В школе учился неплохо. Я по своему складу гуманитарий. Вообще детство — это счастье в чистом виде. Общение с друзьями. Друзья моего детства так и остались друзьями. Настоящими. Это редко бывает, поэтому тоже счастье
Мама моя работала учителем начальных классов, отец — водителем.
Скажу, что сыном учительницы быть не просто: часто прилетало мне…
С одной стороны, ты должен быть лучшим в учебе и поведении, с другой стороны — на одной волне с пацанами.
Гармонь в мою жизнь вошла постепенно и по музыкальным меркам — поздно. Гармонь в нашем доме всегда была. Отец играет, два дядьки тоже играли. Она лежала всегда за диваном, и я на нее внимания никогда не обращал.
Как-то у мамы был день рождения, застолье. Дядька играл, все пели. Мне было лет четырнадцать. Сижу смотрю, как он играет и думаю: ну есть же какой-то принцип у игры?.. Как он играет, как гармонь звуки издает? Интересно стало.
Гости разошлись, я гармошку взял и стал потихоньку подбирать мелодию песни «Тонкая рябина».
У меня поучилось, и мне это очень понравилось. Само все пошло, откуда-то изнутри. Я начал потихоньку играть, все на слух: слышал, что дома пели. Радио, телевизор — оттуда тоже брал. Все сам подбирал.
В молодости моих родителей много пели народных авторских песен. Я и оттуда черпал.
На гармошке чуток научился играть. Потом вспомнил, что в кладовке у нас лежит старый баян. Я полез в кладовку, достал баян. Он был в пыли и весь свистел, на нем нельзя было играть. Но когда сильно хочешь, то, оказывается, можно.
У меня стало получатся и на баяне. Единственно, я не мог понять, как на нем играть левой рукой? Там принцип иной, чем у гармошки. Правой рукой научился, левой — не мог.
Я попросил отца, чтобы он мне нашел человека, который мог бы меня обучить азам игре на баяне.
В соседнем селе Аркадьевка, в местном клубе аккомпаниатором работал Алексей Владимирович Амельченко. Когда я был маленьким, Алексей Владимирович в нашей школе вел уроки музыки. Я его знал, и он обо мне слышал. Отец поехал и договорился с ним.
Он без особого энтузиазма, но согласился меня послушать. Мы с отцом приехали, как сейчас помню, в маленький сельский клуб. Там я ему поиграл что мог, он сказал: «Хорошо. Есть желание, приезжай… Что сам умею, тому и тебя научу…»
Я на белом мопеде к ему ездил в клуб, он меня учил играть на баяне. На нем даже ремней не было, мне сделали ремни из веревок, я играл. До сих пор помню даже запах этого баяна…
У него была сломана малая октава… Скажу так, вид у баяна был не очень. Но звучал он неплохо.
Я ездил к своему учителю два с половиной года, он мне привил любовь к песне. За это я ему буду благодарен всю жизнь. Он очень выразительно играл басовую часть на инструменте. Я больше не слышал, чтобы еще кто-то так играл, как Алексей Владимирович.
У него была редкая душевная теплота. Такую теплоту редко встретишь в человеке.
Чем меня пленила гармошка? Своим тембром. Из нее звук выходит, как из груди. Особая вибрация, в которую нельзя не влюбиться.
После школы я поступил на бюджетное обучение в Благовещенский педуниверситет на историко-филологический факультет. Скажу честно, это в большей степени была инициатива родителей, с которой я согласился. Проучился там два месяца, понял, что это не моя история.
В музыкальное училище я поступить не мог, у меня не было музыкальной школы за плечами. А она в этом случае должна быть обязательно. Поэтому я нашел Биробиджанский колледж культуры и поступил туда.
Там при поступлении музыкальная школа была необязательна. Меня приняли с условием, что баян будет для меня вторым инструментом, а первым — труба. Ее я никогда в руках не держал, но делать было нечего, согласился.
Учится было сложно, дул в трубу так, что голова кружилась. Но дул.
Потом преподаватель по классу баяна услышал, как я играю на баяне, и предложил мне перейти к нему. Я с радостью перешел, но мне там баяна было мало. Потом преподаватель заболел, и большую часть времени я играл самостоятельно.
3 минуты
25 июля