На майские праздники мы всей семьей обычно отправлялись на дачу: убирать участок, подготавливать дом к летнему сезону. Работы хватало всем. Мы — это мама, папа, я и мой младший брат Сережа.
В этом году получилось иначе. За город мы выбрались только осенью, и нас с мамой отвозил мой муж Кирилл. Мы недавно поженились после нескольких лет ухаживаний, и он как-то сразу и очень органично вошел в нашу семью. Словно бы занял место нашего папы, внезапно умершего два года назад от сердечного приступа прямо во время лекции в институте. Ему не было и шестидесяти лет. Конечно, папу нам никто и никогда не заменит. Но, помню, мама, приглядевшись внимательно на нашей свадьбе к моему избраннику, отозвала меня в уголок и прошептала:
— Умница, Дашуня! Долго искала, но выбрала то, что надо.
— Как ты это поняла? Я ведь его прятала, боялась, что Кирилл тебе не понравится.
— Он не может не нравиться. Разве ты не заметила, как он похож на папу? Не внешне, а манерой говорить, смеяться, походкой, движениями. Посмотри, как он морщит лоб, когда задумывается.
Мои родители были очень красивой парой. Мужественное папино обаяние прекрасно гармонировало с маминой женственностью. Многие говорили, что папа похож на популярного в свои годы актера Кадочникова, а мама — на не менее известную актрису Целиковскую. А по натуре папа был настоящий рыцарь.
Так вот, Кирилл привез нас с мамой на дачу, помог разобрать вещи, затопил печку и сказал:
— Только ничего без меня не делайте — ни в доме, ни в саду. Мне нужно в город вернуться по делам, а через пару дней приеду, тогда и разберемся. Отдыхайте, дышите свежим воздухом и не скучайте.
Продуктов в холодильнике полно, оставляю бутылочку отличного красного вина. Я его, Татьяна Петровна, из командировки в Италию специально для вас привез. Оно вам понравится.
Муж обнял нас, и мы с мамой остались вдвоем. Пообедали, выпили по бокалу вина, и мама сказала:
— Дождик моросит, на улицу не выйдешь. Что мы без дела сидеть будем? Давай немного чердак разберем. Там все наши летние вещи. Потихоньку, без напряга, вынем что нужно на первое время.
Мама, выросшая в этом доме, очень любила чердак, и часто при жизни папы поднималась сюда одна.
— Посижу, вспомню детство, переберу свои игрушки, посмотрю фотографии родителей, и на душе — такой покой, такая благодать, — говорила она.
Мы из деликатности оставляли ее одну. Сейчас же, вытаскивая из старинного комода ящик, я резко дернула за ручку, и сверху на меня упал небольшой бумажный пакет. От удара он разорвался, и из него посыпались письма.
— Ой, мама, тут на конвертах твое имя стоит.
Мама быстро бросилась ко мне и схватила одно письмо.
— Не трогай, пожалуйста! Это очень личное.
Что такое? У мамы секреты от нас?
— От кого они? — спросила я. Но мама уже читала одно письмо и плакала.
— Давай, детка, спустимся вниз. Помоги мне.
Она сгребла все конверты, и мы спустились. Выпив немного вина, мама сказала:
— Даже не знаю что делать. Не хотела я тебе рассказывать, но раз уж так вышло... Ты уже взрослая женщина, а я пожилой человек. Да и история это давняя. Тяжело мне со своей тайной жить, хочется поделиться. Но стоит ли тебя нагружать?
— Мама, между нами не должно быть секретов. Расскажи. Я все пойму.
Но на какое-то мгновение мне стало страшно: а вдруг я узнаю о своих родителях нечто такое, что сможет поколебать мою веру в их безоблачное супружество.
Я, взрослая женщина, пережившая несчастную любовь, измену, предательство, казалось, знала о жизни все. Но то, что я услышала, поразило меня в самое сердце.
— Ты знаешь, Даша, как я любила твоего отца. Не было человека лучше, чем он. Я всегда могла положиться на него, опереться на его верное и надежное плечо. Но... настоящее женское счастье, то, что называют страстью, я пережила с другим мужчиной. Ты должна помнить Игоря Михайловича, врача из моей больницы.
— Господи, мама! Да ведь он же бабник был жуткий. Ты сама говорила, что не пропускал ни одной юбки — врачихи, медсестры, даже пациентки! Неужели и ты попала в этот список? К тому же он был вовсе не красавец. Разве можно сравнить его с папой?
— Не в красоте дело. — Мама вздохнула. — Бабник, пошляк, циничный человек, использующей женщин, — и это еще не полный перечень его «достоинств». Но обаятельный, обходительный, остроумный и любовник умелый. А какой специалист! Больные его обожали. Казалось, одно его присутствие могло лечить. Я часто ассистировала ему во время операций, так глаз не могла от его рук отвести. Мастер! Влюбилась я в него как сумасшедшая. Голову совсем потеряла. Не поверишь, но я и изменой мужу свою эту страсть не считала. Другое это было чувство. Молодая, совсем неопытная в любовных делах, я много лет провела как в дурмане. Умом понимала — не мой он человек, а как, бывало, увижу его, дрожь унять не могла. Стоило ему позвонить, все бросала и неслась на свидание. Когда он перешел в другую больницу, долго еще звал меня к себе. Письмами вот забросал, звонил. Все говорил, что такой женщины, как я, больше не встретит.
— Наверное, он тоже тебя любил?
— Конечно, любил. Но тоже по-своему. У него была прекрасная жена, дети. Разводиться он не собирался, а я и подавно. Мне даже страшно было представить себе, как я без своего Пашеньки жить буду. Настоящая любовь была у меня только с ним.
— А разве бывает ненастоящая любовь?
— Любовь бывает разной. Я любила обоих своих мужчин, но одного — всей душой, всем сердцем, а другого — только телом. И они оба были мне нужны. Сколько раз пыталась с Игорем расстаться. Не получалось, пока он из нашей больницы не ушел. Права оказалась поговорка: «С глаз долой — из сердца вон!»
— Наверное, ты на контрасте в своего доктора влюбилась. Они ведь с отцом такие разные.
— Ты еще скажи, что меня после сладкого на кислое потянуло, — горько усмехнулась мама. — Уж прости, но раз такой разговор у нас вышел, я тебе, да и себе заодно, постараюсь объяснить, как он со мной поступал. Вот представь себе: рабочий день у нас сумасшедший, я иногда по 9-10 часов в больнице проводила. И за все это время Игорь на меня ни разу не взглянет, головы в мою сторону не повернет. Словно и нет меня вовсе. И это после любовного свидания накануне. А я вся в напряжении, жду хотя бы словечка какого или взгляда. Постепенно закипаю. Ну, думаю, все! Больше его близко не подпущу, все ему выскажу. А как доведет меня до белого каления, а чувствовал он это прекрасно, зажмет где-нибудь в ординаторской и поцелует да приласкает так, что искры из глаз посыплются. Я сдавалась моментально. Опытный был соблазнитель, слова такие находил, что устоять невозможно. Да что там! Летала я с ним. Земли под ногами не чуяла. Не забывай, я, как врач, отлично отдавала себе отчет в том, что вся наша любовь на чистой физиологии завязана была. Но какое же я счастье с ним испытала! Казалось, каждая клеточка моего тела звенела. Мы никогда не обсуждали наши рабочие дела и, конечно, не говорили о своих семьях. Да практически ни о чем не говорили. Просто встречались на съемной квартире, занимались сексом и расставались до следующего раза. Когда это все началось, мне первое время страшно было возвращаться домой, смотреть мужу в глаза. Я думала, он сразу все поймет.
— Бедная моя мамочка! Как же ты выносила эту двойную жизнь столько лет?
— Да не было двойной жизни! Одна она была. Ты знаешь, стоило мне войти в наш дом, такой уютный, согретый теплом и нашей общей любовью, я тут же забывала про Игоря. Мне даже притворяться не нужно было перед мужем. Я абсолютно искренне радовалась встрече с ним, с нетерпением ожидала наших вечерних «посиделок».
— Неужели папа за многие годы так ничего и не заметил, не понял?
— Хороший вопрос! Только ответа я на него не знаю, а спросить теперь и некого. Иногда я ловила на себе его внимательный, долгий взгляд. Словно он ждал от меня чего-то. Я думаю, что, если бы моя связь каким-то образом раскрылась, он бы меня понял и простил.
— Неужели, мама, ты думаешь, что за все это время не нашлось «добрых людей», которые с удовольствием рассказали бы отцу о твоих отношениях с врачом? И почему ты решила, что он простил бы тебя? Это ты свою связь не считала изменой, а для отца она — самое настоящее предательство.
— Не говори так, Дашуня, — заплакала мама. — За все тридцать лет нашего брака я не заметила ни малейшей перемены в наших отношениях. Если бы папа знал, он обязательно вызвал меня на разговор. Врать я не смогла бы. А ты что-нибудь заметила? — спросила она с тревогой.
— Нет! — искренне призналась я.
— До самой своей смерти папа был, как и всегда, нежен со мной. Настоящий рыцарь!
Мама снова собралась заплакать, и я поторопилась уложить ее. Было уже очень поздно, и она, перенервничав, чувствовала себя совсем разбитой. На душе у меня было смутно и неприятно. Конечно, в жизни практически каждой женщины случаются периоды, когда ее словно настигает «солнечный удар». И благополучная, порядочная мать семейства пускается во все тяжкие. Как выразилась мама: «Гормоны зашкаливают. Сладу с ними нет». Но почему это произошло в моей семье? И неужели мой умница отец не заметил многолетнего романа своей жены? Он что, ослеп от своей любви?
Размышляя, я начала собирать конверты с письмами в новый пакет, чтобы убрать их подальше. Не нужны маме эти воспоминания. И вдруг я наткнулась на нераспечатанный конверт, адресованный отцу.
Как же мама его не заметила? Немного поколебавшись, я его открыла. Пока читала, допила бутылку вина, чтобы успокоиться. Это было послание от жены Игоря Михайловича, в которой она подробно рассказывала о связи своего мужа с моей мамой. Значит, отец все знал, но по благородству своему действительно простил ее грех. А может, просто не поверил, счел клеветой? Так ведь конверт был запечатан, как же он мог прочесть письмо?
Я, почувствовав себя настоящим детективом, стала рассуждать. Скорее всего, дело было так. Папа вынул письмо из почтового ящика, оно было адресовано ему с припиской «Лично в руки», а внизу — фамилия Игоря и инициалы его жены. Одно это могло его насторожить. Уж больно смахивает на пошлую кляузу времен застоя и партсобраний. Но раз оно от жены маминого коллеги, то, скорее всего, он и отдал послание маме. А та по забывчивости или от испуга тоже не стала его читать, а спрятала вместе со всеми письмами Игоря Михайловича на чердаке.
Мне очень хотелось верить, что так все и было и папа ушел из жизни, не усомнившись в своей жене, в своем безоблачном семейном счастье. Я решила утром уговорить маму сжечь все письма в печке. Не нужны они теперь никому. А сама долго не могла уснуть, меня мучил вопрос: а возможно ли безоблачное семейное счастье?