Авария на Байконуре 27 ноября 2025 года
27 ноября 2025 года после старта ракеты «Союз-2.1а» с космическим кораблем «Союз МС-28» на 31-й площадке Байконура произошла авария – кабина технического обслуживания весом около 150 тонн упала в газоотводный лоток. Появляются сообщения о повреждении стартового стола, опоры стартового стола, газоотводного лотка, одной из башен обслуживания (в научной литературе встречается название ферма обслуживания), других элементов стартового комплекса.
Теоретически причин падения может быть три: усталость металла или бетона, или террористический акт. Разумеется, никаких причин я рассматривать не буду. Этим занимается специальная комиссия с очень умными членами. Могу сделать лишь ряд предположений о том, что и почему произошло.
В отличие от многих других ракет, ракета «Союз» не стоит торцом на стартовом столе, а висит на крючках. Прошу прощения: ракета висит не на крючках, а на шарообразных оголовках носовых узлов боковых блоков. Но если я буду впредь употреблять эти выражения, то читатели моей статьи, кроме докторов наук, профессоров и академиков, скорее всего, заснут. Поэтому позволю себе вольности. Думаю, большинству читателей все равно, являются ли эти блоки боковыми блоками носовых узлов или носовыми блоками боковых узлов.
Итак, ракета «Союз» (та же самая Р-7 образца 1957 года, но с космическим кораблем вместо термоядерной бомбы) висит на четырех несущих стрелах. Почему ее повесили? Ракета имеет пакетную схему. Блоки первой ступени размещены вокруг блока второй ступени. Такая конструкция создает большую парусность. Большая парусность могла привести к сваливанию ракеты под воздействием сильного степного ветра. Кроме того, в ракету перед стартом заливается более 250 тонн топлива. Эти сотни тонн могут раздавить тонкий корпус ракеты, превратив ее в гармошку.
Конструкторы приняли решение не ставить ракету на стол, а подвесить ее на крючках. Подвешенную ракету держат на себе четыре несущие стрелы, установленные на четырех опорных фермах. Помимо трех железнодорожных путей и четырех опорных ферм на стартовом столе находится кабель-заправочная мачта, две башни обслуживания, множество других устройств и агрегатов. Конструкция старта получилась сложная. Все агрегаты нуждались в хорошем обслуживании. Но все решения были оптимальными для своего времени.
Первая пусковая установка на Байконуре была построена в 1957 году. Позже она получила название «Гагаринский старт». Установка работала 60 лет. Это запредельный срок. Ее необходимо было либо законсервировать, либо модернизировать. Модернизация оказалась непомерно дорогой. Таких денег не нашлось. Поэтому установку законсервировали.
Вторую ПУ на Байконуре построили в 1960 году (сегодня это 31-я площадка). Первый пуск был произведен в 1961 году. Эксплуатируется она около 65 лет. Было проведено около 400 пусков. Срок также запредельный.
При запуске ракеты на башни, фермы, стол, другие элементы действуют мощный поток раскаленных газов, сильная вибрация, акустические колебания, способные разрушить и тяжелые железные конструкции, и сверхпрочный бетон... Советский запас прочности был огромным. Но, видимо, какие-то элементы конструкции перешли критическую черту. Возможно, где-то образовались сначала внутренние трещины, затем внешние. Затем кабина технического обслуживания рухнула от старости. Повторюсь: это все мои предположения.
Что делать дальше? Можно попросить российских космонавтов на МКС перейти на диету лечебного голодания. Можно попросить американцев поставить на МКС тушенку по программе Нью ленд лиз. Первый старт на Байконуре не работает. Сейчас не работает и второй старт. Сообщается, что на восстановление уйдет несколько лет. А кушать-то космонавтам надо каждый день.
С Восточного РН «Союз-2.1а» не выводят, а выводят только РН «Союз-2.1б» с автоматическими космическими аппаратами. В Плесецке есть две пусковые установки. Но запуск пилотируемых и транспортных кораблей невозможен по двум причинам.
Первая причина: пилотируемым и транспортным кораблям нужна экваториальная орбита с определенным наклонением. С Плесецка можно выводить ракеты на полярные орбиты с определенным наклонением. Если запустить «Союз» или «Прогресс» с Плесецка, то для перевода на экваториальную орбиту сил не хватит. Или надо уменьшить вес космического корабля. Но это невозможно.
Вторая причина: Байконур идеально приспособлен для поиска спускаемого аппарата в случае аварийной посадки. Поисковые вертолеты за много километров видят в степи огромный яркий парашют приземлившегося спускаемого аппарата и в кратчайшие сроки обеспечивают поиск, и спасение экипажа.
Что произойдет в Плесецке или на Восточном в случае аварийной ситуации на старте или в первые секунды полета ракеты? САС отстрелит корабль с экипажем и уведет его от аварийной ракеты. После этого спускаемый аппарат приземлится между вековых елей. Ищи-свищи потом космонавтов в глухой архангельской или амурской тайге. Помните, сколько времени Беляева и Леонова в пермской тайге искали? Еле нашли, а потом ломали голову, как эвакуировать. Можно, конечно, половину амурской тайги вырубить и продать лес китайцам.
В СМИ появились сообщения о том, что поврежденный старт на Байконуре восстановлению не подлежит, необходимо всю инфраструктуру перевести с Байконура на Восточный. Это утопия!
Напомню: первый старт на Байконуре при великих конструкторах Сергее Павловиче Королеве и Владимире Павловиче Бармине делали три года – с 1954 по 1957-й. В первых же партиях на полигон прибыли 100 000 военных строителей, которые при 40-градусном морозе жили в палатках и пили воду, которую нельзя было пить. Сегодня это немыслимо.
Ветераны рассказывали мне, что на спецобъектах в степях Казахстана и за полярным кругом вольнонаемные получали 300 рублей в месяц, а военные солдаты-строители 3 рубля в месяц. Потому и построили объект всего за 3 года. Без солдат-строителей в СССР не был бы построен ни один военный спецобъект.
Сегодня Байконур принадлежит не Министерству обороны, а гражданской организации Роскосмос. С военными все просто: их срочно мобилизуют, офицерам запретят отпуска, увольнения и выходные. И все будут работать круглые сутки. И никто не будет жаловаться, так как приказы в армии надо выполнять, а не обсуждать.
С вольнонаемными все не так. У них есть всякие КЗОТы, выходные, праздники и отпуска. В России, как известно, сразу после Нового года все население начинает готовиться к летним отпускам, а сразу после летних отпусков все население сразу начинает готовиться к Новому году. За 100 тысяч рублей в месяц никто в суровых условиях работать не будет. Слишком мало.
Строительство старого стартового комплекса для старой одноразовой ракеты на новом космодроме Восточный это полный абсурд. Продлится это строительство не менее 10 лет. А куда космонавтов с МКС девать, если пристыкованный космический корабль «Союз» метеорит пробьет, и он не сможет вернуться на Землю? Резервной ракеты нет. Хорошо, если Америка поможет! И еще. Вероятно, половина технической документации при переезде с Байконура на Восточный будет безвозвратно потеряна. Так уже бывало при больших переездах.
На мой взгляд, есть только один вариант: заморозить все строительство на Восточном и бросить все силы на поврежденный Байконур. Новая тяжелая ракета «Ангара» летает только с Плесецка, только один раз в год и пассажиров не берет. Говорят, что комплекс для новой полутяжелой ракеты «Союз-5» есть на Байконуре. Но с него еще никто не летал. Все пилотируемые пуски до последнего времени можно было проводить только с 31-й площадки Байконура. У России для пилотируемого космоса кроме Байконура ничего нет.
Осознав эту мысль, можно попросить Правительство Москвы взять восстановление поврежденного старта «на буксир». Думаю, при колоссальном строительном бюджете столицы нашей родины все работы будут выполнены за полгода.
Какие возникнут проблемы? Первая проблема в том, что фирм, участвовавших в создании старта на Байконуре, либо не существует, либо они заняты совсем другими делами, либо они вообще никакими делами не заняты. Это ГСКБспецмаш, Ленинградский металлический завод, ЦПИ-31, ПКБ-12, ЦКБ тяжелого машиностроения, ВНИИстройдормаш, ГСКБдормаш, ВНИИхиммаш, ВНИИгидромаш, ОКБ Уралвагонзавода, ОКБ Калининского вагонзавода и др. Если кто-нибудь из них и возьмется за комплексное восстановление, то смогут ли?
Вторая проблема в том, что квалификация директоров и сотрудников КБ и НИИ сейчас очень низкая. Мне рассказали про одного директора, который попросил подчиненных составить список условных сокращений терминов, наиболее часто употребляемых сотрудниками его предприятия. Иначе он ничего не понимал. Второй директор на все совещания и даже на Байконур ездил с личным охранником, который к директору никого не подпускал. Коллеги удивлялись: зачем ему на Байконуре охранник, если здесь три ряда колючей проволоки. Позже выяснилось: директор ни бельмеса не понимал в ракетно-космической технике, боялся разговаривать со специалистами, потому к себе никого и не подпускал.
Третья проблема в том, что сил сейчас очень мало. В КБ и НИИ, где раньше работали по 5000 человек, сейчас работает по 500 человек, причем, три четверти из них заняты не проектированием, а неизвестно чем. Все без исключения оборонные заводы СССР работали в две или три смены. Односменных заводов, как сейчас, не было.
Четвертая проблема в том, что: цены сегодня запредельные. В СССР был Госкомцен, который все регулировал так, как надо государству. Женские сапожки стоили действительно дорого. Но ракеты стоили дешево. Напомню: в 1980-е годы напичканная сверхдорогостоящей электроникой, оборудованием и материалами зенитная ракета лучшего в мире комплекса ПВО С-300 стоила столько же, сколько автомобиль «Волга» ГАЗ-24, – 15 000 рублей за штуку. А «Волга», между прочим, вообще никакой электроники не имела. В ней была только электрика. Сегодня все не так. Сейчас окажется, что спецбетон для восстановления старта стоит миллион за кубометр, а спецгидродомкрат – десять миллионов за штуку.
Пятая проблема. Сладкий опыт СССР и горький опыт России подсказывают, что для каждого типа ракеты, особенно пилотируемой, необходимо иметь не один, а два старта. Иное смерти подобно. В СССР всегда строили по два старта для каждого типа. Поэтому восстанавливать надо и 31-ю площадку, и «Гагаринский старт». Иначе однажды мы действительно не сможем вернуть космонавтов на Землю.
Итак, упавшие металлоконструкции надо сначала разрезать, затем увезти, затем отремонтировать поврежденный стол, поврежденный газоотводный лоток, другие элементы, затем собрать новую кабину техобслуживания в натуральный рост, испытать ее в Загорске (Сергиевом Посаде) и на Ленинградском металлическом заводе, разобрать и перевезти на Байконур, все собрать заново, смонтировать, запустить для начала хотя бы парочку автоматических космических аппаратов, и уж потом подготовить первый экипаж.
Думаю, первый экипаж можно набрать целиком из американцев. Они везде хотят быть первыми. Вот пусть и будут.
Ракета «Союз» она же Р-7 очень старая. Но надежная. Сегодня я отовсюду слышу одно и то же: новая техника создается, но она ненадежная. Запускать космонавтов с помощью новой техники слишком опасно.
Надежность – штука сложная. Состоит из тысяч элементов, за которыми тысячи трудовых коллективов. Нужно воссоздать ракетно-космические центры типа ОКБ-1 с Экспериментальным заводом или КБ «Южное» с ПО «Южмаш» численностью по 50 – 60 тысяч человек. Нужны головные КБ численностью по 5 – 10 тысяч человек каждое. Нужны заводы численностью по 10 - 20 тысяч человек каждый. Нужны жесткое государственное регулирование экономики и цен. Нужно многое другое. Если этого нет, нужно максимально бережно и эффективно использовать все то, что было создано в СССР.
Штурм Восточного это не штурм Зимнего. Маузеры и трехлинейки не помогут. На Восточном все гораздо сложнее. Поэтому Байконур надо беречь, как зеницу ока, и с братьями-казахами разговаривать вежливо, несмотря на их выкрутасы.
Конструктор-артиллерист Василий Грабин создал 57-мм пушку в годы Великой Отечественной войны. После войны ее приспособили для стрельбы по низколетящим вертолетам и назвали С-60. Так вот недавно в кадрах кинохроники я видел, как эти пушки стреляют в Донбассе. Оказалось, отличное средство для борьбы с дронами. А пушке-то более 80 лет. Вот так раньше работали!
Подписывайтесь на канал «Прожектор оборонки»!
Михаил Первов