53 подписчика
ПОЧАЙПИТЬ: ЧАШКИ БИТЬ, растопив пятиалтынный…
В книжке Николая Полякова «Москвичи дома, в гостях и на улице» вдруг находим утверждение о Москве как чайной столице. Оказывается, по-московски (на 1858 год, когда книга вышла) чай пить - это:
чайничать;
чаи гонять;
на теплые воды;
растопить пятиалтынный;
под машину;
путешествие на кривую лестницу…
Что-то очевидно, а для чего-то объяснения не придумать, правда?
«Москвич не имеет обыкновения приглашать на водку; он приглашает на чай; несмотря на то, что, пригласив вас пить чай, в самом-то деле разумеет что-нибудь другое, только не чай, а чай — это так, деликатное приглашение на водку и т. п., в некотором роде благовидный предлог, эгида, под которою укрываются москвичи.
В Москве редко просят на водку, всегда на чай, даже и те, которые никогда не пьют его. Впрочем, люди, живущие в Москве и не употребляющие чая, точно такая же редкость, как белые соловьи.
Москвичи — любители и, должно отдать полную справедливость, знатоки в чае.
Чай в Москве имеет два разряда: к первому принадлежит домашний, ко второму — чай в заведениях. Превосходство остается на стороне последнего.
Московский житель сколько дома ни пьет чаю, а пригласи его в заведение, хоть и не хочет пить, хоть и по горло сыт, а непременно пойдет.
У каждого москвича, любителя чая, есть свое, избранное какое-нибудь заведение, которое он посещает постоянно и где принимают его с уважением, в полном значении этого слова. Москвич любит уважение.
Любитель чая, москвич, приходя в заведение, тотчас обращается к хозяину или приказчику, которые уж, разумеется, знакомы ему; он просит их собрать ему чаю получше. С затхлицой — это значит, что чай должен быть из первосортных.
Крестьяне же, приезжающие в Москву, и вообще ремесленники, приходя в заведение, так же точно просят собрать им чайку — почаистее. Это значит, что чай, требуемый ими, должен наливать густо, как пиво. Крестьянин на затхлому не обращает внимания, ему было бы густо.
Впрочем, и крестьяне, и ремесленники ходят в тот только трактир, где их принимают с уважением, то есть подают густой чай, от которого хоть и вяжет немного рот, да что до этого, было бы чаисто и с уважением.
Так, например, на базаре, в торговый день, сойдутся два-три мужика, один приехал с молоком, другой с соломой; солома не продается, да и молоко с рук нейдет; солома плоха, молоко тоже никуда не гоже, солому не покупают, да и молоко обегают, что делать — застой.
«Пойдем-ка, сват, — говорит один другому, — с горя чайку попьем». И, говоря это, сваты отправляются в известное им по уважению заведение и, заказав подать себе пары три знатного чаю, принимаются распивать его, рассуждая о домашнем житье-бытье. Наконец, чай уже спили, и осталась одна вода, тут они обращаются к половому:
«Слышь-ка-сь, дружище, дай, брат, нам кувшинчик молочка». Молоко подано, и наши мужички снова выпивают несколько чайников воды и, наконец, просят еще молока: «Ну-ко, любезный, принеси нам на чашку». Это значит, что молока должно быть подано около полукувшина; за этим следует окончание попойки чая.
Мужички выходят из трактира... Время уже довольно, базар кончился; солома осталась не проданной, молоко прокисло, солнышком пригрело больно. Хозяин соломы рассудил, что может продать ее и в другой раз, дело не к спеху, да и солома вещь нужная, и поехал домой; а хозяин молока отправился продавать его по улицам…»
#РЗ_этнография
2 минуты
13 июня