Я смотрю с балкона, как маленькая девочка с бантом, по имени Ребенок Ростовых с упорством и нежностью тиранозавра дрессирует очень маленького добермана-пинчера. По мне этот доберман разве что какого-нибудь пинчера и напоминает, а в большей степени недоношенного щенка левретки. Доброжелательный и бестелесный как лошарик щенок скачет на ножках спичках, всем своим щенячьим сердцем пытаясь угодить хозяйке увенчанной розовым бантом-переростком, несгибаемым и твердым, словно свернутым из листового железа.
Ребенок Ростовых всегда украшен бантом, мало того, банты на Ребенке Ростовых завязаны по всему протяжению Ребенка. Они есть на туфлях и на гольфах, на рукавах фонариках и на талии. А в жиденьких коротких волосах порой их умещается три разного цвета. При всем том Ребенок Ростовых все равно на куклу не похож, как Нинка Ростова (мать Ребенка) ни старается. Ребенок Ростовых гораздо больше похож на какое-то такое приспособленьице с зубами, которому лучше палец в рот не класть непредусмотрительно, или на законспирированного шпиона. И еще чем-то Ребенок Ростовых похож на это несчастное существо неизвестной науке породы, которое Нинке на рынке впарили как чистокровного добермана с мощностью челюстей в двадцать восемь атмосфер.
Впрочем, Нинка Ростова по этому поводу и не горюет (собственно, причины погоревать есть только у щенка). Нинка вообще ни по какому поводу не горюет. Нинка любит выпить в хорошей кампании и похохотать, а еще больше Нинка любит «погулять». И любит и умеет. Можно сказать, что в умении «уйти на сторону» Нинка специалист экстракласса.
Учится Нинка на одном курсе с Риткой Сошниковой, то есть и с Русланом, и с Бабочкиной, но по возрасту она их намного старше. Она и меня старше, ей лет двадцать семь, наверное. Хотя слово «учится» по отношению к Нинке Ростовой это я погорячилась применять. Может, она бы и училась, конечно, но всепоглощающая страсть ее к «гуляниям» просто физически не дает несчастной женщине дойти до факультета.
Своими потрясенными наблюдениями по этому поводу, как-то поделилась с нами Сошникова, шедшая с Нинкой однажды на учебу. «Вот только что была со мной Нинка,» - широко открыв свои немаленькие глаза вещала Ритка, - «Раз! – и нет! И я ее потом спрашиваю: Куда ты делась-то? А она мне: «Я иду. Он стоит. Он говорит: Пойдем. Ну я и пошла.» Вот это вам супер-скоростной-съем. И при том отмечу: профессиональной проституткой Нинка никогда не была, просто очень увлеченной любительницей. И при том всей из себя порядочной мамашей.
Правда, я думаю, Ребенок Ростовых от того и был всегда такой скрыто-агрессивный, что в глубине головенки под бантом подозревал милую маму, что в какой-то момент она может, например, уехать в отпуск на Черное море и просто оставить дочь в комнате в общаге, как атрибут повседневной, не отпускной жизни. По крайней мере, доберманчика своего они однажды так и оставили, вместе с игрушками в ящике. К счастью, тот снабжен был звуковой платой, в смысле голос от жизни такой потерять не успел и выл, бедняга, так, что почти свел с ума оказавшуюся к тому времени соседкой Ростовых Женьку Карагозину. Женька взломала дверь и кормила щенка при поддержке остального общежития, не забывая приговаривать: вот вырастешь и загрызешь свою чокнутую хозяйку, а я посмотрю.
При всем том, баба была Ростова не злая и компанейская. Чудесатая только очень. И муж у нее, Ростов, тоже был чудесатым.
Нинка ростом была своего мужа головы на полторы выше, фигуристая баба с лисьими глазами и широкой улыбкой, обесцвеченная блондинка. Юрий был корпулентен, в трико, и тоже любил в компании перекинуться в картишки и пообщаться. К худграфу он имел только опосредованное женой отношение. К тому же, приветливый и хозяйственный, людям был приятен. Чудесатость же Юрия выражалась в том, что ему всегда очень хорошо удавалось определить, что в общежитии лежит недостаточно хорошо. Плохо, например, висела дверь между блоками «А» и «Б», плохо висел в коридоре провод, несущий свет в мастерскую Ветренки. А потом оказалось, что тоже совершенно никуда не годно висели на вешалке в пятьсот тринадцатой, где он только что мирно пил с хозяйками чай и поигрывал в картишки, Ланкина дубленка и Дашкин пуховик. Гораздо лучше они устроились на втором этаже у неких ИПФовцев, куда определены были за некую осевшую в кармане Юры мзду.
К счастью, одежду удалось вернуть по горячим следам, но потрясение в сердцах девчонок так просто не изгладилось. Мало того, что он нагло спер, но еще и у них! А ведь именно они совсем незадолго до этого вызывали ему скорую, отпаивали и, можно сказать, держали его голову на своих круглых коленях, когда в разгар такого же покерного сражения в пятьсот тринадцатую с яростным воплем влетела Нинка и пшикнула прямо в нос благоверному струей «черемухи» из газового баллончика. Она почему-то приревновала. Муж в результате упал как подкошенный на прямых ножках, а девчонки вынуждены были дня три жить при раскрытых окнах, хоть дело было и не летом. (Им, впрочем, не привыкать: перед каждым приездом родителей они по неделе живут с открытыми окнами, пытаясь выветрить запах табака. В любое время года. Ни Дашка, ни Ланка ведь у нас не курят, что вы?! А когда девчонки приезжают домой, и родители с подозрением начинают принюхиваться к их одежде, Ланка с Дашкой жалуются на парней, «которых бесполезно просить не курить в присутствии дам»).
Такая вот чудесная семья Ростовых.