В Иркутской области есть термин Старый БАМ - проложенная при Сталине железная дорога от Тайшета до Усть-Кута. Но точно так же уместно это название и для линии Советская Гавань - Волочаевка. Изыскания и подготовка инфраструктуры в Советской Гавани велись с 1930-х годов, в 1943 году началось строительство Ванинского порта, а в 1945 к нему была подведена железная дорога из Комсомольска-на-Амуре.
Начальная станция Советская Гавань - Сортировочная (кажется, это самое длинное название на РЖД!) находится практически в Ванино, или вернее в посёлке Октябрьский буквально на другой стороне бухты.
Восточный Старый БАМ остался последним заповедником весьма нетривиальной деревянной вокзальной архитектуры послевоенных лет. Вокзал СовГавани построен в конце 1940-х пленными японцами, и просто удивительно красив:
Стоит он посреди огромного пустыря, и даже водонапорка за путями едва-едва виднеется.
Интерьер вокзала. Чем отличаются "билетная касса" от "билетной группы", я так и не понял, но фантазия рисует собственные частные поезда Общака из теплушек, вагонзаков и вагон-люксов.
Вид со стороны путей. Вокзал стоит странно далеко от перрона:
Но думаю, на первом перегоне пустуют целые вагоны - основная посадка делается на станции Ванино в черте городка. Капитальный вокзал (1947) является фактически железнодорожно-морским: с кассой РЖД соседствует касса SASCO, оператора паромов в сахалинский Холмск. Более того, по контингенту это скорее именно Морвокзал: ведь и поезд на запад, и паром на восток отсюда ходят раз в сутки, вот только у второго нет ни предварительной продажи билетов, ни расписания, так что сидеть на вокзале его пассажиром приходится по несколько часов от покупки билета до подачи автобуса.
А если ожидание совсем уж доканает - то Бог в помощь! В углу зала ожидания - потрясающе минималистическая часовня:
При ближайшем рассмотрении оказывающаяся скорее вечно запертой церковной лавкой:
По карте видно, что большая часть путей станции Ванино проходит ниже вокзала, и вместо перрона там забор. Сверху тоненькой ниточкой тянется единственный пассажирский путь - но зато с высокой платформой:
Минут за 10 до начала посадки голос диктора отдельно объявил, что поезд Советская Гавань - Владивосток отправился с начальной станции. Когда же состав подошёл к высокой платформе, я удивился новеньким вагонам - в Европейской части России такими укомплектована даже не половина поездов, на "материковом" же Дальнем Востоке мы только в таких и ездили. А ехать предстояло далеко: очевидно ли из Европейской части, что от Ванино до Владивостока путь занимает без малого двое суток?
Увешанный значками проводник из студенческого отряда проверил наши билеты, однако даже в поезд в этом мужском краю вне очереди садятся пассажиры с детьми и женщины. Вот мы тронулись, и в предзакатном свете за грязным вагонным окном потянулись терминалы и пристани. Очередной мыс сменился пустынной круглой бухтой, посреди которой был прекрасно виден остров Токи - на самом деле одно из интереснейших мест Ванинской агломерации: на этой каменной лепёшке 200-метровой ширины находится крупнейшее лежбище тюленей Ларга. На остров запрещено высаживаться, в бухте нельзя ничего строить и ловить рыбу, но моторных лодок тюлени не боятся... вот только поди найди лодку в совершенно не туристическом городе.
Дальше - просто холодные берега, и природа их уже совсем другая, чем на Сахалине:
Затем море сменилось рекой, но почти такой же могучей и бескрайней. Это не Амур, а всего-то на всего Тумнин, впадающий в Татарский пролив чуть севернее Ванина. На берегах Тумнина, однако, живёт свой народ - орочи, которые при всём созвучии названий вовсе не то же самое, что сахалинские ороки или орочоны. Но всё же - их ближайшие родичи, живущие дарами реки и умевшие делать одежду из рыбьей кожи. В прошлом орочи жили селениями по 2-3 семьи за десятки километров друг от друга, и их туэдя (полуземлянки) стояли на одних и тех же местах веками. Так же мелко они рассеяны и сейчас - но только по русским посёлкам, а потому среди всех приамурских народов глубже всего ассимилированы.
Крупнейшая община орочей - около ста человек из 600-700, - обитает в селе Уська-Орочка. Но я забыл про всю этнографию, когда увидел в сумерках за вагонным окном натуральный терем!
Построенный при этом вовсе не в эпоху русских теремков:
В мрачном пейзаже посёлка, где одинаково легко представить хоть тюремщиков "Дальстроя", хмуро смотрящих со своих вышек, хоть опасных блатных смотрящих Общака.
Ещё один деревянный вокзал нашёлся на станции Высокогорная:
Но в потёмках, увы, я сумел заснять лишь стоявший близ него паровоз:
Но самое интересное начинается ночью...
Поезд Владивосток-Совгавань наменит всему Дальнему Востоку своим контингентом, и ещё когда я пошёл через соседний сидячий вагон фотографировать с подножки вокзал Уськи-Орочки, в спину мне раздалось:
-Э, борода, ты чо тут забыл?!
Я зачем-то ответил:
-Да вокзал хочу сфоткать...
-Чооооо?! Я те б..дь сфоткаю!
Но сидел агрессивный товарищ у самого окна, зажатый двумя более вменяемыми мужиками, поэтому я беспрепятственно сфоткал вокзал и вернулся к себе. В Высокогорной окрики "Э, бородатый, иди сюда нах!" я слышал из темноты ещё пару раз. И что впечатлило отдельно: ведь ещё лет 5 назад я был бы у такой публики не Бородатый, а Волосатый, хотя хаер по-прежнему при мне.
Впрочем, это была лишь разминка... В наш плацкарт ещё в Ванино подсели двое худощавых, не то чтобы интеллигентных, но вполне приличных пожилых мужиков, от которых я совсем не ожидал подвоха. Один забрался на верхнюю полку и заснул, а его товарищ в очках и чёрной поношенной кожаной куртке, узнав что мы туристы, благостно расплылся в улыбке:
-Расслабьтесь, друзья... Вы на Дальнем Востоке! Посмотрите, какой тут простор! Наслаждайтесь! Это самое лучшее место на свете, - и для подтверждение своих слов отсыпал нам горсть леденцовых конфет. Затем он ушёл по направлению к вагону-ресторану, я забыл про него и после Тумнина заснул...
Но вновь проснулся глубокой ночью под мерный бубнёж с верхней полки:
-....не, а почему так? Ну правда, зачем ты так делаешь? Ты почему без наволочки-то спишь? Ведь неудобно же, грязно... Ну народ, вот вы скажите, а почему он без наволочки спит? Нельзя же спать без наволочки. Нееее.... я такого ещё не видел! Вот ты кадр! Может вы ему скажете, что без наволочки нельзя спать? Она тебе что, мешает что ли? Ну надень наволочку, тебе жалко что ли? Ничего не понимаю, почему так. Мы же с тобой вроде нормальные люди. Вот даёт, без наволочки спит! Эй, скажи ему, что так нельзя! Скажи, а? Расскажите мне кто-нибудь, зачем он так делает? Кадр-ты кадр, ухохочешься с тебя! Надел бы ты уже наволочку! Разве можно без наволочки спать? Вон все в наволчоках спят! А ты почему без наволочки спишь? Странный человек, скажите? Зачем-то без наволочки спит!, - и это я привожу дай бог процентов 10 его монолога о наволочке.
Оле это всё надоело гораздо быстрее, чем мне, и она взялась укладывать пьяного соседа спать. Эффект был в общем прогнозируем: теперь пьяный бубнёж не звучал сверху сквозь шум поезда, а крутился вокруг нас вместе со своим источником.
На соседней полке же от Ванино до Владивостока ехал не менее колоритный типаж - могучий пожилой моряк с бешеными глазами, который повидал весь мир и поэтому знает АБСОЛЮТНО ВСЁ про АБСОЛЮТНО ВСЁ. Нёс он порой откровенную пургу - но зато резко, складно и каждому. С пьянчужкой, однако, он разговаривать не захотел, и на первый раз бросил Спавшему-без-наволочки "Уйми своего дебила!", а на второй подозвал проходивших мимо полицейских.
Полицейские, - двое холёных подтянутых молодых ребят с хищными взглядами, - попросили пьянчужку предъявить документы, и тот полез на свою полку искать "пенсионное и водительское".
-Нам не нужно ваше пенсионное. Предъявите нам паспорт, пожалуйста.
-Сейчас я пенсионное найду. Подождите. Нет, вы не понимаете... Я вам сейчас пенсионное покажу. Вот оно у меня где-то здесь. Сейчас водительское увидите... У меня там пенсионное и документы на две машины. Да паспорт-то вот он, при мне. Подождите, где же оно? Сейчас я вам предъявлю пенсионное, а потом права... Где-то вот тут они были...
Поглядев на это минут пять и ещё раза три напомнив о паспорте, полицейский разборчиво, практически по слогам спросил:
-То есть вы от-ка-зываетесь подчиниться? - и по тону его было видно, что дальнейшее он просто предвкушает.
Пьянчужку быстро, технично и, судя по всему, почти безболезненно сложили пополам, как того Калугина из миниатюры Хармса, и увели из вагона. Настала тишина, а Спящий-без-наволочки лишь покачал головой - кажется, ему не впервой было наблюдать пьяные приключения друга.
Но тишина кончилась минут через 40 - пьянчужка вернулся и начал хвастаться своему товарищу, что они его "пробили по базе". Постепенно стало ясно, в чём тут дело - дядя оказался пенсионером прокуратуры. Судя по том, что были при нём документы на два автобуса - водителем, но прокуроров полицейские боятся куда больше, чем бандитов, и этого видимо было достаточно. О содержании документов же мы узнали всё и детально лишь потому, что мужичок их потерял, и от того бубнил об этом весь остаток ночи.
Что он их просто пропил, забыв в вагоне-ресторане, ему даже не приходило в голову - нет, "пенсионное и водительское" у него однозначно УКРАЛИ! Подозреваемый в его пьяном мозгу менялся примерно раз в час - это были то полицейские, то мы. В какой-то момент он полез к Оле с агрессивными расспросами, от чего даже у меня вместо извечной рефлексии включился командный голос:
-Так, это что вообще, я не понял?! У тебя самоуважение есть - к женщине приставать! Напился как свинья, и всех донимаешь. А ну пошёл вон!
Пьянчужка, к моему удивлению, таки действительно встал и пошёл... но дойдя до конца состава, вернулся. Кончился алкоголический цирк лишь туманным утром в Комсомольске-на-Амуре, где наши соседи покинули поезд, а вся вокзальная полиция искала потерянные документы по вагону...
За Комсомольском самые отъявленные "совгавняне" (как называют буйных с этого поезда во Владивостоке) оставили вагон, но ехать предстояло ещё сутки. Последний деревянный вокзал я увидел на станции Волочаевка-2 под Хабаровском, у выхода СовГаванской линии к Транссибу...
