В ноябре 2025 года Минздрав объявил: Россия вводит «вечный запрет». Не на войну, не на наркотики., а на сигареты и вейпы. Для всех, кто родился после 2006 года. Навсегда. Даже в 70 лет такому человеку легально купить пачку «Примы» будет нельзя. Закон звучит как фраза из антиутопии: «Ты родился не в тот год — тебе не положено».
Цель, конечно, благородная: защитить подростков от сладких жидкостей с клубникой и манго. Но когда государство берётся «лечить» общество запретом, оно почти всегда режет не болезнь — а саму жизнь.
Сухой закон на пару
Уже после частичных ограничений 2023 года контрабанда вейп-продукции в Россию выросла на 340%. Подростки больше не ходят в магазины — они заказывают «вкусняшки» в закрытых чатах. Без состава, без дозировки, без гарантий. Вместо никотина — иногда синтетические каннабиноиды. Два затяга — и реанимация. Это не прогноз. Это уже реальность.
История знает этот сценарий. Американский «сухой закон» не уничтожил алкоголь — он вырастил мафию. Запрет на марихуану в СССР не искоренил наркотики — он породил первые подпольные лаборатории. В Индии после запрета вейпов в 2019 году расцвели нелегальные цеха под Дели — с продукцией, отравляющей сотни подростков в год. Запрет не убивает спрос. Он передаёт его криминалу.
Мир делает по-другому. Россия — по-старому
Пока у нас готовят уголовные статьи, в Великобритании вейп продают в аптеках как средство отказа от курения. Государство не запрещает — помогает. И это работает: за 12 лет курение сократилось почти вдвое — с 20% до 11%.
Новая Зеландия ввела «поколенческий запрет» в 2022-м — и уже в 2024-м отменила его. Причина? Чёрный рынок вырос на 70%, суды назвали меру дискриминацией, а экономика потеряла $1,2 млрд. Без единого спасённого лёгкого.
Россия же упрямо смотрит не на Лондон, а на Дели и Манилу — туда, где запреты породили не здоровье, а отравления и контрабанду.
Что ждёт Россию в 2026–2028 годах?
Если закон примут в нынешнем виде, последствия могут стать необратимыми. 25 тысяч вейп-магазинов закроются за год. 100–150 тысяч человек останутся без работы. Госбюджет потеряет 40–50 млрд рублей ежегодно — это школы, больницы, дороги. Нелегальный оборот вырастет в 5–7 раз. Появятся новые «дилеры» — не с героином, а с «арбузной» жидкостью без состава. Доставка — через школьные рюкзаки и курьеров. Контроля — ноль. А уровень курения? Он почти не изменится. Потому что зависимость — не про законы. Это нейробиология. И её не остановить запретом.
Есть другой путь
Минздрав прав: вейп-эпидемия среди подростков — серьёзная проблема. Но решать её ударом молота — значит вылечить чих от рака лёгких.
Вместо тотального запрета — регулирование: запрет ароматизаторов для несовершеннолетних, чёткие стандарты никотина, маркировка как у лекарств. Продажа в аптеках для взрослых, которые хотят бросить курить. И настоящие школьные программы — не про «курение убивает», а про то, как допамин цепляет мозг.
Контрафакт побеждают не запретом, а прозрачностью. Так же, как с лекарствами: мы не запрещаем весь импорт, а усиливаем контроль. И оставляем легальный путь.
Здоровое общество строится не на «нельзя», а на возможности сделать правильный выбор.
Когда мы говорим подростку: «Ты родился не в тот год — тебе нельзя», — мы не воспитываем ответственность. Мы выталкиваем его в подполье.
Минздрав хочет спасти поколение. Но запрет — это не лекарство. Это ловушка.