Конец года традиционно становится моментом подведения итогов, но в уходящем году российская экономика подошла к этому рубежу в особенно тяжёлом состоянии.
Инфляция: пауза оказалась иллюзией
Одной из центральных тем обсуждения стало возвращение инфляции к ускоренному росту. После нескольких недель временного замедления недельная инфляция вновь достигла порядка 0,2%, что сигнализирует о сохранении устойчивого инфляционного давления.
Особенно заметный вклад внесли цены на овощи, которые продемонстрировали резкий рост — до 2,5% в неделю, что объясняется неурожаем и сезонными факторами. Однако ключевая причина инфляции лежит гораздо глубже. Это масштабная эмиссия денежных средств, используемая для покрытия бюджетного дефицита.
Финансирование через операции РЕПО со стороны Центрального банка достигло рекордных значений — около 3,6 трлн рублей в неделю. РЕПО — это сделки, при которых Центробанк предоставляет банкам деньги под залог ценных бумаг, а те, в свою очередь, часто используют эти средства для покупки государственных облигаций. Фактически речь идёт о печатании денег для финансирования государственных расходов, что является классическим инфляционным механизмом.
Бюджетный кризис и исчерпание резервов
Министерство финансов официально признало: бюджетный импульс исчерпан. Совокупный дефицит федерального и региональных бюджетов приблизился к 8 трлн рублей, а реальные цифры могут оказаться ещё выше после подведения итогов декабря.
Фонд национального благосостояния (ФНБ), созданный как "подушка безопасности", практически опустел — в нём осталось около 4 трлн рублей ликвидных средств, что меньше годового дефицита бюджета. Эти деньги, вероятнее всего, будут сохранены «на чёрный день», а дефицит продолжат закрывать эмиссионными методами, о которых сказано выше, что лишь усилит инфляционную спираль.
Прибыль компаний: подорван последний опорный столп
Это показатель, который долгое время служил аргументом экономических оптимистов. Однако свежие данные Росстата разрушили этот нарратив: за январь–октябрь сальдированная прибыль компаний (то есть общий финансовый результат с учётом и прибылей, и убытков всех организаций) сократилась на 10%; только в октябре падение составило около 25% в годовом выражении.
Рост издержек, повышение налогов и высокая ключевая ставка практически уничтожили маржу бизнеса. Это критично, поскольку именно из прибыли финансируются инвестиции. Сокращение прибыли означает неизбежное урезание инвестпрограмм, что ведёт к износу основных фондов и дальнейшему спаду экономики.
Инвестиции и ВВП: выход в ноль и шаг к минусу
Экономический рост фактически остановился. По данным Минэкономразвития, рост ВВП (валового внутреннего продукта) в ноябре составил около 0,1%, что статистически эквивалентно нулю. Инвестиции уже демонстрируют падение более чем на 3% в третьем квартале, а официальные прогнозы на следующий год также предполагают отрицательную динамику.
Логика проста и неумолима: падение прибыли → сокращение инвестиций → спад производства → рецессия (то есть продолжительное снижение экономической активности). Экономика уже вошла в эту фазу, и её проявления станут очевидны в ближайшие кварталы.
Промышленность и военный сектор: замедление фронтом
Особенно показательным стало фронтальное, то есть всеобщее, падение промышленного производства в ноябре. Октябрьский рост оказался разовым всплеском, вызванным: 1) сдачей отложенной военной продукции; 2) ажиотажным спросом на автомобили перед повышением утилизационного сбора. В ноябре же промышленность резко ушла в минус.
Примечательно, что замедление затронуло даже военный сектор, который ранее вытягивал общие показатели: производство вооружений и боеприпасов снизилось; рост в сегменте бронетехники резко замедлился; темпы роста электроники и оптики упали в 2–2,5 раза по сравнению с прошлым годом. Это указывает на исчерпание ранее созданных заделов (запасов комплектующих и производственных резервов), что косвенно подтверждается и заявлениями высокопоставленных чиновников.
Импортозамещение: системный провал
Проблемы наблюдаются во всех ключевых секторах — от авиастроения до пищевой промышленности. Отсутствие международной кооперации, низкая конкуренция и монополизированная экономика делают выпуск сложной продукции либо невозможным, либо экономически нецелесообразным.
Даже проекты, которые годами преподносились как флагманские, остаются на стадии доработок и НИОКР (научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ) без чётких сроков реализации. Причем все ответственные за импортозамещение пошли на повышение, что лишь подчеркивает разрыв между декларациями и реальными результатами.
Корпоративные дефолты: тревожный сигнал
На финансовом рынке началась волна дефолтов (невыполнения обязательств по выплатам) в сегменте высокодоходных облигаций. Первыми пострадали компании с низкой маржинальностью (доходностью) и высокой долговой нагрузкой.
Это типичная начальная стадия кризиса, за которой обычно следуют более крупные и устойчивые игроки. Особо отмечается уязвимость бизнеса, зависящего от цифровой инфраструктуры, на фоне отключений мобильного интернета и прямых последствий военных действий.
Нефть и внешний контур: надежд не осталось
Цена российской экспортной нефти Urals опускалась до 33–34 долларов за баррель при дисконте (разнице в цене) к международному эталону Brent около 30 долларов. При этом в бюджет следующего года заложена цена 59 долларов — разрыв, который гарантирует новые дыры в финансах.
На мировом рынке сохраняется избыток нефти, а Китай, на которого делалась стратегическая ставка, сам сталкивается с замедлением экономики и сокращением товарооборота с Россией.
Итог года: заморозка вместо роста
К концу года стало очевидно: экономический рост сошёл к нулю; инфляция остаётся высокой, несмотря на статистические манипуляции; ключевая ставка надолго закрепилась на высоком уровне; инвестиции и прибыль падают; бюджетные резервы исчерпаны. Экономика, по меткому выражению, «вошла в зону заморозков».
Чудесных сценариев выхода не просматривается, а 2026 год всё чаще описывается в терминах рецессии как базового, а не экстремального варианта развития.
Экономические итоги года показывают, что российская экономика подошла к пределу той модели, которая обеспечивала рост в предыдущие периоды. Этот рост был во многом обусловлен чрезвычайными бюджетными расходами, военным производством и временным эффектом перераспределения ресурсов. К концу года ключевые макроэкономические индикаторы — инфляция, прибыль, инвестиции, промышленное производство — синхронно указывают на переход от стагнации (застоя) к рецессии.
Важно подчеркнуть: речь идёт не о циклическом замедлении, а о структурном кризисе (по терминологии экономиста Михаила Леонидовича Хазина), то есть кризисе самой модели экономики, усугублённом санкциями, деградацией институтов и ограничениями внешней торговли.
С точки зрения макроэкономической теории, Россия оказалась в классической инфляционной ловушке: высокие бюджетные дефициты ведут к монетизации долга (то есть его покрытию деньгами Центробанка) через банковскую систему, что создаёт устойчивое инфляционное давление. Чтобы сдержать инфляцию, Центробанк вынужден удерживать высокую ключевую ставку, а это подавляет инвестиции и экономический рост. Международный опыт (включая страны Латинской Америки и Турцию) показывает, что при подобной конфигурации снижение ставки без фискальной консолидации (без жёсткого сокращения дефицита бюджета) почти неизбежно приводит к валютному и ценовому шоку. Именно поэтому ожидания быстрого смягчения политики ЦБ выглядят нереалистичными.
С точки зрения международных стандартов фискальной устойчивости, Россия вошла в зону повышенного риска: доля «жёстких» обязательств (оборона, силовой блок, обслуживание долга) растёт; манёвренная часть бюджета, которую можно сократить, уменьшается; резервы утрачивают функцию стабилизатора.
Экономики, находящиеся под санкциями, редко могут долго поддерживать высокий дефицит без потери макроэкономической стабильности. В отсутствие доступа к внешним рынкам капитала единственным источником финансирования остаётся внутренняя эмиссия — с прямыми инфляционными последствиями.
Китай не спешит давать ликвидность, ожидая, когда клиент (Россия) созреет и будет готов продать "почку своего кота" — образное выражение, означающее готовность отдать что-то крайне ценное и болезненное в обмен на помощь.
В нормальной экономике инвестиции финансируются либо из прибыли, либо через кредит. В России сейчас прибыль сокращается, кредит дорог из-за высокой ставки, а внешнее финансирование недоступно. Это означает обрыв инвестиционного цикла. Международные исследования показывают, что падение инвестиций почти всегда предшествует рецессии на 2–4 квартала. В этом смысле текущая динамика является опережающим индикатором более глубокого спада.
Экономики военного типа демонстрируют рост лишь до тех пор, пока существует запас оборудования и комплектующих, есть кадровый резерв и бюджет способен финансировать заказы без ограничений. После этого начинается фаза убывающей отдачи.
Исторические примеры (СССР конца 1980-х, Иран, Северная Корея) показывают, что военная мобилизация не может быть устойчивым драйвером роста в отсутствие технологической кооперации и здорового гражданского сектора. Что касается импортозамещения, то сложные цепочки добавленной стоимости требуют международной кооперации; изоляция приводит к росту себестоимости и ухудшению качества; монополизация экономики снижает стимулы к инновациям. Большинство успешных кейсов импортозамещения в мире (Южная Корея, Тайвань, Китай) опирались не на изоляцию, а на экспортную ориентацию и жёсткую конкуренцию — условия, отсутствующие в текущей модели.
Появление дефолтов в сегменте высокодоходных облигаций — типичный ранний симптом системного кризиса. Международная практика показывает, что сначала падают компании с низкой маржинальностью; затем — «середняки»; в финале — системно значимые игроки, требующие государственного спасения.
При дефицитном бюджете возможности государства выступать «кредитором последней инстанции» существенно ограничены.
Даже безотносительно санкций мировой нефтяной рынок входит в фазу структурного профицита. Это означает, что нефть перестаёт быть автоматическим стабилизатором бюджета. Одновременно замедление Китая лишает Россию последнего крупного внешнего «якоря спроса».
Таким образом, модель роста, основанная на военных расходах и эмиссии, исчерпана; инфляция и высокая ставка блокируют инвестиции; бюджет утратил манёвренность; промышленность и военный сектор замедляются синхронно; внешний контур не даёт поддержки.
Это создаёт основу для нескольких возможных сценариев: базового — затяжной стагнации с нулевым ростом и инфляцией 7–10%; негативного — рецессии с падением ВВП на 2–4%; инфляционного — с ослаблением рубля и ростом цен свыше 12%; или маловероятного сценария административной стабилизации через жёсткое регулирование, который обеспечит лишь формальную стабильность при падении реального благосостояния.
Но мы не должны расстраиваться! Ведь все мы прекрасно знаем: с нами Бог, Первый канал, Скабеева и в помощь им — ВЦИОМ и Росстат с Гидрометцентром. А значит, сдюжим! Где наша не пропадала!