После третий пары девочки пошли на первый этаж, чтобы перекусить. Лина отказалась идти с ними. Если бы она не чувствовала себя так плохо, то обязательно обратила внимание на подавленное состояние Саши и взгляды, которые подруга периодически бросала на неё. Взгляды…недобрые. Хмурые, как этот февральский день. Хмурые и холодные.
Но дело было не только в простуде, на самом деле.
Бывший парень.
Его внезапная забота о ней странным образом удручала: вряд ли его интересовало, что с ней, просто чувство вины и попытка извиниться. Ведь они так и не поговорили.
Они расстались не очень хорошо… да, что там, не очень. Сцена в ночном клубе, когда Лина застала парня и подругу страстно целующимися во время медленного танца, была отвратительной. Когда Рома хватал её за руки, пытаясь что-то объяснить, Лина ещё рассчитывала на то, что они помирятся, что он попросит прощения и все объяснит. Но сообщение от него в четыре утра все расставило на свои места: Лина, извини. Не хотел, чтобы так получилось, надо было рассказать раньше. Мы расстаёмся. Извини. Я бы позвонил, но ты все равно не ответишь.
Все правильно, она бы не ответила. И именно это, по словам Ромы, случилось вчера: он звонил, но она не ответила. Лина не поменяла номер, она просто заблокировала нежелательного абонента.
Лина не попыталась выяснить, в чем дело. Посчитала это лишним. Какая разница, в конце концов? Они больше не вместе — это было главным, а это Лина прекрасно понимала без его оправданий и объяснений. Она не пыталась завязать новые отношения, и на предложения парней сходить вместе куда-нибудь, всегда отвечала отказом. Но дело было не в Роме, нет.
Дело было в ней.
А сегодня утром она ещё раз убедилась в том, что Рома по-прежнему ей не безразличен, как бы она ни старалась убедить себя в обратном.
Она спустилась на второй этаж и села на один из пластиковых стульев. В рекреации не было никого. За окном по-прежнему валил снег, сквозь который мутно светились окна соседнего корпуса.
Температура вернулась. Лицо пылало нездоровым лихорадочным жаром, а ломота в теле стала просто невыносимой. Она уже поняла, что не сможет высидеть ещё две пары, и злилась на себя за то, что не осталась сегодня дома.
И все эти разговоры про убитую девушку… создавалось впечатление, что у студентов вообще не осталось тем для обсуждения, кроме этой. На самом деле, все было просто: девушка училась в их университете. Кто-то сказал, что на первом этаже главного корпуса уже поставили фотографию убитой.
лучше бы он убил тебя
когда уже ты будешь на ее месте?
Это были эмоции или Саша на самом деле желала ей смерти из-за парня, которого сама же и увела у подруги?
— Лина?
Девушка резко открыла глаза, испытывая пугающее чувство нереальности происходящего. Возникло ощущение, что она попала во временную петлю, которая вернула ее на несколько часов назад: хмурое февральское утро, пелена снега за окном, синие пластиковые стулья и Рома. В его прохладных серых глазах бушевали февральские снегопады. Но взгляд их был тёплым, даже горячим, как песок на пляже, где он первый раз поцеловал ее. В тот невероятно жаркий день — потом сказали, что это был самый жаркий день лета, — горячим было все: его руки, губы, его улыбка и крупицы песка, который он стряхивал с ее горячей кожи.
А потом появилась Саша, которая дала Роме то, в чем отказывала Лина. Могла ли она его теперь обвинять в чем-то? Конечно, нет.
— Рома, не лезь, — она поднялась, чтобы уйти.
— Нет, подожди. Надо поговорить, — он дотронулся ладонью… такой спасительно-прохладной ладонью до ее пылающего лба. Она поборола желание схватить его ладонь и прижаться к ней щекой.
Рома нахмурился.
— Ты вся горишь…
— Рома, уйди, — она закашлялась, морщась от боли. Было ощущение, как будто в горле засели колючки, царапая и терзая его.
— Нам надо поговорить.
— Не надо нам разговаривать. Просто оставь меня в покое. Иди к черту.
Иди к Саше, — мысленно добавила она, но вслух говорить этого не стало, подсознательно… или вполне осознанно не желая напоминать ему о девушке.
— Не… могу. Уйти не могу. Не хочу.
Она отступала от него до тех пор, пока не прижалась спиной к стене. Дальше идти было просто некуда. Находясь в состоянии странного, несвойственного ей оцепенения, девушка наблюдала за тем, как Рома приближается к ней. Сопротивляться ему не было ни сил, ни желания.
— Лина…
Его прохладная рука коснулась её горячей ладони, он переплел свои пальцы с её и легонько сжал их, пальцами свободной руки начал водить вокруг ее полуоткрытых губ, дразня.
— Хорошая моя… моя… — повторил он шёпотом, — только моя. Всегда… Я чуть с ума вчера не сошел, когда узнал про убитую девушку.
— С чего ты решил… — она закашлялась, — с чего ты решил, что это я?
— Потому что она училась у нас.
— Я не единственная, кто учится здесь, — она вяло попыталась сбросить его руки со своих плеч. Не вышло. По-другому и быть не могло.
— Ты единственная, о ком я думаю. Постоянно.
Он касался ее лица жадными, нетерпеливым, страстными поцелуями, и в какой-то момент девушка вдруг поняла, что отвечает ему. Здравый смысл подсказывал, что нужно немедленно прекратить это, но сознанием сейчас управляло нечто иное. Ни о каком здравом смысле не могло быть и речи. Он целовал её с той же страстью и нетерпением, с какой находящийся в пустыне человек измученный жаждой пьёт воду, на которую случайно набрел, уже после того, как потерял всякую надежду на хотя бы один глоток.
— Вернись ко мне, — шептал он, — Лина, обещаю, что больше не буду давить на тебя, не буду настаивать на близости, когда будешь готова, скажешь сама… вернись ко мне… Это была ошибка. Саша была ошибкой. Я поговорю с ней. Я ей все объясню.
И все же ей удалось взять себя в руки.
— Рома, мне плохо, — прошептала она, надеясь, что это приведёт его в чувство, — мне надо домой.
— Конечно, — он по-прежнему тяжело дышал, но взгляд стал осмысленным.
— На моей машине. Отвези меня домой, — она с трудом сдерживала слёзы.
— Конечно. Как скажешь.
Ее куртка лежала на подоконнике. Рома надел ее на девушку, не отрывая глаз от ее лица, застегнул молнию и достал из кармана ключи от машины, потом оделся сам. Проигнорировав её слабые попытки сопротивляться, Рома взял ее на руки и отнёс в машину, не обращая ни малейшего внимания на удивлённые взгляды студентов. Лина закрыла глаза и уткнулась ему в грудь, как будто пыталась притвориться, что все это происходит не с ней. Как будто пытаясь спрятаться от взглядов.
Усадив девушку в машину, он пристегнул ее ремнём безопасности, только потом выехал с заваленной снегом парковки.
К тому моменту, как они покинули территорию университета, Лина уже спала.