Анна стояла у окна, глядя на унылый осенний дождь, заливавший город. Каждая капля, стекающая по стеклу, казалось, отстукивала один и тот же назойливый мотив: "Почему?"
В руке она сжимала распечатку с их общим с мужем счетом. Цифры, которые еще вчера казались прочным фундаментом для будущего, сегодня выглядели нереальными.
Из спальни доносился ровный, спокойный храп Максима. Как он мог спать так мирно?
Их общая мечта, их кубышка на отдельную квартиру, таяла на глазах, словно снежинка на горячей ладони.
Все началось полгода назад, когда у его матери, Лидии Петровны, диагностировали рак.
Удар был страшным, но Анна, прошедшая через аналогичный ад со своей матерью пять лет назад, знала, что это не приговор.
Ее мама лечилась в хорошей государственной клинике по полису. Было тяжело, страшно, но медицински ей предоставили все необходимое, и сейчас она была в стойкой ремиссии.
Но Лидия Петровна с порога отвергла любой намек на какую-либо бесплатную медицину.
- Я не лягу в эти казармы! – заявила она, едва переступив порог их квартиры после постановки диагноза. – Там очереди, хамство, устаревшее оборудование. Я не для того всю жизнь работала, чтобы умереть в коридоре районной поликлиники.
Максим молча кивнул, держа ее за руку. Анна попыталась осторожно возражать.
- Мама, но там хорошие врачи. У моей мамы был тот же профиль, что и у вас, и ей помогли...
- Твоей маме просто повезло, а я не собираюсь полагаться на удачу, - Лидия Петровна брезгливо поморщилась.
Они отдали первые свои сто тысяч на химиотерапию в частном центре. Анна тогда еще верила, что это разовая помощь. Максим отдавал деньги свекрови легко, почти не задумываясь.
- Она же мать, Ань. Мы не можем ей отказать, – говорил он, когда Анна осторожно намекала, что у его отца, Сергея Ивановича, есть новая иномарка.
Химия прошла успешно. Лидия Петровна чувствовала себя хорошо, даже продолжала работать бухгалтером на старом месте работы.
Врачи порекомендовали ей операцию, о чем свекровь безотлагательно сообщила сыну и его жене.
- Врач сказал, что лучший вариант – это сразу удалить и сделать реконструкцию, поставить имплант, – спокойно проговорила Лидия Петровна, отпивая чай, как будто обсуждала ремонт в ванной.
Анна похолодела от услышанного, понимая, что сумма может быть довольно огромная.
- И… сколько это стоит? - спросила она, боясь услышать ответ.
- Примерно миллион. Ну, может, девятьсот пятьдесят тысяч. Но это в самой лучшей клинике, у профессора.
В комнате повисла тишина. Миллион. Ровно та сумма, что лежала на их счете. Пять лет бережливости, отказ от дорогих покупок и от путешествий.
Пять лет мечты выбраться, наконец, из этой арендованной однушки. Максим первым нарушил молчание.
- Хорошо, мам. Мы поможем.
Анна не поверила своим ушам. Она посмотрела на мужа, пытаясь поймать его взгляд, но он смотрел только на мать.
- Макс… - тихо начала она. - Это же все наши…
- Я знаю, - резко перебил он, не глядя на жену. - Но речь идет о жизни мамы. О каком жилье ты можешь говорить?
Лидия Петровна одобрительно кивнула, и ее лицо сразу же просветлело.
- Сынок, я знала, что могу на тебя рассчитывать. Твой отец… – она махнула рукой, – со своей железякой возится, как с малым ребенком. Говорит, продавай свои шубы и драгоценности. Интересный, какой... А что я носить буду?
- Лидия Петровна, а ваш муж не предлагал продать машину? Это же солидная сумма, - не выдержала Анна.
- Что?! Это его отдушина! Он всю жизнь на иномарке мечтал ездить. Нет уж, найдем другие варианты. Вы – молоды, все у вас еще впереди. А мы уже пожили, нам сейчас важно здоровье, - вспыхнула свекровь.
В тот вечер они с Максимом устроили самую страшную ссору за все свои семь лет брака.
- Ты понимаешь, что это наши с тобой общие деньги? - кричала Анна, тряся распечаткой. - Мы их копили вдвоем! Я не против помочь, но не отдать все, пока твой отец разъезжает на дорогой машине?
- Не трогай отца! – прорычал Максим. – Это его деньги, он их заработал, как хочет, так и тратит. А моя обязанность – помочь матери. Это святой долг!
- Святой долг? – истерически рассмеялась Анна. – А твой долг передо мной? Перед нашей семьей? Перед нашим будущим? Или у нас с тобой семьи нет?
- Сейчас главное – мама. Потом заработаем еще, – отрезал он, уходя от разговора.
Анна проплакала до самого утра, а Максим в итоге уснул, отвернувшись к стене. Он не видел никакой проблемы, не видел несправедливости.
Муж видел только долг. И вот сегодня утром раздался звонок. Звонила Лидия Петровна.
- Сынок, я тут подумала… Может, и не надо этот имплант. Это же лишняя нагрузка, и деньги немалые. Сделают мастэктомию, и ладно. Обойдется тысяч в шестьсот. Вы столько точно наскребете?
Анна, стоя рядом, слышала каждый слово в тишине кухни. Она сказала "наскребете", как будто говорила о какой-то мелочи.
Максим, бодрым голосом, стараясь не смотреть на жену, ответил:
- Конечно, мам. Договорились. Решай по деньгам, а мы найдем.
Мужчина положил трубку и вздохнул с облегчением.
- Слышала? Не миллион, а шестьсот. Мы даже что-то сохраним...
Анна холодно посмотрела на него, не в силах найти слов. Ее не радовала эта "скидка".
Ее бесило то, что они, их мечты, их планы, были просто статьей расходов в бюджете его родителей. Проблема была не в сумме, а в самом принципе.
- Максим, давай сядем и спокойно все обсудим, – тихо сказала она, почувствовав, как подкашиваются ноги.
- Обсуждать тут нечего, Анна. Решение принято. Маме нужна операция. Мы все оплачиваем. Точка.
- А почему мы? Почему не твой отец? Почему не они сами? У них же есть ресурсы!
- Отец не будет продавать машину. Мама не хочет бесплатную медицину. У нас есть деньги. Что тут обсуждать? Ты что, хочешь, чтобы мама умерла? – его голос стал жестким и холодным.
- Как ты можешь такое говорить? Я никогда… Я лишь хочу справедливости и чтобы ответственность несли все, а не только мы, и чтобы наши с тобой жертвы хоть кто-то оценил, а не воспринимал как должное! - Анна отшатнулась.
- Она же мать! – взорвался Максим. – Какая, к черту, справедливость? Ты представляешь, что со мной будет, если с ней что-то случится, а я мог помочь, но не помог, потому что мы копили на жилье?
Он говорил о своем страхе, о чувстве вины, которое им управляло. Но он не видел, что его жертва – это жертва двоих.
- А наше что-то тебя не волнует? – прошептала Анна. – Что будет с нами, когда мы останемся ни с чем? В этой квартире, без сбережений, без веры друг в друга?
- Перестань драматизировать! – отмахнулся мужчина. – Жилье подождет. Я найду подработку, все вернем.
Но Анна понимала – вернуть деньги можно. А вот вернуть веру в то, что твои интересы для супруга так же важны, как и интересы его родителей, было уже невозможно.
Анна молча вышла из кухни и закрылась в гостиной. Она посмотрела в окно на серые многоэтажки и представила, как та квартира, которую они уже мысленно выбирали, уплывает от них.
Максим остался стоять на кухне, упершись взглядом в стол. Он почувствовал себя между молотом и наковальней.
С одной стороны – мать, ее болезнь, страх и ожидания, а с другой – жена, ее слезы, обида и их общие планы.
На следующий день Максим перевел матери шестьсот тысяч рублей. Этот день стал отправной точкой.
Через две недели Анна приняла для себя судьбоносное решение: подала на развод.