно неопределенности» нужно срочно закрывать.
Но мы не доказали, что Россия достаточно устойчива, чтобы начать с ней торговаться. США считают, что «еще чуть-чуть» и Вашингтон получит «все» без необходимости делать уступки.
– «Правильная» политика России в ситуации с Америкой что подразумевает, с вашей точки зрения?
– А что для нас первично как цель отношений с США: политическое противостояние или обеспечение благоприятных условий для развития России? Конечно, в мировой политике случаются ситуации, когда приходится «стоять за честь». Но явно не сейчас… Сейчас у РФ нет в отношении США целей, которые бы потребовали резкого обострения отношений и вывода ситуации на уровень прямой военной конфронтации. Зачем же самим форсировать обострение отношений с ними?
Россия в отношениях с США должна следовать стратегии трех «треков».
Первый: восстановление ситуации взаимного сдерживания с использованием ядерных и неядерных средств, исключая малейшую вероятность рационального рассмотрения вопроса о первом обезоруживающем ударе со стороны США.
Второй: поступательная, но не форсированная консолидация элиты и депортация из нее политически проблемных и неустойчивых элементов. Посмотрите: США сейчас избегают действий, приводящих к консолидации российского общества. «Широкие» санкции заменены на точечное воздействие на конкретные персоналии.
Третий: демонстрация возможностей для политического диалога и экономического взаимодействия. Кто хочет – должен иметь возможность с нами взаимодействовать экономически и разговаривать политически. Остальное – вопрос технологий.
– Непредсказуемая политика Америки подчёркивает державность и самодостаточность страны, позиционирует её такой, какая она есть. Кто в ней главнее?
– Современная американская политика, и внутренняя, и внешняя, носит откровенно бюрократический характер, как и положено в бонопартистском режиме. Во внешней политике явно доминируют та часть госдеповской бюрократии, которая была сформирована под внешнюю политику Обамы, и бюрократия Пентагона. Отсюда: негибкость политики, которая является следствием бюрократической инерции, и бюрократическая сегментация пространства.
Президент Трамп не контролирует американскую бюрократию, включая госдеповскую и пентагоновскую. И она явно приобретает некоторую – не абсолютную, естественно, - автономность от политической власти. Трамп и его окружение, даже генералы, могут не сразу и понять, куда их «затащили». Итог: президент Америки более чем за год не смог вылезти ни из одного из конфликтов, где существует вероятность столкновения с Россией. А в Сирии он увяз больше Обамы, причем увяз совсем глупо.
Посмотрите: США своими руками выводят себя за рамки политического процесса, процесса урегулирования в Сирии, в среднесрочной перспективе – и в Ираке, ссорясь последовательно со всеми союзниками. Что это? Похоже, что отдельные направления политики просто приватизированы различными аппаратными кланами, подключенными к различным финансовым потокам: кто – к «гуманитарке», кто – к поставкам вооружения. Еще более путано складывается и ситуация вокруг Саудовской Аравии.
– Получается, что для Трампа внешняя политика второстепенна?
– Трамп готов пожертвовать всем ради достижения внутриэкономических целей, которые он заявлял при избрании. Что, собственно, и происходит. Ради продвижения своей внутриполитической повестки, под которую ему нужна была широкая политическая поддержка, в том числе и Демпартии, он пожертвовал всеми обещаниями по нормализации отношений с Россией.
Единственной принципиальной внешнеполитической ситуацией для Трампа является вопрос о КНДР. Там он по неопытности и в силу желания все сделать «нахрапом» слишком засветился. А в остальном… Посмотрите: даже в ситуации с Китаем все больше доминируют внутренние приоритеты.
Утверждают даже, что в рамках некоего компромисса – «внутренняя политика в обмен на внешнюю» – Трамп отдал контроль над политикой в отношении России «клинтонистам». А значит, на «американское направление» надо срочно выдвигать остающихся в политике представителей окружения Б. Ельцина. Не уверен, но то, что американская внешнеполитическая бюрократия заражена не просто клинтонианством, но «клинтоновским реваншизмом», желанием доказать свою правоту любой ценой – факт. И это для России большой вызов.
– США и ЕС не анонсируют намерения ставить точку в антироссийских санкциях. При этом Запад в ответ не имеет проблем со стороны членов Евразийского экономического союза и ОДКБ, которые бы демонстрировали поддержку Москвы. Какие меры может предпринять Россия в вопросах обеспечения экономической безопасности, раз уж санкции «вошли в привычку» наших партнёров?
– Сейчас не может быть только экономической или военной безопасности. За удачными дипломатическими действиями всегда стоит практическая база – экономическая, политическая, культурная. До начала операции в Сирии практические действия, которые бы значимо усиливали мировые позиции России, мы вспомним с большим трудом. Вспоминается только «Проект Сабетта» (по обеспечению достойного места России на мировом рынке СПГ. – Ред.), что дало нашим экспортным возможностям новое качество.
У элит Евразии предельно циничное к России отношение. И ситуацию в России они чувствуют куда лучше, чем в Вашингтоне или Берлине. Понятно, что в такой ситуации наши союзники по ЕАЭС и ОДКБ «объявили нейтралитет». Наших соседей пропагандой не проймешь. Ну и где наши предложения по перспективному развитию ЕАЭС? Ну вот и я не знаю. А со стороны США постоянно делаются намеки, предложения, посулы… Но там есть и понятные финансовые ресурсы.
Сейчас США небезуспешно имитируют рост интереса к Центральной Азии, прежде всего к Казахстану. Хотя понятно, что ресурсов, чтобы там что-то сконструировать, у них нет. Они просто создают переговорную позицию, например, для «размена» на Иран. Вполне правильная тактика. Но в рамках стратегии «после нас, хоть опять Обама».
Нейтралитет наших соседей – это не так уж и плохо. В Евразии уже догадываются, что США не всемогущи. Это шаг вперед.
– Трамповский лозунг «Америка превыше всего» имеет эффект ветряной мельницы для сознания американских политиков. В чем задача российской внешней политики в современной ситуации?
– Вообще, ситуацию в США можно назвать полноценным институциональным кризисом. Но в ближайшие два-три года мы не должны допускать повышения агрессивности с их стороны. И учесть, что если и есть кто-то на Западе, с кем стоит договариваться на длительную перспективу, то это США.
Суть происходящих сейчас событий проста – идет жестокая борьба за место каждой конкретной страны в новой глобальной институциональности. США существующие международные институты если не обваливают, то выхолащивают. Они начинают подбираться к ВТО, куда нас не так давно заталкивали. Но сегодняшнее влияние России базируется на месте, унаследованном от СССР. И это наследство перестает быть актуальным. Нужно прорываться на новый уровень. Ключевая задача внешней политики сейчас – формирование и продвижение стратегических идей, образа России в глобальном мире.