Доказуемое недостоверно, достоверное недоказуемо. Опыт обманчив, логика произвольна, метод случаен. Тем не менее, знание как-то возникает и оказывается правильным. Это чудо. Наука невозможна без чуда. Чудо — это невидимая, но самая главная научная категория. Учёный парадоксален — работая с чудом, он всеми силами старается показать, что никаких чудес нет. В основе любого научного открытия всегда лежит философская мысль, высказанная иносказательно.
Наука является метафорой по отношению к философии, но не наоборот: ведь с точки зрения науки, философия вообще не существует как таковая. Для науки философские высказывания либо абсурдны, либо неверифицируемы. А с точки зрения философии — «наука не мыслит» (М. Хайдеггер), поскольку хочет всё доказать, но самое главное — недоказуемо. В «стремлении к знаниям» всегда есть что-то неистребимо плебейское: хапнуть то, чего у меня раньше не было, и получить от этого выгоду.
В науке это плебейство приобретает особо утонченную форму: открыть то, чего раньше никто не знал и этим хотя бы на миг почувствовать себя почти «богом» рядом со всем остальным человечеством. И не важно, какая ты свинья в реальной жизни — но в этот миг ты самый лучший. Вот где гордыня сатанинская! В незнании есть особое благородство: не знаю, ибо не достоин. И самое главное: бытие есть тайна, а знания заслоняют её от нас. Не хочу знать, дабы не забыть о Тайне. «Кто хочет Космос променять — на планетарий?»
Пришло время, когда наука сама стала «мракобесием». Все оригинально мыслящие ныне ищут подлинное знание за пределами науки. Исключений больше нет, хотя есть множество неудачно ищущих. Современная наука — побочный продукт технологий и одна из сфер малоприбыльного бизнеса. Знания «производятся», как ширпотреб, в основном анонимно. И зарабатывают на них не те, кто стоял у «конвейера» знаний, а те, кто вложил деньги в «проект».
Ныне «ученый» — это пролетарий-подёнщик. Страшный, но совершенно бесспорный факт: ничто в истории так не развратило человечество, как научное познание и всеобщая доступность этих знаний. Ничто и никогда так не взращивало человеческую гордыню и наглость по отношению даже не к чему-либо конкретному (это уже следствие), но к самому Бытию как таковому. Это наука «воспитала» в людях неспособность «уважать лопух за то, что вот он растет» (Л. Толстой), зато приучила самих себя воспринимать как разновидность лопуха, но с особыми «потребностями».
Жизненное наблюдение: среди так называемых «учёных» трудно найти более глупых и наглых, чем «психологи» и «социологи». Чем это объяснить? Прежде всего, тем, какой «предмет» они себе избрали для извлечения о нём неких «знаний». Самого человека! Человека и его сообщества они решили изучать «научно» — но можно ли придумать более глупое и наглое занятие? «Социолухи» (А. Зиновьев) собирают цифры (причём процедура проста до неприличия — у обычной бухгалтерши в банке работа намного сложнее), а потом по поводу них сочиняют всякого рода тривиальности.
Впрочем, отбор цифр и содержание очередных тривиальностей полностью зависят от того, кто финансирует «исследование». Интересно, а они (и те, и другие) и в самом деле верят, что таким вот образом познают «общество, в котором мы живем»?
«Психолухи» описывают человека как нечто вроде простой, но всегда почему-то поломанной машины — хотя нет ничего более далекого от того, как человек на самом деле воспринимает себя и кем он есть на самом деле. Тогда зачем «психологи» рассказывают нам такой чудовищный миф? Наблюдения показывают, что это люди, ненавидящие человека даже таким, какой он есть, и еще больше ненавидящие то совершенство, к которому человек призван. Они наняты современной цивилизацией, которая функционирует лишь постольку, поскольку люди согласны вести себя как «поломанные машины».
Обычная самоуверенность «психолуха» более всего похожа на кураж халтурщика, чинящего старый утюг, — ведь именно чемто подобным ему всегда кажется приходящий к нему человек. Но интересно — как ему не стыдно? В древности наука всегда имела принципиально законченный характер, она не предполагала никуда «развиваться»: её задача была — лишь успокоить человеческое любопытство в благоговейном созерцании, а не распалять его. Современная же наука родилась из прямо противоположного мотива.
Стоит ли теперь удивляться тому чудовищу, в которое она превратила человека? Вот экзистенциальный исток современной науки: распотрошить Бытие, чтобы посмотреть, как оно устроено. Зачем? Во-первых, отнять и присвоить его неведомые силы; во-вторых, встать умом на место Творца, всё это создавшего. Метод: пытать всеми способами, пока не признается. Всё то, что не признается или скрывается от наблюдения, объявить несуществующим.