1,9K подписчиков
Это состояние праведной ярости можно назвать пафосом в древнегреческом значении этого слова – страсть, чувствование. И такое состояние всегда связано с некими идеями, идеологическим элементом нашей мысли. В этом состоянии чувства и идеи как бы срастаются или сплавляются, хотя мы привыкли считать их чем-то противопоставленным и несоединимым.
В самих этих чувствах и идеях нет зла. Ни один самый закоренелый негодяй (за исключением каких-то, может быть, совсем патологических случаев) не совершает чистое беспримесное зло ради самого зла, наподобие Пирата из мультфильма «Голубой щенок», помните? «Что бы такого сделать плохого? Ах, как я зол! Ух, как я зол!» Нет, в основе любого зла находятся те же идеи, с которыми совершаются и добрые дела. Мамардашвили говорит: «В пафосах мы совершаем зло в полной убеждённости в нашей собственной справедливости, правдивости и доброте».
Так, в «Короле Лире» главный злодей и интриган Эдмонд оправдывает свои поступки (всю аморальность которых он вполне осознаёт) тем, что берёт своё по праву, и в его случае это право природное («природа, ты моя богиня!»), противопоставленное условностям права человеческого, обычаям наследования. Он бастард, но, по его рассуждениям, он и краше, и умнее, и почему тогда он должен уступать более «законному», но менее яркому брату? «Я в цвете сил, я подымаюсь в гору. / Храните, боги, незаконных впредь!»
У Дейенерис из «Игры престолов», напротив, справедливость изначально основана именно на человеческом законе. Весь её пафос произрастает из идеи возвращения трона, который отняли у её отца предатели и бунтовщики. Дальше она уже как законная наследница престола вершит справедливость по своему разумению, и в пафосе справедливости творит не только добро, но и зло.
И тоже важный момент, который звучит у Мамардашвили: «Пафосы, или страсти, нельзя разбить в лоб аргументами и доказательствами по той простой причине, что они уже аккомодировали (приспособили) всю рациональную работу мысли, – весь идеологический элемент мысли уже готов».
Именно поэтому бессмысленны попытки аргументированного убеждения, например, в любых общественно-политических спорах, когда обе стороны одержимы пафосом справедливости и правды, понимаемой каждым по-своему. Такие споры превращаются в перестрелку идеологическими заготовками, но не создают общее смысловое поле, не порождают действительной мысли, не становятся диалогом, тоже в греческом, сократовском смысле.
Ничего, видимо, не остаётся, как честно анализировать себя в моменты, когда мы впадаем в разного рода пафосы, благо сегодняшнее время даёт много возможностей для этого. Что я в действительности думаю, когда думаю такими-то словесными формулами, тезисами? Что я в действительности испытываю, когда испытываю отвращение, ненависть к чему-то или кому-то? С таких вопросов и начинается, как я понимаю, философия, когда вещи, которые кажутся самоочевидными, мы ставим под вопрос, чтобы, пройдя некоторый путь мысли, снова вернуться к очевидности, но уже другого порядка, и снова продолжить ставить вопросы.
4 июня