Карина торопливо спускалась со ступенек небольшого магазинчика, который удачно располагался в соседнем дворе. В руке она сжимала пакет с покупками, а мысленно ругала себя последними словами. Ну вот как так можно? Пойти за покупками с предварительно написанным списком и забыть купить половину из этого списка!
Хорошо, что Вадим сегодня вернулся с работы пораньше. Он без лишних вопросов согласился приглядеть за их маленьким сынишкой, пока она сбегает в магазин. В такие моменты она особенно остро ощущала, как ей повезло с мужем! Он никогда не выделывался и помогал с любыми делами, будь то помывка посуды или смена памперса малышу. И да, он не строил из этого героический поступок! Просто молча делал то, о чём его попросили, а иногда и вовсе проявлял инициативу, отправляя уставшую жену отдохнуть пару часиков. И от этого тепло становилось на душе – рядом был человек, на которого можно положиться в любой ситуации.
Она так погрузилась в свои мысли, что едва заметила, как подошла к последней ступеньке. И в этот момент кто‑то резко дёрнул её за руку. Карина едва удержалась на ногах, чуть не оступившись. Испуг сковал на долю секунды, но тут же растаял – голос, окликнувший её, она узнала мгновенно.
– Каринка! И чего ты меня игнорируешь?
Это был не тот человек, при встрече с которым сердце замирало от радости. Скорее наоборот. Но делать было нечего – придётся держать лицо. Карина на мгновение закрыла глаза, мысленно выдохнула и натянула на лицо дежурную улыбку. Медленно подняв глаза, она посмотрела на того, кто так бесцеремонно прервал её размышления.
– Привет, братишка, как поживаешь? Сколько мы уже не виделись? – с натянутой улыбкой спросила Карина, увидев брата. – Года три? Нет, даже больше. Не думала, что увижу тебя у себя во дворе.
– Да какая разница, – резко бросил Егор, даже не попытавшись ответить на её улыбку. Его голос звучал холодно и отрывисто, словно он спешил поскорее закончить разговор. Не дав Карине опомниться, он схватил её за локоть и потянул в тень под раскидистое дерево, будто прятался от чьих‑то глаз. – Слушай внимательно. Если тебя спросят – всю прошлую пятницу я провёл у тебя, играл с твоим пацаном, поняла?
Карина замерла, пытаясь осмыслить услышанное. Слова брата прозвучали настолько неожиданно, что она на секунду потеряла дар речи.
– Димке всего шесть месяцев, как ты мог с ним играть? – наконец выговорила она, нахмурившись. В голове не укладывалось, что Егор всерьёз просит её сказать неправду. – И кому я должна это сказать? Куда ты вляпался?
– Это не твоего ума дело, – прошипел Егор, нервно оглядываясь по сторонам. Его глаза беспокойно бегали, а пальцы то и дело сжимались в кулаки. Было видно, что он сильно напряжён и ждёт какой‑то опасности. – Твоя задача – вот так же, как сейчас, глупо похлопать глазками и сказать, что я был с тобой. Больше ничего. Всё, бывай!
Он уже развернулся, чтобы уйти, но Карина не могла просто отпустить его. Внутри всё сжалось от тревоги – она чувствовала, что дело серьёзное, и брат явно попал в какую‑то неприятную историю.
– Егор! – крикнула она вслед удаляющемуся брату, шагнув вперёд. Голос дрогнул, но она постаралась говорить твёрдо. – Постой! Я хочу знать, что произошло! Егор!
Но брат лишь дернул плечом, будто отгоняя её слова, и ускорил шаг. Через пару секунд он уже почти бежал, растворяясь в потоке прохожих. Карина осталась стоять под деревом, сжимая кулаки и пытаясь понять, что только что произошло. В груди разрасталась тревога – она знала, что просто так Егор никогда не стал бы просить её о подобном.
– Нет, ну каков наглец! – мысленно возмущалась она, шагая по тротуару. – Пришёл, ошарашил и ушёл! И даже не ответил ни на один вопрос! Это так на него похоже!
В голове крутились десятки предположений, но ни одно не казалось достаточно убедительным. Что могло случиться? Почему Егор вёл себя так странно? И насколько серьёзны его проблемы?
Когда Карина открыла дверь квартиры, Вадим сразу заметил, что с женой что‑то не так. Он как раз держал на руках их шестимесячного сына и, увидев её, невольно замер. За те десять минут, что её не было, явно произошло что‑то важное – лицо Карины выражало не страх, а скорее глубокую тревогу, словно она пыталась удержать в голове множество беспокойных мыслей одновременно.
– Что‑то случилось? – спросил Вадим, слегка наклонив голову. – Ты сама не своя.
– Представляешь, встретила Егора, – выдохнула Карина, снимая обувь и проходя в комнату. Она попыталась говорить спокойно, но в голосе всё же проскользнула нотка раздражения. – И, как обычно, ему от меня что‑то нужно. Нет бы просто так в гости прийти, по‑человечески пообщаться…
Она замолчала, пытаясь собраться с мыслями, но тут её взгляд упал на сына, который, увидев маму, тут же радостно зашевелился и потянул к ней ручки. Тревога мгновенно отступила на второй план – Карина не смогла сдержать улыбку. Она подошла ближе, нежно взяла малыша на руки и прижала к себе.
– Плохой дядя Егор, плохой, – ласково проговорила она, глядя на сына. – Зайчик, не бери с него пример, всегда будь хорошим мальчиком. Ты у нас самый лучший, правда?
Малыш засмеялся, ухватившись за её палец, и это простое, искреннее веселье на мгновение заставило Карину забыть обо всех тревогах. А вот Вадим напрягся. Куда опять влез этот безответственный парень?
– И что он хотел? – спросил мужчина, глядя на жену и сына.
Картина перед ним была до того трогательной, что он невольно улыбнулся. Карина держала малыша на руках, тихонько напевала какую‑то мелодию и покачивалась из стороны в сторону. Малыш, прильнув к матери, с любопытством разглядывал её лицо, время от времени пытаясь ухватить за нос или за прядь волос. Вадиму так и хотелось достать телефон и заснять этот момент – у него уже скопилась целая коллекция подобных видео, каждое из которых он мог пересматривать бесконечно. Но он сдержался, ведь сейчас было важнее послушать, что скажет Карина.
– Хотел, чтобы я сказала, что в прошлую пятницу он был у меня, – ответила она, осторожно поглаживая сына по спинке.
– Кому? – уточнил Вадим, приподняв бровь.
– Да я сама не поняла, если честно, – вздохнула Карина. Малыш начал потихоньку дремать, и она, стараясь не потревожить его сон, медленно подошла к кроватке. С предельной аккуратностью она уложила ребёнка, подоткнула одеяльце и на несколько секунд замерла, наблюдая, как ровно вздымается маленькая грудка. Затем на цыпочках вышла из комнаты, а Вадим последовал за ней.
На кухне они устроились за небольшим столиком. Карина налила себе и мужу кофе, и аромат свежесваренного напитка тут же наполнил комнату, создавая ощущение уюта и спокойствия.
– Он был весь на взводе, – продолжила Карина, обхватив чашку тёплыми ладонями. – Постоянно оглядывался, словно боялся, что за ним следят. Говорил резко, нервно. И ушёл очень быстро, ничего мне не объяснив.
Вадим задумчиво помешал кофе ложечкой, глядя, как кружатся в чашке тёмные завитки.
– Звучит подозрительно, – произнёс он наконец. – Что ты решила?
Он не собирался указывать Карине, что ей делать. Он хорошо знал, что она сама способна принимать решения, а Егор всё‑таки её брат – пусть порой и ведёт себя не лучшим образом. Но тревога всё же не отпускала Вадима. В голове сами собой возникали тревожные мысли, а что, если Егор втянет сестру в какие‑то неприятности? Как муж, он не мог просто стоять в стороне и смотреть, как Карина рискует оказаться в сложной ситуации.
– Понятия не имею, – с чувством произнесла девушка, откинувшись на спинку стула. – Сначала попробую разобраться, что вообще происходит. Позвоню маме, узнаю, что он там натворил. Может, она в курсе.
Она сделала небольшой глоток кофе, но вкус почти не ощущался – мысли снова и снова возвращались к брату. Что могло заставить Егора вести себя так странно? И насколько серьёзны его проблемы? Карина пока не знала ответов, но понимала, что бездействовать нельзя.
Девушка набрала номер матери с тяжёлым чувством. Она надеялась, что разговор прояснит ситуацию – вдруг мама знает, в чём дело, и сможет рассказать, почему Егор вёл себя так странно. Но уже после первых фраз стало ясно, что диалога не получится.
Женщина на том конце провода сразу перешла на повышенный тон. Её голос звучал резко, почти агрессивно, и Карина невольно поморщилась, отстраняя телефон от уха. Громкие выкрики эхом отдавались в голове, мешая сосредоточиться на смысле слов.
– Мам… Да не кричи ты! – попыталась она перебить поток возмущённых фраз. – Можешь внятно объяснить?
Но мать словно не слышала её. Голос становился всё громче, фразы сливались в неразборчивый гул, полный упрёков и требований. Карине приходилось то и дело отодвигать телефон подальше, чтобы не оглохнуть. Внутри нарастало раздражение, смешанное с досадой. Она изо всех сил старалась сохранить спокойствие, но желание просто повесить трубку становилось всё сильнее.
– Я не собираюсь врать полиции! – выкрикнула она, наконец поймав паузу в монологе матери. – Нет, я… Я знаю… Хватит!
Её голос дрогнул, но она твёрдо продолжила:
– У меня ребёнок маленький, а не собираюсь подвергать его жизнь опасности! Блин, мама, нет! И хватит мне угрожать, всё у тебя со здоровьем в порядке. Егор что‑то не тревожится по этому поводу…
Она глубоко вздохнула, чувствуя, как внутри закипает злость. Слушать дальше не было смысла – разговор превращался в бессмысленный спор, где никто никого не слышит.
– Так, всё, я отключаюсь. Когда вернёшь способность объективно рассуждать и спокойно разговаривать – перезвони.
С этими словами она нажала кнопку завершения вызова и с силой швырнула телефон в кресло. Аппарат глухо стукнулся о мягкую обивку и остался лежать там, словно ненужная вещь, принёсшая только разочарование.
Карина медленно опустилась на диван рядом с Вадимом. Её плечи поникли, а лицо выражало смесь усталости и обиды. Она молча придвинулась ближе к мужу, доверчиво прислоняясь к его груди. Тепло его тела и спокойное дыхание сразу принесли облегчение – здесь, в его объятиях, она чувствовала себя в безопасности, вдали от криков и упрёков.
Вадим молча обнял жену, медленно поглаживая её по волосам. Его широкие ладони мягко скользили по мягким прядям, стараясь передать Карине своё спокойствие и поддержку. Он слышал почти весь разговор, хоть и находился в паре метров – голос её матери разносился по квартире так громко, что не услышать было невозможно.
Этот диалог казался ему настоящей дикостью. Он мысленно перебирал возможные причины, по которым мать может требовать от дочери столь безрассудного поступка, но ни одна из версий не выглядела правдоподобной.
– Какая мать в здравом уме будет заставлять дочь давать полиции заведомо ложные показания? – размышлял он. – За это, между прочим, статья в уголовном кодексе прописана. Неужели она не понимает, чем это может обернуться?
Карина прижалась к нему ещё сильнее, словно искала в его объятиях убежище от всего, что только что обрушилось на неё. Несколько долгих секунд она просто дышала в такт его дыханию, собираясь с силами, чтобы заговорить.
– Она его слишком балует, – наконец обиженно произнесла девушка, и в её голосе прозвучала давняя, застарелая боль. – А он ведь старше меня. Знаешь, как было обидно? Ради Егора родители были готовы горы свернуть, чего бы он ни попросил. А я… Я всегда была где‑то на втором месте. Сытая, одетая – чего ещё надо, правда?
Её слова повисли в воздухе, обнажая ту детскую обиду, которая, оказывается, так и не зажила до конца. Все эти годы она старалась не обращать внимания на явное неравноправие, убеждала себя, что это неважно, но сейчас, под натиском новых событий, старые раны снова дали о себе знать.
Вадим внимательно слушал, не прерывая. Он знал, что иногда самое ценное – просто дать человеку выговориться, позволить озвучить то, что копилось годами.
– Странно, обычно балуют как раз младших, – заметил он, не прекращая гладить жену по волосам. Его голос звучал мягко, без осуждения или назидательности. – Может, они просто видели в Егоре какую‑то особую надежду? Или думали, что ему сложнее даётся жизнь?
Он не пытался оправдать поведение родителей Карины – просто искал возможные объяснения, чтобы помочь ей взглянуть на ситуацию чуть иначе. Но по тому, как напряглись плечи Карины, он понял: сейчас любые оправдания будут восприняты в штыки.
– Мне было двенадцать, ему пятнадцать, – вдруг начала вспоминать Карина, глядя куда‑то в сторону. – Тогда родители решили устроить пикник за городом. Погода стояла отличная, солнце светило, и мама с утра вовсю суетилась: собирала корзинку с едой, проверяла, всё ли взяла. Я радовалась – давно мы никуда вместе не выбирались.
Она замолчала на секунду, сглотнула, потом продолжила:
– Егор с самого начала психовал и не хотел никуда ехать. Мол, это глупая идея и ему не нравится. Лучше он с друзьями погуляет. Мама настаивала, говорила, что это важно для семьи. В итоге он всё‑таки сел в машину, но настроение у него было хуже некуда. И понеслось… Они ругались всю дорогу. Брат откровенно грубил, повышал голос, чуть ли не матом на неё кричал. Я сидела на заднем сиденье, сжавшись в комочек, боялась даже дышать громко. А он размахивал руками, кричал, и я всё время думала, как бы он меня не задел…
Карина провела ладонью по лицу, будто стряхивая наваждение.
– Папа остановился заправиться – мы были буквально в километре от города. Мама, видимо, решила воспользоваться остановкой, чтобы как‑то урезонить Егора. Попыталась забрать у него телефон – не помню уже, за что именно, но это стало последней каплей. Он психанул, распахнул дверь и выскочил из машины… И почти попал под колёса попутки.
Вадим слушал, не перебивая, но в глазах его читалось неподдельное сочувствие. Он представил ту сцену: испуганная девочка на заднем сиденье, кричащая мать, взбешённый подросток, который в порыве гнева совершает необдуманный поступок.
– Слава всем богам, что его едва задело, – горько усмехнулась Карина. – Переломов не было, только ушибы и ссадины. Но мама с тех пор ведёт себя так, словно Егор – центр её личной вселенной. Она считает себя виноватой за тот случай. Думает, что если бы не настаивала на поездке, если бы не пыталась забрать телефон, ничего бы не случилось.
– Глупо, – твёрдо произнёс Вадим. В его голосе прозвучала неприкрытое раздражение. – В той ситуации виноват лишь подросток, решивший покапризничать. Он сам выбрал выйти из машины на оживлённой дороге. И теперь твоя мама готова исполнить любой его каприз? Даже попытаться спасти от полиции?
Он сделал паузу, подбирая слова, но потом решил говорить прямо:
– Разве она не понимает, что сын попал в плохую компанию? Я видел его пару раз – взгляд какой‑то бегающий, вечно озирается, говорит обрывисто. Это не просто “трудный возраст”. Он уже не ребёнок и должен сам отвечать за свои поступки. Тем более за такие.
Карина кивнула, хотя в её глазах всё ещё стояла тень той давней сцены – дорога, крик, удар, испуганное лицо матери. Она понимала правоту Вадима, но в душе всё равно оставалось странное чувство – будто она не вправе осуждать мать, которая до сих пор пытается загладить вину за случай многолетней давности.
– Я пыталась ей это сказать, – тихо проговорила она. – Но она меня не слышит. Для неё Егор – это раненый птенец, которого нужно оберегать. А я… Я просто глупая дочь, которая должна понимать и поддерживать.
Вадим крепко сжал её руку, давая понять, что он рядом и готов поддержать в любом решении. В комнате повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов.
– Я как представлю, что он участвовал в избиении человека, мне страшно становится! – голос Карины дрогнул, и она невольно сжала пальцами край стола, будто пытаясь удержаться от нахлынувших эмоций. – Мама сказала, тот парень в реанимации…
Она замолчала, проглотив комок в горле. В глазах стояли слёзы, но она упорно не давала им пролиться, лишь часто‑часто моргала, стараясь сохранить хотя бы видимость спокойствия. Она представила, что её глупый старший брат, который вечно считал себя неуязвимым, очень скоро окажется в тюрьме и от этого становилось страшно. И мама, несмотря на все свои попытки его спасти, ничего не сможет сделать – ведь есть свидетели, есть факты, есть закон!
– И самое интересное, что ты бы не смогла соврать полиции, даже при большом желании, – задумчиво добавил Вадим, глядя на жену.
Карина вскинула на него удивлённый взгляд:
– О чём ты?
– Вспомни, у нас на каждом подъезде камеры стоят. И записи, по‑моему, хранятся месяц. Если полиция захочет проверить, где был Егор в тот вечер, они легко получат доступ к видео. Так что твои показания будут не просто бессмысленны – оно ещё и незаконны.
Карина медленно кивнула. Она и сама понимала это, но слышать подтверждение от мужа было важно – как будто кто‑то извне подтвердил: да, ты права, не надо идти против здравого смысла.
– Я всё равно не стала бы помогать, – произнесла она наконец, решительным движением вытерев слёзы. – Егор зарвался. Человеческая жизнь для него ничего не стоит. Это ведь не первая его драка, просто тут последствия куда серьёзней.
Её голос звучал твёрже, чем минуту назад. Она словно сама удивлялась тому, как легко и чётко формулирует мысли, которые давно копились внутри, но не находили выхода.
– Знаешь, сколько денег мама отдала, чтобы прикрыть его грешки? – продолжила она, глядя куда‑то вдаль. – Ни одну квартиру купить можно. Все эти “разборки”, “уговоры”, “компенсации”… А он даже не понимает, что разрушает не только свою жизнь, но и нашу!
Она перевела взгляд на Вадима, и в её глазах уже не было слёз – только твёрдая решимость.
– Хватит. Пусть получит то, что заслужил. Я не буду частью этого безумия. Не буду врать, не буду прикрывать, не буду делать вид, что всё нормально.
Вадим молча сжал её руку. Он не стал ничего добавлять – слова были не нужны. Он знал: это не вспышка гнева, не минутная слабость. Это решение, к которому Карина шла долгие годы, собирая по крупицам силы, чтобы наконец сказать нет…
****************************
На следующий день, около полудня, в дверь квартиры Карины постучали. Она как раз укачивала сына, поэтому, аккуратно придерживая малыша, подошла к двери и посмотрела в глазок. За дверью стояли двое мужчин в форменной одежде – полицейские. Сердце ёкнуло, но Карина постаралась взять себя в руки, знала ведь, что этот визит рано или поздно состоится.
Она открыла дверь, держа ребёнка на руках. Один из мужчин, постарше, с внимательным, немного усталым взглядом, представился следователем. Второй, помоложе, молча достал блокнот.
– Здравствуйте, мы по делу Егора Савинова, – произнёс следователь вежливо, но без лишних церемоний. – Не могли бы вы ответить на несколько вопросов?
Карина кивнула и пригласила их войти. Вадим, услышав голоса, вышел из спальни. Он молча встал рядом с женой, давая понять, что поддерживает её.
Следователь начал с общих вопросов: когда Карина видела брата последний раз, поддерживала ли с ним связь, знает ли, где он может находиться. Его тон был ровным, почти будничным, но в глазах читалось напряжение – он явно уже располагал определённой информацией и сейчас проверял, как отреагирует семья.
– Я не виделась с Егором несколько лет, – чётко и спокойно ответила Карина, глядя следователю прямо в глаза. – Единственная встреча была на днях, вечером. Он подошёл ко мне на улице, поговорил пару минут и ушёл.
Следователь слегка приподнял бровь, словно не ожидал такой откровенности. Он задал ещё несколько уточняющих вопросов о том разговоре, но Карина повторяла одно и то же: брат был взволнован, просил сказать, что провёл пятницу у неё, но она отказалась.
– Вы понимаете, что ваши слова могут повлиять на ход расследования? – осторожно уточнил следователь.
– Понимаю, – твёрдо ответила Карина. – Но я говорю правду. Я не видела Егора в пятницу, не знаю, где он был, и не собираюсь покрывать его.
Следователь помолчал, переглянулся с напарником, затем кивнул.
– Хорошо, спасибо за ответы. Если вспомните что‑то важное, пожалуйста, свяжитесь с нами.
Он протянул Карине визитку, после чего оба полицейских ушли. Вадим закрыл за ними дверь и обернулся к жене. Она всё ещё держала на руках сына, который, к счастью, даже не проснулся во время разговора.
– Ты молодец, – тихо сказал Вадим, обнимая её. – Ты всё правильно сделала.
Карина лишь кивнула, чувствуя, как внутри всё дрожит от напряжения. Она знала, что самое тяжёлое ещё впереди.
И она не ошиблась. Через пару часов ей позвонила мать. Голос в трубке звучал ледяным металлом:
– Как ты могла?! – выкрикнула она, даже не поздоровавшись. – Ты сломала жизнь своему брату! Он же твой родной человек!
– Мама, он избил человека, тот в реанимации, – спокойно, но твёрдо ответила Карина. – Я не могу покрывать преступление. Это неправильно.
– Неправильно – это предавать семью! – голос матери сорвался на крик. – После всего, что мы для тебя сделали… Ты даже не попыталась его спасти!
– Спасти? – Карина почувствовала, как к горлу подступает комок. – От чего спасти? От ответственности за то, что он натворил? Мама, он уже взрослый мужчина. Он должен отвечать за свои поступки.
– Ты не дочь мне больше! – выкрикнула мать. – И сын твой мне не внук! Я не хочу иметь никаких отношений с предателями! Вычеркну вас из своей жизни!
Трубку бросили. Карина медленно опустила руку с телефоном, глядя на тёмный экран. Ну а чего еще она ждала? Всё ожидаемо… Вот только от этого не легче…
Вадим подошёл, обнял её за плечи.
– Она остынет, – мягко сказал он. – Просто сейчас она в шоке.
– Не уверена, – тихо ответила Карина. – Она давно выбрала Егора. Я её не интересую.
Она посмотрела на сына, мирно спящего у неё на руках, и крепче прижала его к себе. В этот момент она поняла: несмотря на боль и обиду, она не жалеет о своём решении. У неё есть семья – муж и ребёнок. И именно их безопасность и спокойствие для неё важнее всего…