Она встала и подошла к окну.
— Нахальство — это инструмент, Ларочка. Как скальпель. Им можно спасти жизнь, а можно и полоснуть по горлу. Ты сегодня рубила с плеча, и тебе это понравилось.
Кухню захлестнула свинцовая тишина. Олег сидел и молчал. Он наклонил голову, не вмешивался и понимал, что этот урок Ларисе предстоит пройти самой.
Лариса смотрела на спину свекрови, ей обидно до слез. Она ждала триумфа, а получила ушат холодной воды.
— Вы несправедливы, — сказала она дрожащим голосом. — Я защищала свое. Я стала сильной, как вы хотели.
Тамара Александровна обернулась. В её глазах мелькнула искра прежнего огня.
— Сильной — да. Жестокой — не надо. Бойкая свекровь — это роль, Лара. Маска. Чтобы выжить. Но под маской необходимо оставить сердце. Не превращайся в Веронику. Или в Жанну.
Она подошла к столу, взяла леопардовый шарф и накинула его обратно на плечи Ларисы.
— Оставь себе. Носи. Но помни: хищник убивает только от голода. А не ради забавы.
— Мам, — вмешался Олег. — Лара просто защищала нас. Свою карьеру. Не дави на неё.
Тамара посмотрела на сына, потом на невестку. Улыбнулась — немного грустно, но тепло.
— Ладно. Победителей не судят, говорят. Накрывай на стол, начальница. И торт режь. Отметим твое... превращение.
В этот момент зазвонил телефон Ларисы. Неизвестный номер.
Она взяла трубку.
— Алло?
— Лариса Витальевна? — раздался вкрадчивый, знакомый голос. — Это Вероника. Мама Платона.
В комнате стало тихо. Свекровь насторожила уши.
— Да, Вероника. Слушаю.
— Вы знаете... Платон весь день говорит только о вашей свекрови. И... он просит тот леденец. Будьте добры, подскажите, где ваша родственница их покупала? Я понимаю, это вредно, но... у ребенка истерика.
Лариса посмотрела на свекровь. Тамара Александровна услышала имя Вероники, моментально преобразилась. Грусть исчезла. Она подмигнула и шепнула: «Скажи, на оптовом рынке».
Лариса улыбнулась.
— Вероника, записывайте адрес. И да... купите себе тоже. Вам понравится.
Она положила трубку.
— Ну что? — спросила свекровь.
— Капитуляция, — ответила Лариса. — Полная и безоговорочная.
Дом наполнился смехом. Лариса поняла, что безупречной жизни не существует.
Суббота началась не с кофе, а с запаха лака для волос такой концентрации, что в коридоре впору вешать топор.
Лариса вышла из спальни, протерла глаза и чихнула.
— Будь здорова, дочка! — раздался звонкий голос из ванной.
Дверь распахнулась, и в облаке пара и химических ароматов появилась Тамара Александровна. Она выглядела... ослепительно. И пугающе.
Она облачилась в бархатное платье цвета «бордо», которое она извлекла из самых недр своего бездонного чемодана. На шее сверкало колье (бижутерия, но размером с кулак), а прическа представляла собой архитектурный шедевр под названием «Вавилонская башня устояла».
— Тамара Александровна? — Лариса моргнула. — Мы... мы идем в театр? Или на прием в императорский дворец?
— Бери выше, Ларочка! — свекровь подмигнула, и её накладные ресницы взмахнули, как крылья бабочки. — У нас сегодня смотрины.
На кухню, выполз Олег в пижаме, он зевал, увидел мать и поперхнулся воздухом.
— Мам? Ты чего? Хэллоуин же в октябре.
— Тьфу на тебя, злыдень! — обиделась Тамара Александровна и поправила декольте. — Мать решила личную жизнь устроить, а он ехидничает. Сегодня к нам придет Альберт.
— Кто?! — хором спросили Олег и Лариса.
Тамара Александровна величественно проплыла на кухню, села за стол и неторопливо расправила бархатные складки.
— Альберт Витальевич. Интеллигентнейший человек. Мы познакомились в интернете, на сайте «Кому за... и кто еще ого-го». Он бывший дипломат. В общем, человек с прошлым. И с серьезными намерениями.
Лариса почувствовала, как внутри неё включается сигнал тревоги. Такая же волна окатила ее на презентации Жанны.
— Тамара Александровна, — осторожно начала она и налила воды в стакан. — А вы его видели? Вживую? Или только фото?
— Мы общались по видеосвязи! — гордо заявила свекровь. — Камера, правда, барахлила, освещения маловато, но голос заворожил меня! Он стихи читает, Лара. Бродского! Не то что некоторые, — она выразительно посмотрела на сына. Он водил пятерней по животу. — «Мам, дай котлету».
— Мам, это опасно, — нахмурился Олег. — Сейчас столько мошенников. Альфонсы, брачные аферисты...
— Ой, да что с меня взять? — фыркнула Тамара. — Пенсию в три копейки? Или коллекцию магнитов на холодильнике? Я женщина, а не сейф. И я имею право на счастье!
В её голосе прозвучала такая искренняя нота одиночества и надежды, что Лариса прикусила язык. Она вспомнила слова свекрови про «уединенность в гримерке».
— Хорошо, — согласилась Лариса и обменялась взглядами с мужем. — Пусть приходит. Мы накроем стол. Познакомимся.
Тамара просияла.
— Вот это разговор! Лара, доставай сервиз. Тот, парадный, ты бережешь его для особых случаев, и наконец-то он пригодится.
Весь день квартира гудела, как улей. Тамара Александровна металась между кухней и зеркалом. Она запекала курицу (назвала блюдо «Птица счастья»), терроризировала Олега и заставляла его надеть рубашку, а не футболку.
— Олег, ты лицо семьи! — кричала она и поправила ему воротник рубашки. — Альберт — человек культуры. Он обратит внимание на твой внешний вид и манеры.
Лариса тем временем провела свое расследование. Пока свекровь взбивала сливки, Лариса тихонько спросила:
— А фамилия у Альберта есть?
— Конечно! — отозвалась Тамара. — Графский. Альберт Графский. Звучит, а?
Лариса забила имя в поиск. Пусто. Ни дипломата, ни ученого. Только какой-то Альберт Графский, кто продавал подержанные шины в Люберцах в 2010 году.
«Ладно, — подумала Лариса. — Посмотрим на этого графа».
Ровно в 18:00 раздался звонок в дверь. Не обычный звонок, а какая-то настойчивая, требовательная трель.
Тамара Александровна, бледная от волнения под слоем румян, прижала руки к груди.
— Иду!
Она распахнула дверь.
На пороге стоял Альберт Витальевич Графский. Он оказался мужчиной неопределенного возраста — где-то между пятьюдесятью и вечностью. Он невысокий, щуплый, но компенсировал это осанкой, как будто проглотил лом.
На нем блестящий серый костюм, явно не первой свежести, и шейный платок алого цвета. Волосы он выкрасил в радикально черный цвет и создал контраст с морщинистым лицом.
В руках он держал букет из трех гвоздик в целлофане и бутылку «Советского шампанского».
— Тамара! — воскликнул он и раскинул руки. Голос у него действительно оказался поставленным, густым, с театральным придыханием. — Богиня! Вы затмеваете солнце!
Тамара зарделась, как девочка.
— Ой, Альбертик... Ну скажешь тоже. Проходи, дорогой. Знакомься, это моя семья.
Альберт вошел в прихожую и не потрудился разуться (хотя Лариса выразительно посмотрела на коврик). Он окинул взглядом квартиру — цепким, быстрым, оценивающим взглядом, это очень не понравилось Ларисе. Он взвесил дорогой ремонт, итальянскую плитку, часы на стене.
В его глазах мелькнул калькулятор.
— Очаровательно, — промурлыкал он. — Какое... уютное гнездышко.
Он подошел к Ларисе и, прежде чем она успела отдернуть руку, схватил её пальцы и поцеловал воздух над ними.
— Альберт. Человек мира. Поэт в душе, философ по жизни.
Потом он повернулся к Олегу и крепко, до хруста, пожал ему руку.
— Сын? Вижу, вижу породу. Крепкий хозяйственник?
— Программист, — буркнул Олег и тщательно вытер руку о штаны.
Тут из детской выбежал Павлик с розовым «Поп-итом».
— Здравствуйте! А вы клоун?
Возникла неловкая пауза. Тамара Александровна ахнула.
— Павлик!
Альберт натянуто улыбнулся и обнажил ряд идеально белых, слишком крупных зубов.
— Устами младенца, как говорится... Нет, юноша. Я не клоун. Я — волшебник, и пришел украсть сердце твоей бабушки.
Ларису передернуло. Фраза прозвучала пошло и зловеще.
— Прошу к столу, — сухо сказала она. — Курица стынет.
За столом Альберт вел себя как хозяин. Он разливал шампанское, произносил тосты длиной в поэму и ел за троих.
— Тамара, эта птица достойна мишленовской звезды! — вещал он и аппетитно обгладывал ножку. — Вы знаете, когда я служил в посольстве в Париже, мы ели фуа-гра, но ваши руки... они творят чудеса!
— В Париже? — переспросил Олег. — А в каком году?
— О, это закрытая информация, мой друг, — Альберт загадочно приложил палец к губам. — Гриф секретности. Но скажем так... я видел Эйфелеву башню с ракурсов, недоступных туристам.
Лариса заметила деталь, что окончательно утвердила её подозрения. Манжеты рубашки «дипломата» затерлись до дыр, а часы на руке — массивная золотая «Омега» — стояли. Секундная стрелка не двигалась.
— Альберт Витальевич, — вкрадчиво спросила Лариса и разложила салат. — А чем вы сейчас занимаетесь? На пенсии?
Продолжение.
Глава 1. Глава 2. Глава 3. Глава 4. Глава 5. Глава 6. Глава 7. Глава 8. Глава 9. Глава 10. Глава 11. Глава 12. Глава 13. Глава 14. Глава 15.