ПОДРОСТКАМ

ЛЮБИТЕЛЯМ ПУТЕШЕСТВИЙ ВО ВРЕМЕНИ "Самозваниец" Татьяны Семеновой (отрывок): ...В кабинете директора НИИ Времени Романа Рафаэлевича Каюмова с самого утра шло совещание. Сергей Булаев докладывал о результатах очередной экспедиции. Он и его напарник Александр Ветров были посланы в 1591 год, чтобы прояснить очередную загадку истории — таинственную смерть царевича Дмитрия Ивановича Угличского, младшего сына Ивана Грозного. Экспедиция носила чисто исследовательский характер. Ни о каком вмешательстве в ход событий не могло быть и речи! Лишь наблюдение и незаметный опрос свидетелей, очевидцев события. При удачно сложившихся обстоятельствах — всё увидеть собственными глазами. Однако при подготовке к экспедиции последний вариант рассматривался как маловероятный. Оказаться на месте преступления (или несчастного случая) мог лишь человек, служивший у Марии Нагой. Чтобы наняться в работники, нужны были рекомендательные письма или личные связи: абы кого на княжий двор не брали. Но за столь короткий срок — хронопилоты могли оставаться в прошлом не более десяти дней — обзавестись нужными знакомыми представлялось практически невозможным, хотя вариант такой не отметался. На этот случай специалисты по древним рукописям подготовили поддельное рекомендательное письмо с сургучной печатью, написанное якобы игуменом отдалённого монастыря Новгородской земли. Использовать его можно было лишь в крайнем случае. А лучше, как уверял Каюмов, вообще не использовать, чтобы не оставлять следов в истории... Командируя хронопилотов в 1591 год, историки рассчитывали получить дополнительную информацию о загадочной смерти царевича Дмитрия. Сохранившийся до наших дней документ под названием «Угличское дело», составленный специальной комиссией, в состав которой входили боярин князь Василий Шуйский, окольничий Андрей Клешнин (родственник Бориса Годунова), думный дьяк Елизар Вылузгин, митрополит Геласий, вызывал много споров у историков. Несмотря на огромное количество свидетельских показаний, картина всё же оставалась неясной. Некоторые учёные вообще сомневались в достоверности показаний свидетелей и склонялись к тому, что дело было сфальсифицировано, чтобы прикрыть убийство, совершённое по указке Бориса Годунова. Их аргументы сводились к вроде бы простому и очевидному факту: через семь лет после гибели царевича корона досталась Борису Годунову. Приказав убить последнего сына Ивана Грозного, Годунов таким образом расчистил себе дорогу к трону. Что же до расследования, то все показания угличан, свидетельствовавших о нечаянной смерти Дмитрия, были добыты под пытками. У оппонентов были свои козыри. Если бы царь Фёдор, правивший в то время, лежал на смертном одре, то вопрос наследования действительно стоял бы остро и убрать следующего претендента Годунов вполне мог бы, но даже в этом случае очень сомнительно, что он получил бы трон, так как наибольшими правами престолонаследия обладало семейство Романовых. К тому же царь Фёдор после смерти Дмитрия сидел на троне ещё семь лет, и за этот немалый срок у него вполне могли бы родиться наследники. Спустя год после угличской трагедии его жена Ирина Годунова родила дочь, которая, правда, вскоре умерла... Так или иначе, доказательства как одной стороны, так и другой, сводились лишь к предположениям. Сфальсифицировано «Угличское дело» или нет, так и оставалось предметом горячих споров... В данном случае Госпожа История подкинула хронопилотам весьма хитрую головоломку, не оставив ни малейшего шанса избежать прямого участия в событиях. — Мы пытались разыскать последнего свидетеля, фигурирующего в «Угличском деле», стряпчего по имени Семён Юдин, — докладывал Булаев, — поскольку он лично, а не со слов кого-то видел всё, что происходило на дворе Марии Нагой в день трагедии, и что самое важное — являлся в этом деле лицом незаинтересованным. Мы планировали вступить с ним в контакт, завязать, так сказать, дружеские связи, чтобы после, уже на правах приятелей, расспросить о случившемся… (За буклук благодарим Mari Pole)

ИСТОРИЧЕСКИЕ ПОВЕСТИ для ДЕТЕЙ - лучший способ пробудить интерес к ИСТОРИИ! Отрывок из книги Олега ТИХОМИРОВА и Владимира МИХАНОВСКОГО "Крылья свободы": – Подмогу нужно просить, и чем скорее, тем лучше. Сами, видать, не выдюжим. – До бога высоко, до царя далеко, – ответил Аникей, при­ставив к глазам ладонь козырьком, чтобы лучше видеть. – Ну уж далеко, – возразил Иван. – До Москвы–то рукой подать. Да как наружу выберешься? Шагу не ступить – схватят. – Видит око, да зуб неймет, – усмехнулся Аникей, продол­жая разглядывать несметные полчища врагов. Только небушко вольным остаётся. Да человек, чай, не птица, Бог крыльев не дал – А ты придумай чего–нибудь, Аникуша. – Я? – Кто же еще–то? Ты первый выдумщик в округе. У тебя в избе диковинок полно – одна похлеще другой. Ты бы сделал мне крылья, а? Навроде как у того парня, про которого рассказывал. – А полетишь? – Полечу, так и быть. Где наше не пропадало! – А вдруг враги стрелой сшибут, али сам сверзишься с под­небесья? Не побоишься? – Не побоюсь, вот те крест, – торопливо проговорил Иван. Ему показалось, что Аникей спросил всерьез, а в том, что его приятель горазд на самые неожиданные выдумки, Ивану, да и не только ему, приходилось убеждаться не раз. – Значит, в Москву полетел бы? – В Москву, за подмогой. Аникей стер тяжелую каплю дождя, упавшую на лоб. Приятели помолчали. Дождь начал усиливаться. – Ладно. Крылья – сказка, конечно, я понимаю, – развел руками Иван, – Но думаю, Аникей, я сумел бы и пешком до Мос­квы добраться. – Это как же? – Бегом. Никто меня не догонит. – А ежели препятствие встретишь? Обоз, к примеру? – Перепрыгну, что твой кузнечик. И добегу, – громко произ­нес он и тряхнул чубом. Меня многие чудаком почитают. А ты, гляжу, чудак меня похлеще будешь. – Думаешь, сил у меня не хватит? – Силенок у тебя хватит, Ваня. Чем–чем, а этим тебя гос­подь не обидел. – Чего ж еще надо? – Уменья. – Уменья бегать, что ли? – Вот именно, и прыгать тоже, – добавил Аникей. Иван искоса бросил взгляд на приятеля: не шутит ли? Но лицо Багрова оставалось серьезным. – Вроде умею я бегать да прыгать, Аникуша, – произнес с обидой Крашенинников. – Да знаю я, что проворнее всех в округе, – хлопнул его по плечу Аникей, – что никто не догонит тебя. Но речь о другом веду: бегать и прыгать – великое искусство, И ему нужно учиться, как, например, грамоте. В древности оно ведомо было, а потом утрачено. – Откуда знаешь? – Да уж знаю. – Кто сказал? – Сорока на хвосте принесла, – рассмеялся Аникей, Крашенинников задумался. Так что же это получается, лю­ди добрые? Он бегает быстрее всех, прыгает выше и дальше всех не зря же прозвали его прыгунком! – а приятель этак не­брежно, походя замечает, что он толком не умеет ни бегать, ни прыгать. А может, Аникей прав? Каждый раз, легко обгоняя других, Иван смутно ощущал, что способен на большее. Может, и впрямь уменья ему не хватает? От всего этого вдруг повеяло жгучей тайной, но Иван в расспросы не стал вдаваться: как говорится, всякому овощу свой час. Голова его теперь была занята совсем другим. Дождь припустил сильнее, но приятели не обращали на него внимания. Монастырские окрестности затуманились, затя­нулись косой сеткой. Плотно сжав губы, Аникей вглядывался в даль, думая о чем–то своем. Казалось, он видит нечто, не видимое другим. – Жжет меня вопрос один... ответь Аникей... – начал Иван. – Ну? – Удержим мы крепость? – голос Ивана задрожал от волнения. – Того не ведаю, – покачал головой Багров. – Смотря как сражаться будем. Снизу, с монастырского подворья, донесся жалобный плач, беженка тащила за руку орущего мальчишку, награждая его ту­маками. – Аникей, – взмолился Крашенинников. – Придумай, как су­постатов истребить али от стен отогнать. Ты все можешь! О прошлом годе вы со своим монахом придумали штуку, чтобы мужикам легче было брев­на таскать да каменные глыбы ворочать. – Думаю над этим, Ваня...

НОВИНКА!!!!!! Сборник рассказов для подростков "Кто я? Зачем я?" пришел из типографии! 10 новых для нас авторов! Запоминайте эти имена! Марина Почуфарова Мария Швецова Егор Данилов Ольга Ефимова-Соколова Лия Вершинина Наталья Пивоварчик Алла Литоренко Татьяна Пархоменко Евгения Ворожейкина Юлия Горолевич и Юлия Ива, которую мы уже успели узнать и полюбить! Почему именно рассказы? Рассказ вообще удивительный жанр - всего на нескольких страницах умещается какое-то событие, часто - не одно, а иногда и вся жизнь героя. Это концентрация мыслей автора. Это та самая краткость, близкая родственница таланта! Рассказы любят читатели всех возрастов. А в этом сборнике, как отметила в своём отзыве писательница Тамара Крюкова, все истории, «лирические и трагичные, с долей юмора и серьёзные, объединяет одно — от каждой из них исходит свет. И ещё они помогают заглянуть в души тех, кто рядом, чтобы понять, принять, простить или самому попросить прощения».

НОВИНКИ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! И обе - для подростков! Юлия Лавряшина "Один процент надежды" и Елена Габова "Не пускайте Рыжую на озеро" Сборник рассказов Елены Габовой раньше выходил под названием "Двойка по поведению". Но с тех пор, как рассказ "Не пускайте Рыжую на озеро" стал частью школьной программы, нас забросали сообщениями читатели и мы решили переименовать книгу, чтобы этот рассказ было легче искать тем, кому он нужен для подготовки к ЕГЭ. Ну а с новой повестью Юлии Лавряшиной нам только предстоит познакомиться. и главная героиня - тоже РЫЖАЯ!!!!! По традиции небольшой отрывочек:  Где-то я читала, что жизнь человека становится проекцией сказки, которую он любил в детстве больше всего. Меня угораздило отдать своё сердце истории о безнадёжной любви… Чему ж удивляться? Всё складывается именно так, как должно. И каждый шаг, каждый вздох даётся мне с болью. Только болят не ступни, обращённые из рыбьего хвоста… — Небо расчистилось, — произношу, чтобы мама не расслышала всхлипов, которые я так старательно загоняю внутрь. — Наверное, к морозу. В этот момент мама внезапно чихает и с удовольствием говорит: — Точно! Она любит мороз — не сильный, но так, чтобы снег не таял, и начало декабря походило на зиму, а не на слякотную осень. Привычно подкалываю её: — Двадцать первый век! Истинность утверждения по-прежнему проверяется методом чиха. Мама смеётся, и мне тоже неожиданно становится легче. Русалочьи волосы в небе рассеиваются, ветер пытается очистить мою память, освежить душу. У меня никогда не было длинных волос… И сейчас они даже до плеч не достают, зато лежат крупными волнами, и мне это нравится, хоть все теперь сходят с ума по прямым. Но мне всегда было плевать на то, что нравится всем. В этом я похожа на маму: она никогда не замазывает свои веснушки, которыми наградила и меня. То, что она конопатая, заметно уже издали, особенно летом, когда мама носит сарафаны и не скрывает голые плечи, тоже крапчатые. Но папа уже почти двадцать лет сходит по ней с ума, значит, в этих крошечных пятнышках есть свой шарм. Может, и во мне виден его золотистый отсвет? Именно так мама и говорит: — Славка, запомни: волосы у нас не рыжие, а золотистые! А восход сегодня персиковый, такой нежный, что невозможно не улыбнуться ему. Разве он может сулить неудачный день? Да и что плохого может случиться, если мы едем к папе? На восток, навстречу солнцу…