То, что соловьи могут даже солдатам не дать спать между боями – это правда. Такая уж сволочь эти соловьи. Про студентов же, особенно последнюю весну в Тагиле, и говорить нечего: с ума сходят.
Искрящие сердца выскакивают из груди, и сжимая их в руках чадящими факелами, студенты бродят вокруг пруда, поскальзываясь на коровьих лепешках, и проваливаясь в болотца.
Я сижу в длинном белом платьице на открытом окне пятого этажа с томиком Ричарда Баха. Я – чайка! Ку-ку! За спиной головокружительно поет Кэт Буш. И что меня удерживает на подоконнике? Наверное, то, как красиво я смотрюсь в раме распахнутого окна.
Сережка Струнов снизу, с тротуара, показывает большой палец и исчезает в тумане, обнимая Ликусю Касимову. Ликуся влюблена в него, а Сережка пьян: он читает стихи и уверен, что гуляет с симпатичным и до жути сексуальным мальчиком. У Сереги голубой период.
Ложусь. Нет. Спать невозможно. Встаю. Тут в дверях появляется Ветренка, зовет купаться, и мы спускаемся в туман. В тумане, кроме соловьев рвут свои глотки и наши души еще и лягушки.
В белом мареве мы натыкаемся на глыбу Королева, дополненную Хабровичем и Черновым. Странная компания. Очевидно, и рационалистам трудно заснуть в такую ночь.
Впрочем, приглушенные туманом голоса слышатся то тут, то там. Кроме исчезающих голосов о наличии лунатиков на лугу вокруг пруда говорит и то, что туман время от времени густо пахнет сигаретным дымом.
Мы бредем за пруд купаться. Честно говоря, у меня волосы шевелятся от перспективы лезть ночью в воду. Но надо. Я ж себе не прощу в старости, если ночью под трель соловьев не искупаюсь в пруду. Правда, мне почему-то всегда кажется, что купаться в тагильском пруду все равно, что осуществлять заплывы в канализационных трубах…
Ветренка выбегает на песчаную косу, на ходу освобождаясь от одежды (и, верно, не мочить же ее). Я копошусь в задумчивости: что же мне снять? В конце концов, жертвую шортами, оставаясь в достаточно длинной рубахе. Бодрые уверения остальных, что в тумане никому никого видно не будет, так и не могут пробить оборону моей застенчивости. Так же не могу я себя заставить обернуться в ту сторону, где весело мелькают над водой лунными мокрыми задницами парни. Я задираю голову вверх и, рассматривая серебристые верхушки ив, брожу по щиколотку в действительно теплой воде, раздумываю: почему я не могу как все: комплексы это или мне просто не хочется.
… Поближе к соловьиным трелям, в туман выползают задумчиво Ритка Сошникова и ее подружка Ложкина. Они идут «проститься со студенческой юностью». Отчего-то сегодня им это кажется бесконечно актуальным. В Риткиной руке тускло отсвечивает, покачиваясь, початая бутылка водки, поскольку известно, что только этот серьезный напиток в силах померяться силой с чудовищем под названием «хандра и вселенская печаль по несбывшемуся». Маргарите и ее подруге Ложкиной хочется возвышенного, точнее возвышенности, на худой конец, холмика. Дабы с холма все житейские невзгоды казались мелкими и незначительными, а, наоборот, взору открывались (не смотря на туман) прекрасные, чуть приукрашенные спиртными парами, перспективы. К неудовольствию подруг, все холмики оказались покрыты какими-то круглыми и при наступании на них липкими и скользкими штуками. А потом и вовсе выяснилось, что это коровьи лепешки, и если бы не водка – хоть в пруду топись. Но, Слава Богу, водка была, а потом откуда-то появилась и вторая составляющая счастья – мужики. И стало весело и хорошо. И коровьи лепешки… А чем, собственно, могут помешать коровьи лепешки высоко духовным, оптимистично настроенным, и очень даже еще молодым и юным студенткам?.. Потом Ритка открыла глаза: незнакомый дом, рядом храпит Ложкина, остальные храпящие рядом – неизвестны. Хуже всего: это – мужики. Ритка прислушалась к себе, попыталась освидетельствовать состояние нижнего белья : что ж было-то? Впрочем, это сейчас не так важно. Важно сделать отсюда ноги! Вот что важно! Ритка по возможности бесшумно соскочила, попыталась растолкать Ложкину – безрезультатно. Ну что ж, по крайней мере, свой долг перед подругой она выполнила, а ее, Сошниковская, шкура нужна еще и малолетнему сыну: не оставлять же его сиротой? С этой мыслью Сошникова выскочила из комнаты, затем на улицу, и обнаружила себя в абсолютно неизвестном ей месте: несколько недурственных дач, ели и скалы. Тишина, пара гавкающих собак и недоумение в глазах дедульки в ответ на ее вопрос: как она отсюда может попасть в город Нижний Тагил…
Историю эту мы услышали спустя два дня в артистичном исполнении самой Сошниковой, поедая «Ликсы», фирменное блюдо Ликуси Касимовой, состоящее из муки, воды и специй (замешанных и пожаренных в виде лепешек), так что можете успокоено вздохнуть: для Сохи все окончилось «вполне благополучненько».
Как, впрочем, и наше купание для нас. Никто не утонул и не заблудился в тумане. Ничье сердце не сгорело дотла, и не разорвалось до инфаркта. Как на то ни рассчитывали соловьи.
…И на что бы там в душе ни рассчитывали Королев и К …