Эта маска Ираиды, которую сейчас увидела Лиза, была не на что не похожей и очень страшной. Так, наверное, выглядит ведьма перед смертью, если ведьмы вообще могут умереть. Нос у нее заострился, глаза запали, тонкие губы распластались по угловатым костям, почти провалившись в впадину между носом и подбородком. Но самое жутким во всем этом был цвет её кожи. Белесо-голубоватая, даже зеленоватая она почти опалесцировала в отсвете солнечных лучей, оттеняя коричневатые подглазья, и бледное лицо Милы на этом фоне казалось не бледным, а очень даже здоровым, налитым. Лиза испугалась не столько слов сиделки, она испугалась вот этого нового лица Ири, как будто вставшей из могилы. Та взвилась, почти взлетела в воздух, оттолкнувшись от стола промчалась со свистом пару метров и со всей дури влепила Миле пощечину. Голова сиделки дернулась, с трудом удержавшись на шее, девушка обалдело повращала глазами, потерла плечи, унимая резкую боль, заплакала. Ири, еще больше позеленев, визгливо заорала
- Ты! Ты где была, мерзкая тварь? Тебе поручили девочку, нездоровую девочку и что? Я уж молчу о совести и сострадании! Тебе деньги заплатили такие, что тебе и не снились. А ты свою работу выполнить не можешь, гадина! Я тебя своими руками удавлю.
Ираида протянула худющие, как будто разом ставшие костлявыми руки, норовя ухватить сиделку за шею, но вмешался Виктор. Он скрутил абсолютно потерявшую разум Ираиду, кинул ее на маленький диван, сел рядом, прижал тетку локтем к спинке.
- Мила, идите. И не появляйтесь здесь дня три, дайте схлынуть волне. Алиса вещи взяла с собой какие, или так ушла?
Мила, с трудом шевеля обмякшими слабыми губами, промямлила
- Вроде так… Только шаль накинула, вязаную. С помпончиками.
Виктор кивнул, мотнул головой - “Иди, мол”, и, дождавшись, когда неуверенные шаги сиделки стихнут, ослабил нажим локтя, высвободив ошалевшую Ираиду на свободу. Лиза стояла не не жива - не мертва, она вдруг ясно и четко представила себе Алису, беспомощно бредущую по пустой дороге - одинокую, беззащитную, странную.
- Виктор. Давай быстро в машину. Поехали, мы догоним Лисочку, она не могла далеко уйти. Да быстрее, блин, что чухаешься?
Она рванула Виктора за рукав, да так, что модная дорогая сорочка треснула в районе плеча, но ее за руку мертвой хваткой ухватила Ираида.
- Не истери! Ты что думаешь, моя дочь попрет одна по шоссе куда глаза глядят? Не на ту напали! Она в твоем брюхе тупом только вызрела, а семя у нее мое да Бориса. Девка умная и хитрая! Витька!
Виктор коротко глянул на Ири, болезненно и раздраженно повел плечами, встал
- Я уж и сам думал. Лиза, у девочки деньги были? Много?
Лиза помотала головой, пытаясь справиться с трясущимися губами, но сказать сумела
- Были. Немного, но были. Муж ей дал, и я немного добавила. Тысяч двадцать точно было, в алом таком кошелечке со стразами.
Ираида, наконец, встала с дивана, лицо у нее уже стало более-менее похоже на человеческое.
- Я ей вчера тоже дала. Пятнадцать. Она хотела с нами в город поехать, выбрать себе пару платьев. И выбрать и расплатиться сама, как взрослая и самостоятельная. Я решила, что ей это полезно, ну и дала.
Виктор вздохнул. “Ну, значит, у нее минимум тридцатник. Да еще сперла, наверняка, у Милы, коровы этой доброй. Если есть полтинник, то выбраться отсюда раз плюнуть, еще и останется. Куда она рванула-то, вот вопрос”.
Ираида подошла к столу, махнула стакан воды, закашлялась, отдышалась.
- Я знаю… Она поехала к отцу! К Борьке, в смысле!
Лиза тупо смотрела на тетку, почти не понимая смысла сказанной ею фразы
- К Борьке? Зачем?
- Затем! В полицию звони, быстро. А то поздно будет!
…
Алису вернули к вечеру. Она сумела добраться почти до города, осталось каких-то восемь-десять километров, машину такси перехватили на заправке. Как оказалось, девочка поменяла пять машин и пять маршрутов, умело, как заправский рецидивист, заметая следы. Когда ее привезли к Ираиде, она совсем не владела собой, явно ничего не соображала, в ее бутылочных глазах металось безумие, а в грязной, как будто вывалянной в помойке сумочке рядом с пустым алым кошельком лежал аккуратно завернутый в носовой батистовый платочек с вышитыми ромашками острый нож - финка.
Ираида трясущимися руками взяла нож, покрутила, зачем-то вытерла лезвие об душистый батист
- Я знаю, почему она сбежала. Она хотела убить Борьку. И она это повторит.
Амит, как будто проявившийся из темноты дождливой ветренной ночи, истерящей за окном, и бьющейся всем телом в стекло, подошел к девочке, положил обе руки ей на голову, замер. И когда Алиса расслабилась, без сил начала опускаться на пол, он подхватил ее на руки, еле слышно прошелестел
- Не повторит. Не сможет…