Это случилось всего через два месяца после нашей с Андреем свадьбы. Два месяца абсолютного, почти неприличного счастья, когда мир кажется раскрашенным в самые яркие цвета, а воздух пахнет только цветами и обещаниями. Мы жили в его городской квартире, а на выходные часто уезжали на мою дачу. Эту дачу я любила какой-то особенной, трепетной любовью. Она досталась мне от бабушки с дедушкой, и каждый уголок там хранил тепло их рук. Старый яблоневый сад, скрипучая веранда, увитая диким виноградом, заросли флоксов, чей дурманящий аромат заполнял весь дом по вечерам. Это было моё место силы, моя тихая гавань.
Андрей мою любовь к даче разделял, или, по крайней мере, делал вид. Ему нравилось лежать в гамаке с книгой, пока я возилась с цветами, нравились наши ужины на открытой террасе под стрекот сверчков. Он был идеальным мужем — заботливым, внимательным, ласковым. По крайней мере, мне так казалось. Единственным, что слегка омрачало нашу идиллию, была его мама, Тамара Игоревна. Она была женщиной властной, с пронзительным взглядом и привычкой говорить так, словно её мнение — единственно верное. С самого нашего знакомства я чувствовала, что она меня оценивает, сканирует, будто ищет изъяны. Наши отношения были прохладно-вежливыми. Она никогда не говорила ничего плохого напрямую, но её комплименты всегда звучали с двойным дном. «Какая ты у нас хозяюшка, Леночка, даже не скажешь, что городская», — говорила она, и мне чудилось в этом скрытое «всё равно до деревенской не дотягиваешь». Андрей просил не обращать внимания, говорил, что у мамы просто такой характер, что она на самом деле желает нам добра. Я очень хотела в это верить.
В ту пятницу я отпросилась с работы пораньше. Погода стояла чудесная, и мне не терпелось уехать из душного города на свою дачу, провести там выходные вдвоем с мужем. Я уже представляла, как мы будем пить чай с мятой на веранде, как я наконец дочитаю книгу, до которой не доходили руки. Я заехала в магазин, накупила продуктов — свежего мяса для шашлыка, овощей, моих любимых персиков. Сумки были тяжелыми, но настроение — легким. Пока я раскладывала покупки в холодильник, зазвонил телефон. На экране высветилось «Тамара Игоревна». Сердце неприятно екнуло.
— Леночка, здравствуй, дорогая, — её голос был непривычно медовым, даже заискивающим. — Не отвлекаю?
— Здравствуйте, Тамара Игоревна. Нет, всё в порядке. Я как раз домой приехала.
— А мы тут с Андрюшей говорили… Погода такая хорошая стоит. Мы подумали, может, нам на дачу к вам приехать на выходные? Подышать воздухом свежим. У меня для вас сюрприз будет. Маленький такой, приятный.
Сюрприз? Я ненавидела сюрпризы от свекрови. Они никогда не сулили ничего хорошего. Но отказать было неудобно. Я же хорошая невестка. Я должна радоваться её приезду, создавать видимость дружной семьи.
— Конечно, приезжайте, — выдавила я из себя, стараясь, чтобы голос звучал радостно. — Мы как раз с Андреем собирались. Будем только рады.
— Вот и чудно! — воскликнула она. — Только мы приедем не одни, с компанией. Так что ты там готовься встречать гостей. Мы будем часам к шести. Не скучай!
И она повесила трубку, не дав мне задать ни одного вопроса. С какой компанией? Что за гости? Я посмотрела на две котлеты, которые собиралась пожарить нам на ужин, и вздохнула. Придется снова бежать в магазин. Я позвонила Андрею. Он не ответил. Наверное, на совещании. Я написала ему сообщение: «Твоя мама едет к нам на дачу с какими-то гостями. Ты в курсе?». Ответа не последовало. Внутри зародилось смутное, липкое беспокойство, похожее на предчувствие. Но я отогнала его. Ну что может случиться? Приедет какая-нибудь её дальняя родственница с мужем. Ничего страшного. Переживу. Я наспех собрала вещи, закинула в машину дополнительные пакеты с едой и поехала на дачу, чтобы успеть всё приготовить к их приезду. Дорога заняла чуть больше часа. Я открыла все окна, проветрила дом. Застелила свежее белье в гостевой комнате, поставила в вазу букет полевых цветов. И всё это время я не могла отделаться от ощущения, что совершаю ошибку. Что нужно было настоять, выяснить, кого она везет. Но поезд уже ушел. Оставалось только ждать.
Я сидела на веранде, прислушиваясь к звукам. Вот проехала соседская машина, вот залаяла собака через два участка. Время тянулось мучительно медленно. Шесть часов. Половина седьмого. Их всё не было. Андрей так и не перезвонил. Тревога нарастала, превращаясь в глухое раздражение. Ну почему нельзя было предупредить заранее? Почему я должна срываться, менять свои планы, тратить свои деньги, чтобы угодить её внезапному порыву? Я попыталась успокоить себя. Может, они вообще не приедут? Застряли в пробке и развернулись. Но где-то в глубине души я знала, что они приедут. Тамара Игоревна была не из тех, кто отступает.
Наконец, около семи вечера я услышала гул мотора. К моим воротам подъезжал не легковой автомобиль, а большой, почти маршрутка, белый минивэн. У меня всё внутри похолодело. Из-за руля вышла Тамара Игоревна, сияющая, как начищенный самовар. Она обошла машину и открыла пассажирскую дверь. Из неё, медленно, словно нехотя, показалась женщина лет сорока, уставшая, с потухшим взглядом. Я узнала её. Я видела её на фотографиях в старом альбоме Андрея. Это была Светлана, его первая жена. А потом задние двери минивэна распахнулись, и оттуда, как горох из стручка, высыпались дети. Трое. Подросток лет четырнадцати, девочка лет десяти и совсем маленький мальчик, года четыре. Они с криками бросились бегать по моему ухоженному газону.
Я стояла на крыльце, как вкопанная. Воздух застрял в легких. Этого не могло быть. Это был какой-то дурной сон. Что она здесь делает? Что ОНИ ВСЕ здесь делают?
— Леночка, встречай гостей! — бодро прокричала Тамара Игоревна, направляясь ко мне. За ней понуро плелась Светлана. — Знакомься, это Светочка. А это её замечательные детки: Артём, Машенька и маленький Игорёк. Мы решили, что им просто необходимо отдохнуть на природе, подышать воздухом. Городская жизнь так выматывает, особенно многодетную мать.
Она говорила это так просто, так буднично, будто привезла мне корзинку яблок, а не бывшую жену моего мужа с полным выводком. Я молчала, не в силах выдавить ни слова. Я просто смотрела на них. На самодовольное лицо свекрови. На измученное, но в то же время какое-то вызывающее лицо Светланы. На её детей, которые уже успели потоптать мои любимые пионы.
— Здравствуйте, — прохрипела я наконец. Голос был чужим.
— Мы так рады, Леночка, что ты нас пригласила! — соврала Тамара Игоревна, даже не моргнув. Она обняла меня, и от неё пахнуло духами и лицемерием. — Ну, показывай, где мы можем расположиться. Дети устали с дороги.
И она, не дожидаясь моего ответа, повела всю эту процессию в дом, в мой дом, как полноправная хозяйка. Я осталась стоять на крыльце, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Это не сюрприз. Это вторжение. Спланированное, наглое вторжение. Я достала телефон. Дрожащими пальцами набрала номер Андрея. Гудки. Длинные, бесконечные гудки. Он не брал трубку.
Я вошла в дом. Тамара Игоревна уже командовала парадом.
— Так, Светочка, ты с Игорьком разместишься в этой комнате, — она указала на гостевую спальню, ту самую, которую я с такой любовью приготовила. — А старших, Артёма и Машу, можно вот здесь, в гостиной, на диване. Он же раскладывается, Леночка?
Я молча кивнула. Она даже не спрашивает. Она ставит перед фактом. Светлана безразлично огляделась и прошла в комнату, волоча за собой чемодан. Дети носились по дому, создавая невероятный шум. Старший, Артём, тут же обнаружил мой маленький телевизор.
— А вай-фай есть? Мне приставку подключить надо, — требовательно спросил он, даже не поздоровавшись.
— У нас здесь нет вай-фая, — тихо ответила я.
— Отстой, — буркнул он и с недовольным видом плюхнулся на диван.
Маленький Игорёк уже пытался стащить со стола вазу с цветами. Я едва успела её перехватить. Светлана, видевшая это, даже не шевельнулась.
— Игорёша, не балуйся, — лениво бросила она, не отрываясь от своего телефона.
Я чувствовала себя не хозяйкой, а прислугой в собственном доме. Невидимой, ненужной. Я прошла на кухню, чтобы налить себе воды. Руки тряслись так, что стакан стучал о край кувшина. Я снова и снова набирала номер Андрея. Тишина. Где ты? Почему ты не отвечаешь? Ты должен был знать. Ты не мог не знать. Или мог? В голове был полный туман.
Через полчаса все расселись за столом на веранде. Я молча наливала чай, раскладывала по тарелкам печенье, которое покупала для нас с Андреем. Тамара Игоревна вела светскую беседу, рассказывая, как тяжело сейчас приходится Светочке одной с тремя детьми, как всё дорого, как мало помощи. Это был откровенный, неприкрытый спектакль, рассчитанный на то, чтобы вызвать во мне чувство вины.
— Андрей так переживает за неё, — ввернула свекровь, пристально глядя на меня. — Он же отец Артёма. Хоть и бывший муж, но отец-то настоящий. Он всегда говорил, что долг мужчины — помогать своим детям, несмотря ни на что.
Артёма? Значит, старший мальчик — сын Андрея? Он никогда мне об этом не говорил. Этот факт ударил меня под дых. Мы обсуждали его прошлый брак. Он сказал, что детей у них не было. Он солгал.
— Да, Андрюша всегда был очень ответственным, — подхватила Светлана, и в её голосе проскользнула нотка собственничества. — Он когда увидел эту дачу на фотографиях, которые ты выкладывала, сразу сказал: «Вот идеальное место для отдыха с детьми». Он так мечтал привезти их сюда, когда мы еще были вместе. Но не сложилось.
Её слова были как пощечина. Мечтал привезти сюда ЕЁ и ЕЁ детей? В дом моих бабушки и дедушки? Дом, который он увидел только благодаря мне?
Холодная ярость начала затапливать меня, вытесняя шок и растерянность. Я посмотрела на этих людей, беззастенчиво устроившихся на моей веранде, пьющих мой чай, обсуждающих моего мужа так, будто меня здесь и нет. Они вели себя не как гости, а как захватчики. Я встала.
— Простите, мне нужно отойти, — сказала я ровным голосом, удивившись собственному самообладанию.
Я ушла в дальнюю часть сада, к старой яблоне. Прислонилась к шершавому стволу и попыталась дышать. Телефон в руке наконец завибрировал. Сообщение от Андрея. Короткое: «Прости, был занят. Всё хорошо? Мама доехала?».
Всё хорошо? Я чуть не рассмеялась в голос. Я быстро напечатала ответ: «Твоя мама здесь. С твоей бывшей женой и тремя детьми, один из которых, как выяснилось, твой. Ты можешь это объяснить?».
Я смотрела на экран, ожидая ответа. Минута. Две. Пять. Тишина. Он прочитал сообщение и молчал. И это молчание было красноречивее любых слов. Оно означало: «Да, я знал. Я всё знал и позволил этому случиться». Предательство. Липкое, удушающее. Не со стороны свекрови, от нее я другого и не ждала. А со стороны самого близкого человека. Мужа.
Я вернулась к дому. Через открытое окно кухни я слышала их голоса.
— Не волнуйся, всё будет нормально, — успокаивала Тамара Игоревна Светлану. — Лена, конечно, с характером, но добрая. Повозмущается для вида и примет. Куда она денется? Андрей её быстро на место поставит, если что. Она ж его любит.
Эта фраза стала последней каплей. Куда она денется? Они даже не считали меня за человека. Я была для них просто функцией, приложением к моему мужу и моей даче. Удобным инструментом для решения их проблем.
Я вошла в дом. Спокойно, с прямой спиной. Тамара Игоревна встретила меня в гостиной. В руках у нее был блокнот и ручка. Она посмотрела на меня победоносным взглядом.
— А, вот и ты, Леночка. Я как раз тут набросала небольшой список, чтобы ничего не забыть, — она помахала блокнотом в воздухе. — Смотри. Детям на выходные нужны свежие фрукты, соки, обязательно йогурты и творожки. Игорек любит клубничные. Завтра нужно будет съездить в магазин. Еще неплохо бы их на озеро свозить, искупаться. У тебя же машина есть. Светочке нужно как следует отдохнуть, она совсем измоталась, так что ужин сегодня полностью на тебе, и завтрак-обед-ужин завтра тоже. Ну и… — она сделала театральную паузу, глядя мне прямо в глаза, — у нас, к сожалению, с собой почти не осталось денег. Поездка оказалась дороже, чем мы думали.
Она улыбнулась своей самой фальшивой улыбкой и произнесла фразу, которая стала приговором их наглости.
— Этим людям нужно отдохнуть, а ты всё организуешь и оплатишь. Мы же теперь одна большая семья, Леночка. Должны помогать друг другу.
В комнате повисла тишина. Дети притихли. Светлана, стоявшая в дверях спальни, отвела взгляд, делая вид, что разглядывает узор на обоях. Они все ждали моей реакции. Ждали, что я покорно кивну, сломаюсь, приму их правила игры. Семья? Помогать? Вы вломились в мой дом, в мою жизнь, притащили сюда прошлое, о котором мне лгали, и теперь выставляете мне счет за гостеприимство, которого я не предлагала?
Я смотрела на Тамару Игоревну, и вся моя тревога, весь мой страх и растерянность сменились кристально чистым, ледяным гневом. Я ничего не сказала. Ни единого слова. Я просто развернулась, прошла мимо них к двери своей спальни — единственной комнаты, которую они еще не успели оккупировать. Я вошла внутрь и повернула ключ в замке.
Щелчок замка прозвучал в тишине дома как выстрел.
Несколько секунд на той стороне двери было тихо. Видимо, они пытались осознать, что произошло. Затем послышались шаги.
— Лена? Леночка, что за глупости? Открой дверь, — голос свекрови был еще относительно спокойным, но в нем уже звенел металл.
Я молчала, прислонившись спиной к холодному дереву двери.
— Лена, я с тобой разговариваю! Что за детские обиды? Немедленно открой!
Дверную ручку дернули. Раз. Другой. Затем в дверь осторожно постучали.
— Лен, ну ты чего? — это был уже голос Светланы, жалобный и капризный. — Мы же не хотели тебя обидеть. Мы просто устали…
Я сделала глубокий вдох. Воздух обжег легкие. И заговорила. Мой голос дрожал, но каждое слово было твердым, как гранит.
— Тамара Игоревна, — начала я, обращаясь именно к ней, главному режиссеру этого спектакля. — Во-первых, это МОЙ дом. Не ваш, не Андрея, а мой. Он достался мне от моих родных людей, и я не позволю превращать его в проходной двор.
За дверью замолчали.
— Во-вторых, — продолжила я, чувствуя, как с каждым словом ко мне возвращается сила, — вы приехали сюда без приглашения. Вы солгали мне. Вы привезли с собой абсолютно чужих мне людей, нарушив мои планы и моё личное пространство.
— Да как ты смеешь! — взорвалась свекровь. — Это же Света! Мать внука моего!
— Меня это не волнует! — отрезала я, и мой голос окреп. — Это ваше прошлое, прошлое вашего сына, о котором он, к слову, счел нужным мне солгать. И разбирайтесь вы с этим прошлым, пожалуйста, где-нибудь в другом месте. Но не здесь. И не за мой счет. Вы заявили, что я должна всё организовать и оплатить. Так вот мой ответ: нет. Я ничего вам не должна. Ни организовывать, ни оплачивать.
— Ах ты эгоистка! Дрянь неблагодарная! — завизжала Тамара Игоревна. — Да я Андрею всё расскажу! Он узнает, что ты за человек на самом деле! Он с тобой разведется!
— Рассказывайте, — спокойно ответила я. — А теперь слушайте меня внимательно. Я даю вам ровно один час. Через час вас и ваших… гостей… здесь быть не должно. Если вы не уедете, я позвоню в охрану посёлка и сообщу о незаконном проникновении на частную территорию. Время пошло.
После этих слов за дверью наступила оглушительная тишина. А затем началась суматоха. Громкий, злобный шепот, хлопанье дверьми, плач младшего ребенка, недовольное бурчание подростка. Я слышала, как Тамара Игоревна кричала в телефон, видимо, вызывая такси. Я сидела на кровати, обхватив колени руками, и просто слушала. Я не чувствовала ни триумфа, ни злорадства. Только огромную, всепоглощающую пустоту и усталость. Они высасывали из меня жизнь, а теперь я просто выставила их за порог.
Примерно через сорок минут я услышала, как хлопнула входная дверь, а затем — как завелся и отъехал от ворот минивэн. Я подождала еще минут десять, прежде чем решилась выйти. Дом был пуст. В гостиной на диване валялись фантики от конфет, на столе стояли грязные чашки. В воздухе висел чужой, неприятный запах. Моя тихая гавань была осквернена.
Именно в этот момент зазвонил телефон. Андрей. Я несколько секунд смотрела на его имя на экране, прежде чем ответить.
— Лена! Что, черт возьми, происходит?! — его голос был не просто взволнованным, он был злым. — Мне сейчас звонила мама! Она в истерике! Кричит, что ты выгнала её со Светой и детьми посреди ночи на улицу! Ты в своем уме?!
Я молчала, давая ему выговориться.
— Почему ты не берешь трубку? Лена!
— Я всё объясню, Андрей, — сказала я тихо и совершенно безэмоционально. И я рассказала. Про всё. Про внезапный звонок, про «компанию», про его сына, о котором я не знала, про список требований и про ультиматум свекрови.
Он молчал. Долго. Так долго, что я подумала, что связь прервалась.
— Лен… прости, — сказал он наконец, и в его голосе не было злости, только какая-то жалкая виноватость. — Я… я не знал, что она привезёт Свету. Честно. Она просто сказала, что хочет приехать с теткой из Саратова, познакомить тебя…
— Зачем ты врешь, Андрей? — спросила я так же тихо.
— Я не вру! — воскликнул он, слишком поспешно. — Я правда не знал… Слушай, она на прошлой неделе звонила, плакалась, что Свете очень тяжело, что детям нужен отдых… Она попросила у меня денег на эту поездку. Я дал. Я думал, они поедут куда-нибудь в пансионат под городом… Я не знал, что она потащит их к тебе на дачу. Прости, я должен был тебе сказать. Я просто не хотел тебя расстраивать.
И вот он, новый поворот. Новый удар, еще более сильный, чем предыдущий. Он не просто знал. Он это спонсировал. Он дал им денег, чтобы они устроили этот цирк. Он был соучастником. Он выбрал не меня, он выбрал легкий путь — откупиться от своей совести и от назойливой мамы, подставив под удар меня. Вся картина сложилась. Они все были в сговоре, осознанно или нет. Свекровь, которая хотела вернуть прошлое. Светлана, которая хотела получить выгоду. И мой муж, который малодушно умыл руки.
— Ты не хотел меня расстраивать? — переспросила я, и в голосе зазвенел смех. Холодный, невеселый. — Андрей, ты меня не расстроил. Ты меня предал.
Я повесила трубку, не дослушав его оправданий. В этот момент я поняла, что мой брак, которому было всего два месяца, треснул. И трещина эта прошла прямо по сердцу.
Я не стала оставаться на даче. Собрала сумку с самым необходимым, закрыла дом и поехала обратно в город. Но не в нашу с Андреем квартиру. А к своей подруге. Мне нужно было время. Мне нужно было пространство, чтобы дышать.
Вечером Андрей приехал туда. Стоял под дверью, умолял меня выйти, поговорить. Он выглядел растерянным и несчастным. Говорил, что любит меня, что совершил ужасную ошибку, что был слабаком, что больше никогда. Я слушала его через закрытую дверь, и слова его казались мне пустым звуком. Я видела теперь не любящего мужа, а человека, который позволил своей семье, своему прошлому, ворваться на мою территорию и попытаться установить там свои порядки. Они хотели проверить меня на прочность, посмотреть, насколько я готова прогнуться. Они хотели, чтобы его бывшая семья стала и моей проблемой, моей обязанностью.
Той ночью, лежа на диване в квартире подруги и глядя в потолок, я не чувствовала ненависти. Я чувствовала лишь горькое разочарование и странное, холодное облегчение. Словно с глаз упала пелена. Я поняла, что дело не в свекрови и не в бывшей жене. Дело в человеке, которого я выбрала. В его готовности жертвовать мной ради собственного спокойствия. Наша сказка о счастье оказалась всего лишь красивой оберткой, под которой скрывалась ложь и малодушие. Я не знала, сможем ли мы это пережить. Но я точно знала одно: мой дом, будь то дача или моя собственная душа, — это не проходной двор. И тот, кто этого не понимает, даже если это самый близкий человек, не может находиться рядом. Дверь я научилась закрывать. И не только ту, что вела в спальню.