- Послушай, Генри, она этого не оценит. Ты совершаешь большую ошибку. Может, самую большую, которую когда-либо совершал.
- Посмотрим, - сказал Генри мутно улыбнувшись холодному граненому стакану, который медленно, точно заводил часы, прокручивал у себя в руках.
- Я готов к этому. Я готов уже пять лет.
Ровно три года назад Генри Постол ушел из семьи. Его развод с женой, на самом деле, начался раньше, чем окончательная дата подтверждения и все эти официальные бумажки.
Сейчас, сидя на деревянном полу летней террасы своего лучшего друга, мог бы он подумать, что оставит своего семилетнего белокурого сына? Мог бы он предположить, что всё, чем он жил, окажется более, чем неважным?
Тогда стоял жаркий летний день, в офисе «Клерибалс консалт» была непроницамая духота, ощущение было таким, что работая даже в своем отдельном кабинете, завешанным вдоль и поперек жалюзями – не мог он найти укрытия от рьяного маньяка, что подкрадывался к нему с удавкой – Генри мучали приступы удушений.
«Надо меньше курить, иначе быстро постарею» - так всегда думал он, закуривая очередную из своих сигарет.
Генри – зам. начальника юридического отдела.
Проработав с полдюжины ценных бумаг, он на автомате потянулся к портсигару, мысль дойти до курилки и размять ноги – показалась спасительной. Курилка совмещенная с копировальной комнатой находилась на четвертом этаже, окно которой, выходило во двор - что означало малую вероятность прохлады и потока воздуха.
Нина стояла у окна, оперевшись плечом о деревянный наличник.
Он помнил все ясно, как будто это было вчера, ее шоколадные кудри, некогда уложенные в стогую прическу, развивались от потока воздуха. Темная помада и черные глаза пронзили сознание насквозь, от чего все буквы и даже слова – разлетелись как карточный домик под неподвижным и тяжелым взглядом этой женщины.
- Здравствуйте, Генри, как проходит Ваш день? Не угостите ли меня огнём? – сказала она, демонстрируя пустую коробочку спичек, своей изящной худенькой кистью.
Пройдет еще несколько секунд до того момента, как Генри сообразит, что ему нужно сделать и хотя бы глупо, но улыбнуться.
Он никогда не мог дать объяснения тому, что происходило с ним, когда рядом появлялась она. Все самые дикие демоны тщательно скрываемые, дисциплированным и всегда абсолютно спокойным Генри, вырывались наружу. Будто животный рёв, тщательно подавляемый, давно клокотал в его широкой груди, пересчитывая каждое ребро, тщетно пытаясь высочиться во внешний мир.
Дикое безумие возрождалось ровно в тот момент, когда он чувствовал даже частицы запаха её кожи. Держать под контролем тело – для него не было проблемой. С дыханием и голосом дела обстояли уже сложнее.
Первое время это приносило адреналин. Непонятное раньше чувство победы и превосходство. Обладание, а особенно человеком, выводят чувства и эмоции на другие ступени. Она не была похожа на его жену: светловолосую, тихую, нежную. Нина это не одна загадка. Нина это другая вселенная. Отрывками памяти идут все совместные корпоративные пикники, где она, единственная несомненная искра. Плохо скрытая ненависть и зависть ее коллег – это ингредиент смеха Нины между ними.
Нина это волна. Убивающая и поглощающая всё на своем пути. Нина это награда, которую ему нужно оберегать от чужих глаз, а тем более рук. Именно с ней он услышал то, чего никогда не говорила ему жена.
Нина хотела быть с ним всю жизнь. Нина хотела состариться с ним. Нина хотела только его.
Нина это его секрет, который длился два года.
Но Генри долго не смог его держать.
На последней встрече жена не проронила ни слова. Вопросы без конца задаваемые его сыном, Генри глушил одним и тем же ответом – я еще приду к тебе.
После суда в голове яростно пульсировала только одна мысль «Я не предатель.»
Ему всегда казалось, что после развода Нина стала холоднее относится к нему. Списывая все на переизбыток адреналина в те два года он, как и обещал навещал сына, стараясь максимально прочно вложиться в его мужское воспитание.
Свою бывшую жену Лили, он почти не видел. Деньги в конвертах, сын в каждый второй субботний вечер.
Нина проснулась от непонятной, ноющей боли по всему телу. Еще минуту она не понимала, что с ней произошло. Тщательно сканируя свое отражение в зеркале – по ту сторону стояла брюзглая старуха с дряблой кожей. Седые непослушные волосы спускались до плеч, черные глаза стали мутными и блеклыми. Некогда аппетитный ротик стал оплывшим тонким разрезом на лице. Все в облике предвещало скорую встречу со смертью.
Последнее, что помнила Нина из бурной ночи– допивая вино в постели она почему-то почувствовала ужасную мысль, что может не проснуться.
После полутора часов истошных воплей и истерики в комнату вошел Генри. Осунувшийся старик, с копной серебряных волос, но в неизбежном костюме тройке с налаченными ботинками, он подходил все ближе. Он молча поставил перед ней стеклянную желтую баночку препарата от части радиопрофилактического действия Эрдиго Е92 – одна из новейших, но тщательно не обследуемых штук, что сейчас приносит государству невероятный доход.
Принцип Е92 был прост – он вызывает гипербыстрый биологический процесс деградации частей и систем организма – старение. По предписанию врачей достаточно 8 часов для полного цикла превращения.
В отличие от других новейших препаратов в этой сфере, антидот Эрдиго не так просто найти. Тем не менее, не только редкость могла смутить покупателя Е92, но и баснословная стоимость реактиватора.
Ни один аргумент в пользу их общего старения или всеобъемлющей и всеисцеляющей любви не отрезвил её.
Этот кошмар продолжался ровно два дня. В конце первого – Нина с силой захлопнула дверь и медленно стекая по ней, в истошном рыдании выкрикивала проклятия всем молодым особам, которых сегодня видела. Они смеялись над ней, они стали лучшее ее, они ее растоптали.
Нина больше никто. Нет больше стройных ног, пышной груди и тонкой подтянутой талии. Тонкие пальцы превратились в уродливые заскорюзлые палки. Теперь она не могла передвигаться так быстро, как могла, а поход в уборную превращался в очередной ужас.
После первых пяти часов отчаяния, крика и беззвучных слез – Генри не покидал свой балкон на втором этаже.
Вечером второго дня Нина просидела в кресле у камина, подогретая виски со льдом и слепой злобой на все живое, точнее на то, что живее неё.
Утром Нина проснулась от шума ветра из-за распахнутого окна. Она поняла, что лежит в их постели, но Генри не было рядом. На пустующей подушке аккуратно лежала кроваво-красная бархатная коробочка, перевязанная шелковой белой лентой.
Внутри неё лежала капсула ядерно-синего цвета – противоядие Е92 и записка
«Как ты и хотела, любовь моя, мы вместе состарились. Антидот рассчитан на двоих, но употребив в одиночку, ты наверстаешь еще несколько лет. Билет в один конец в Сиануквиль – на столе. Я по-прежнему жду тебя, без тебя я протяну недолго. Сделай правильный выбор.»
Выбросив клочки разорванного билета в мусорку, Нина закурила:
«Надо меньше курить, иначе быстро постарею».
