Легендарный фотограф Валерий Плотников вспоминает...
Продолжение. Начало здесь⤵️
Таганка -- моя особая и, наверное, самая большая театральная страсть. Она была буквально моим домом -- после ВГИКа меня приютило общежитие Театра на Таганке, пока у меня не появилась собственная квартира в Москве.
Впервые в театр меня привел Володя Высоцкий, снявшись в фильме "Интервенция" у Геннадия Полоки в 68-м году, где я проходил свою первую производственную практику. Я делал фотографии съемок, они понравились группе, и Володя в них что-то интересное для себя углядел. Он был старше меня, в отношениях со мной у него проявлялась по-хорошему покровительственная интонация, он часто брал меня с собой...
Удивительно, что до этого, учась в Москве, я ни разу не был "на Таганке" -- она считалась самым труднодоступным театром. Помню, когда Таганка приезжала на гастроли в Ленинград в ДК имени Первой пятилетки -- таким не мог похвастаться ни один другой театр: молодые ребята залезали на крыши соседних зданий, перебирались на дом культуры, рискуя разбиться, спускались по водосточным трубам и пожарным лестницам, чтобы пролезть в форточку и проникнуть на спектакль. Или вспомнить гастроли Таганки в Армении и Грузии: вся республика поднималась, встречая героев -- брызги шампанского летели во все стороны.
И вот этот театр неожиданно стал моим домом, куда я мог прийти в любое время дня и ночи, где я всех знал и все знали меня. В печальные дни раскола театра, взвешивая все доводы, я понимал, что и те и другие не правы. Как-то оказавшись в театре после его раздела (а я до сих пор с закрытыми глазами могу найти там все ходы-выходы), я зашел через служебный вход новой сцены, чтобы по переходу пройти на Любимовскую половину. Каково же было мое изумление, когда в конце длинного, полутемного (сначала подумал: перегорела лампочка) коридора я с размаху влетел в железную дверь. Я не сразу догадался, что эта запертая дверь, как баррикада, разделяет театр на две половины. До конца не веря своим глазам, я возвратился и спросил, почему дверь заперта. И мне ответили: теперь это "Прибалтика", больше мы там не живем.
Мне часто приходит в голову, что окажись жив Володя, какое количество тем возникло бы для его песен и баллад...
Мне обидно, что Леня Филатов не по своей вине -- так прихотливо сложились обстоятельства -- впоследствии оказался на стороне театра, возглавляемого Губенко, где прививалась политика в чистом ее виде, а искусство, следовательно, и не ночевало -- и это чудовищно. Самого Леню это едва ли затрагивает, но мне ситуация кажется неприятной. Переходить в другой театр ему также не имеет смысла: он, как в русской сказке, столько уже раз уходил. Сначала из Таганки в "Современник" в пользу Юрия Петровича Любимова. Это всем известная история, закончившаяся преждевременной смертью замечательного режиссера Эфроса. По прошествии лет неразрешимость ситуации не выглядит менее острой -- Анатолий Эфрос поставил себя в невыносимые условия.
Потом Филатов вернулся в театр вместе с Губенко и отстаивал возвращение "Петровича", который впоследствии всех чудовищным образом "подставил". В результате не правы и виноваты оказались в этом разрыве почти все. Все так перепуталось: правых не оказалось совсем, все -- "левые". А теперь благополучно скончались, сошли на нет оба театра.
Трудно сказать, возможно, другого исхода для театра и не существовало. Его эстетика строилась на "фронте", оппозиции существавшему режиму. Зрители приходили туда затем, чтобы поддержать, побыть в кругу "своих", с полуслова, полунамека понимая и разделяя происходящее на сцене. И это дорогого стоило. Но когда "Софья Власьевна" приказала долго жить, оказалось, что нет больше оснований для отпора. Как это часто бывает, когда сильный ветер дует в грудь, он же тебя и поддерживает.
Окончание здесь:
Подпишись на наш канал и читай:
Записала Наталья Шелюхаева (с) "Лилит"