Снег начал атаку ночью. Полетел без опознавательных знаков с черных небес мокрой ватой и давай накрывать влажным ковром все что ни попадя: машины, дворы, крыши, балконы, прохожих, последние медленные, как сонные черепахи, трамваи, пару бомжей, распивающих горячительные напитки на бульварной лавке, мелкую собаку-дрожалку: у которой за полночь случился понос, и ее вывела проветриться и просраться могучая сердобольная хозяйка в рыжей шубе.
Я спала в теплой квартире и проснулась от того, что кто-то чихнул в ухо: «Открой глаза». Открыла, уставилась в мутно-белое окно расслабленным взглядом, подумала: «Завтра растает…»
Снег не растаял. За ночь и утро превратил город в снежный гигантский лабиринт. Москва начала новую жизнь, по правилам февраля. Скользко, медленно, мокро, опасно, весело, с горой вопросительных знаков. Машины по тихим улицам двигались, как громадные сугробы с горой снега на крыше, бампере и капоте. Водители смотрели на мир через крошечные окошки ветрового стекла, оттертые рукавом или тряпкой. Остальная плоскость ветрового стекла была отлита Снежной Королевой изо льда и сизого снега…. И никто водителей не трогал, не салютовал - давай на обочину; гаишники чуть ли не честь отдавали героям транспортного передвижения..
Городские снежные картины потрясали воображение. Известный советский писатель Илья Эренбург сказал: «Увидеть Париж и умереть». Так вот я теперь смело перефразирую: «Увидеть снежную Москву и отойти к праотцам».
В Москве замотало деревья снежными гирляндами, накидало тяжеленных хлопьев и мертвых хлопушек на мерзлые ветви, застеклило все пруды, реки и озера, а также раскатанные дорожки; засыпало снегом площади, площадки, катки, скверы, бульвары, щели… даже не буду перечислять…
Снегопад властвовал в городе молчаливым, серьезным разбойником. На войну с ним бросили все снегоуборочные силы города и кое-какую военную технику. Прошло три дня сражений не на жизнь, а на смерть; ночами Москва не спала, вздрагивала от грохота снежной погрузки, но снеговых эверестов не убавилось.
Пока побеждает молчун Снегопад…
Вечером первого дня снегопада я открыла книжный шкаф: «Что бы почитать под снежок-вьюгу?»
И тут мне на плечо свалилась тяжелая книга в твердом кирпичного цвета переплете. Это был знак - открывай, читай!
Я открыла и ахнула. Это была книга, которую я стыдилась всю жизнь - сборник из заветных сказок Афанасьева, «Девичья игрушка» С. Баркова, озорные произведения В.Л. Пушкина, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова... Когда я написала внутреннюю повесть для этого сборника, я отдала ее заказчику, умоляя его, чтобы он не ставил мое авторство. Я выросла в доме, где черные слова не произносили, мама могла и по губам дать, если что вырывалось из греховных уст; только что я вышла замуж за Мишу, а в его семье при дамах ни-ни, никаких острых выражений, позвольтесь-с ручку-с. И каков был бы гранд скандал, если бы родственники узнали, что у князя Михаила Сергеевича - жена-озорница, пишет такие повести, ужас, ужас, ах, ах, моветон... Слава Богу, авторство издатель не поставил, а денежки исправно заплатил. Это были 90-е, когда любой копейке ты был рад, словно обвальному ливню в засушливое лето.
…Итак, сегодняшние дни, в Москве - снегопад, и чья-то лукавая воля подкидывает мне мою же повесть со снегопадом. Словно намекает: "Слово - страшная сила, что сказала, то и сбывается».
Конечно, вам охота узнать, какой же повести я стыжусь?
Я стыжусь матерным сборником (в котором моя повесть -связующее звено). Оправдание лишь одно - мат там собран литературный, авторы его перечислены выше.
Читатель возопит: "Ну, и что? Вы разве до сих пор девушка-березовая ветка? Мисс Наивность?". Да, нет, конечно. Сейчас я - опытная, матерая; стыдливый румянец вряд ли зальет мои щеки. Стараюсь в жизни не ошибаться, ни в помыслах, ни в поступках, вот отсюда, в основном, предательский румянец.
Поэтому коротко расскажу сюжет этой вещи. Вылетела повесть, теперь не поймаешь, как воробья; на плечи сей труд падает, напоминает о себе.
Итак…
Аспирант Василий Иванов-Петров-Сидоров пишет диссертацию на тему «Структурный анализ инвективной лексики русского языка на фольклорном материале». Перед Новым годом аспирант приехал в наследный дом в деревню Бутырки - поработать над научным трудом в тишине. А тут обвальный снегопад, как у нас на днях в России. Бутырки засыпало от завалинок до кончиков крыш.
Что стал делать Вася Иванов-Петров-Сидоров? Он под мудрым руководством местного художника Маркелыча принялся откапывать дома Бутырских жителей… А откопав, получал от спасенных людей словесные подарки - образцы инвективной лексики русского языка на фольклорном материале…
То есть много лет назад, я предсказала, что обвальный, удушающий снегопад может быть на свете. Хотя писала историю-фантазию. Ан, вот как вышло…
Напоследок, в этом посте я решила сделать вам, читатели, тоже подарок, из «Русского Декамерона».
ДЕСЯТЫЙ ВЕЧЕР,
последний, в который Маркелыч подводит итоги и поет песню не по теме диссертации Василия Иванова-Петрова-Сидорова
Трудно поверить, но в десятый вечер мы с Марклычем сидели над деревней Бутырки, на огромном снежном отвале и смотрели на теплые огоньки домов, как древние греки в древнегреческом театре – сверху вниз. Только что фермер Гиблуха и Сам Самыч починили разорвавшиеся Бутырские провода: свет был возвращен в вечерние Бутырские дома. Тут же герои-электрики побежали отмечать это событие, а еще фермер Гиблуха мечтал подключить спасительные присоски к коровьему вымени.
Городские рыбаки - гости Гиблухи, не медля, бросились на речку: сверлить лунки.
Мы же с Маркелычем жгли костер и разговаривали о жизни.
Снег идти перестал. Над нами горели теплые январские звезды.
- Уезжаю я завтра, Маркелыч, материалы надо обрабатывать. Прав ты оказался: ближе к народу – самое милое дело, - сказал проникновенно я.
- Вась, а Вась, скажи, инвективная лексика это мат? - задушевно поинтересовался Маркелыч.
- Конечно, Маркелыч, - успокоил я его.
- Может быть, мы что-то не так делали, - вздохнул мой бутырский дружок. – Греховным делом занимались? Вот над чем сейчас моя мысль бьется.
-Маркелыч, ты чего? А Даль? А Пушкин? Поэтические самоцветы заговоров? - удивился я.
- Оно, конечно, - согласился Маркелыч. – Куда от него мата-то, деться-то, когда он наш, отечественный. И емкий, зараза!
-Да не просто емкий, Маркелыч! Это же часть нашей культуры или антикультуры, как хочешь. Жизнь отражает. Настроение наше в жизни.
-Вот это верно. А вообще – озорники мы люди, ох, озорники! Как это – черепаха ежа не выпердит! – Маркелыч залился радостным смехом.
Тут мы стали наперегонки вспоминать разные мысли и выражения, стихи и осколки редкостных заговоров. Вспоминать и смеяться.
Отсмеялись. В костре шевелились малиновые угли.
-Слушай, Вась, спеть тебе песню, задушевную? – предложил с надеждой Маркелч.
-По теме диссертации?
-Вообще-то по нашей, российской теме. Вспомнилась, песня, просится.
Маркелыч похмыкал горлом, задрал бороду к январским звездам и старательно запел:
Снег подлетает к ночному окну,
Вьюга дымится.
Как мы с тобой угадали страну,
Где нам родиться!
Вьюжная. Ватная. Снежная вся.
Давит на плечи.
Но и представить другую нельзя
Шубу, полегче.
Гоголь из Рима нам пишет письмо,
Как виноватый.
Бритвой почтовое смотрит клеймо
Продолговатой.
Но и представить другое нельзя
Поле, поуже.
Доблести, подлости, горе, семья,
Зимы и дружбы.
И англичанин, что к нам заходил,
Строгий, как вымпел,
Не понимал ничего, говорил
Глупости, выпив.
Как на дитя, мы тогда на него
С грустью смотрели.
И доставали плеча твоего
Крылья метели.
...На этом я заканчиваю писать Русский Декамерон.
Январь 199… год.
Василий Иванов-Петров-Сидоров
PS. Дорогие друзья!
Первое. Маркелыч поет песню на стихи замечательного российского поэта Александра Кушнера.
Второе. Я знаю, многие из вас попросят «Русский Декамерон» в подарок. У меня дома осталось всего два экземпляра, никому не имею права их отдавать.
Можно «Русский Декамерон» переиздать. Но дело это будет затратное, наберутся ли желающие? Напишите мне на мою страничку в Фейсбуке, если кто захочет «Русский Декамерон» купить. Эх, инвективная литературная лексика, дядя и племянник Пушины, В. Даль, А. Толстой, С. Барков, М. Лермонтов и другие озорники-писатели, растудыть их в качель!…
А сложился этот пост потому, что шел снегопад…