Пётр Недоброжелателев
Стульчаков и Перепрыжкин с удовольствием предавались праздной неге, когда разговор меж ними зашёл об анатомических чудесах строения человеческого тела.
- В ином месте сказано, - вознёс слово Стульчаков, - что мозг наш состоит из нейронных соединений, каковые нейроны – суть разные проводочки – обеспечивают нам наше, совсем сказать, – мышление. Процесс этот нехитрый, и состоит всего лишь из электричества, которое по тем самым проводам имеет свойство распространяться. И тут уж случайно природой так устроено, что упомянутые электрические импульсы не только несут в себе заряд нашей мысли, но и светятся разными яркими цветами, украшая наше внутричерепное пространство буйным фейерверком красок. Одним словом, думая, мы наперебой светимся внутри безо всякой на то цели, из одной прихоти.
Этот факт не находил должного понимания у Перепрыжкина, из-за чего он высказал осторожное сомнение:
- Фигня.
- В качестве материального доказательства я бы предложил вырубить окно у одного из нас на затылке. Для такого мероприятия нам всего-то необходим один знакомый врач.
Однако знакомых врачей не было ни у Стульчакова, ни у Перепрыжкина. Среди должностных лиц обоим вспомнился только пожарник Корытин, лишённый спереди трёх зубов подряд. К несчастью, Корытин не имел инструментов и навыков, требуемых для осуществления задуманного предприятия, но в целом был скорее доброжелателен к идее.
- В случае надобности я вас из шланга потушу, - любезно пообещал он.
Стульчаков и Перепрыжкин, не находя решения, стали скучать. День проходил без особого толку, когда одному из приятелей вдруг пришло в голову:
- Постойте, ведь у меня дома есть топор!
- А у меня окно! – воскликнул возбуждённо второй. Они переглянулись; невидимое из-за черепного барьера свечение заискрило у них в головах с особой силой.
Было решено рубить в голове отверстие и вставлять туда окно. Нехитрая по действиям операция осложнялась тем досадным фактом, что для её чёткого осуществления не хватало рук: один рубит, другой вставляет окно; мешкать не позволительно. Но их двоих – итак двое, так, что вырубать окно в мозг на самих себе рискует обернуться провалом. Необходим был третий – подопытный.
Засев в кустах возле безлюдной тропинки, Стульчаков и Перепрыжкин принялись рассматривать редких прохожих, привередливо подбирая себе нового товарища.
- У этого голова маленькая; того и отсечешь её всю ненароком, - говорил Стульчаков на одного.
- Этот явно идиот, там и светиться нечему, - отвечал Перепрыжкин на второго.
- Тут борода; к такому и с топором страшно подойти, - провожали они вместе взглядом третьего.
Наконец, выбор пал на тщедушную старушку, с неспешным усилием преодолевавшую тропинку. Стульчаков, как обладатель красноречивого стиля ума, попытался убедить её добровольно представить свою макушку для быстрого научного опыта, но старуха, кажется, впала в маразм и категорически отказалась им содействовать. Потерявший в первую же секунду терпение Перепрыжкин сказал просто:
- Чего церемониться, руби! – и выхватил наготове окно.
Старушка затряслась от ужаса. Блеск научного изыскания в глазах двух естествоиспытателей она приняла за сумасшествие кровожадных маньяков; топор в руках Стульчакова представился ей вместо инструмента науки – орудием убийства; а окно, ухваченное за раму Перепрыжкиным, высилось над ней как монумент безумию совершаемого преступления. Размахивая руками и истошно крича, старушка попыталась отбиться от непрошеного эксперимента.
Стульчаков и Перепрыжкин вступили с ней в борьбу, заламывая ей руки и стараясь лишить её равновесия. Двое крепких мужчин вскоре смогли одержать верх над немощной пожилой женщиной, повалить её на землю и обездвижить. Всё было готово для проверки устройства человеческого мозга на примере отдельно взятой старухи. Стульчаков поплевал на руки и занёс топор; Перепрыжкин крепче перехватил подготовленное окно.
С громким выдохом Стульчаков опустил топор на голову старушке и случайно её прикончил. Перепрыжкин от неожиданности выронил окно. В ужасе вытаращив глаза, они медленно переглянулись.
- А может, и не светится там ничего, - бросил едва слышно Стульчаков.