У моей мамы было очень много книг, и дома я их все время перечитывала. Цвейг был любим за «Письмо незнакомки», Мопассан – за «Путешествие провинциалки в Париж»: помните, она приехала в Париж пожить жизнью парижанки и переспала со знаменитым писателем, а утром он храпел; короче, ей это не понравилось. Потом у меня начался период Льва Николаевича Толстого. Мне особенно нравились все эти штучки в «Анне Карениной», когда она посмотрела в зеркало и сама себя поцеловала в плечо. Такое безумие красивое – когда человек сам себя целует. В фильме с Самойловой этого нет. Я все думала: что же режиссеры не выбирают такие талантливые детали? А потом поняла: если ты сам не талантлив, ты их не видишь.