— Бабулечка, а почему дядя Игнатьев опять кричит в подъезде? — Алёнка прижалась к Марии Петровне, когда они поднимались на четвёртый этаж. — Тихо, солнышко моё, — прошептала бабушка, но сама невольно поёжилась от громогласного рёва, доносящегося снизу. — Где эта старая карга? Мария! Выходи, объяснись! — голос домкома Игнатьева гремел, словно он выступал перед стадионом, а не в обычном подъезде девятиэтажки. Мария Петровна остановилась, крепче сжав внучкину ладошку. В животе противно заныло — опять что-то не так, опять она виновата...

Повернув ключ в замке, Юля открыла дверь и зашла в квартиру. Пустую бабушкину квартиру, которая теперь почему-то казалась немного чужой. Хотя раньше Юлия любила бывать здесь: бабуля, очень деятельная для своих семидесяти, всегда приветливо встречала любимую внучку, угощала экзотическими блюдами её любимой китайской кухни и с искренним интересом расспрашивала, как дела в университете и на работе. Но несколько дней назад, когда баба Тома возвращалась домой из магазина, кто-то напал на неё в подъезде...