Она всю жизнь помогала детям, считая это материнским долгом. Пока однажды не решила остановиться. И тогда открылась правда, которую от неё скрывали годами.
Глава 1. Скандал на кухне
Я стояла у плиты, помешивая борщ, когда муж Виктор ворвался на кухню с моим телефоном в руке. Лицо его было красным, челюсть напряжена так, что казалось, вот-вот треснет.
— Людмила, ты можешь объяснить, что это?! — он ткнул пальцем в экран.
Я вытерла руки о передник и взглянула на телефон. Уведомление о переводе. Двадцать тысяч рублей. Дочери Кате.
— Что тут объяснять? — я пожала плечами. — У Кати день рождения Варечки на днях, ей нужно купить подарки для гостей, торт заказать...
— У неё муж есть! — голос Виктора перешёл на крик. — Пусть он зарабатывает! А ты что, банкомат?!
Я почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Тридцать два года брака. Двое взрослых детей. И вот теперь он кричит на меня за то, что я помогаю собственной дочери.
— Это мои деньги, — тихо сказала я, продолжая помешивать борщ, хотя рука дрожала. — Я их заработала. И я решаю, кому их отдавать.
— Твои деньги?! — Виктор захохотал, но смех был злым, колючим. — Ты всю жизнь в школе проработала, за копейки! А кто квартиру эту купил? Кто машину? На чьи деньги мы живём?
Я выключила плиту. Повернулась к мужу. Посмотрела ему в глаза так пристально, как не смотрела, наверное, никогда.
— На твои, Витя. Я всё помню. Но последние пятнадцать лет я тоже работаю. И репетиторством занимаюсь. И эти деньги — мои.
Он швырнул телефон на стол. Тот подпрыгнул и упал на пол. Экран треснул.
— Делай что хочешь, — процедил он сквозь зубы. — Но когда твои дети на шее у нас висеть будут, не жалуйся.
Виктор развернулся и ушёл. Хлопнула дверь. Я осталась стоять на кухне, глядя на треснувший телефон и чувствуя, как что-то треснуло и во мне.
Это был не первый наш скандал из-за денег. Но что-то подсказывало мне — он станет последним. Потому что я устала. Устала оправдываться за то, что люблю своих детей.
Глава 2. Семейный совет
На следующий день ко мне пришла сестра, Ольга. Я не звала её, но она всегда чувствовала, когда у меня что-то не так.
— Людка, ты как? — она обняла меня на пороге, и я вдруг поняла, как мне не хватало простого человеческого тепла.
Мы сели на кухне. Я заварила чай, достала печенье. Ольга молчала, ждала. Она всегда умела ждать, не торопя.
— Витя сказал, что я балую детей, — наконец начала я. — Что покупаю их любовь деньгами.
Ольга отпила чай, задумчиво посмотрела в окно.
— А ты как считаешь?
— Я... — я замялась. — Я просто хочу им помочь. Катя одна с двумя детьми сидит, Пашка хоть и работает, но зарплата у него так себе. Внуков я вижу раз в месяц, если повезёт. Разве плохо, что я хочу им хоть как-то облегчить жизнь?
— Не плохо, — согласилась Ольга. — Но скажи честно: они просят или ты сама навязываешь?
Я задумалась. Правда ведь: чаще всего я сама. Увижу в магазине что-то для внуков — куплю, привезу. Узнаю, что у Паши машина барахлит — переведу денег на ремонт. Катя пожалуется, что не на что новые сапоги купить — я тут же с предложением.
— Я же мать, — прошептала я. — Это моя обязанность.
— Обязанность — кормить, одевать, учить, — мягко сказала Ольга. — Но им по тридцать с лишним, Людка. У них своя жизнь. А у тебя своя. И если твоя жизнь состоит только из того, чтобы давать им деньги и получать взамен редкие звонки... Это не любовь. Это сделка.
Её слова ударили как пощёчина. Я хотела возразить, но не нашла слов. Потому что где-то глубоко внутри я знала: Ольга права.
— Что мне делать? — спросила я, и голос предательски дрогнул.
— Попробуй остановиться, — сестра накрыла мою руку своей. — Просто перестань давать. И посмотри, что изменится. Возможно, ты удивишься.
Когда Ольга ушла, я долго сидела на кухне, прокручивая в голове её слова. А потом взяла треснувший телефон и написала детям одинаковые сообщения: «Дорогие мои, я вас очень люблю. Но больше не буду давать вам деньги без крайней необходимости. Поймите правильно».
Катя ответила через час: «Мам, что случилось? Ты в порядке?»
Паша молчал два дня.
Глава 3. Тишина
Прошла неделя. Тишина. Дети не звонили. Я проверяла телефон каждые полчаса, но экран оставался пустым. Только Виктор иногда бросал на меня торжествующие взгляды: мол, видишь, как быстро про тебя забыли, когда денег не дала?
Я пыталась занять себя: перебрала все шкафы, перемыла окна, даже начала вязать плед, о котором думала последние пять лет. Но мысли всё равно возвращались к детям.
Может, я была слишком резкой? Может, им действительно нужна была помощь, а я отказала? Рука тянулась к телефону, чтобы написать, позвонить, извиниться...
Но я помнила слова Ольги. И сдерживалась.
На восьмой день позвонила Катя.
— Мам, — в голосе дочери была какая-то нервозность, которую я сразу уловила. — Можно к тебе заехать? Поговорить надо.
Сердце забилось быстрее. Я чувствовала — что-то не так.
— Конечно, доченька. Приезжай.
Катя приехала через час. Без детей. Это было странно — обычно она всегда с ними. Села за стол, отказалась от чая, теребила салфетку.
— Мам, я хотела сказать... — она запнулась. — Насчёт денег. Я подумала, и ты права. Мы правда слишком на тебя положились. Андрей даже как-то сказал, что зачем ему премии добиваться, если и так всё есть.
Я молчала, не зная, радоваться или плакать.
— Но сейчас у нас проблема, — голос Кати стал тише. — Серьёзная. Андрею сократили зарплату почти вдвое. Новое руководство. И я не знаю, как нам дотянуть до конца месяца. Мам, я не прошу много, но...
И тут я увидела слёзы в её глазах. Настоящие, не наигранные. Моя дочь плакала.
— Сколько нужно? — спросила я, и сердце сжалось.
— Пятьдесят тысяч, — выдохнула Катя. — Я понимаю, что это много, но у нас кредит за квартиру, детский сад, секции...
Пятьдесят тысяч. Половина моей зарплаты за месяц.
— Хорошо, — кивнула я. — Я переведу.
Катя вскочила, обняла меня.
— Спасибо, мамочка! Я знала, что ты не оставишь! Мы вернём, обязательно вернём!
Когда дочь уехала, я села и заплакала. От того, что не смогла устоять. От того, что Ольга окажется права — я не могу им отказать. От того, что где-то в глубине души я знала: эти деньги никто не вернёт.
Вечером Виктор увидел историю переводов.
— Продержалась целую неделю, — язвительно бросил он. — Молодец.
Я не ответила. Потому что спорить было не о чем.
Глава 4. Случайная встреча
Прошёл месяц. Катя не возвращала деньги. Я и не ждала, если честно. Паша так и не позвонил — даже после того скандала. Виктор ходил с каменным лицом и общался только по необходимости.
Я чувствовала себя выжатой. Пустой. Будто вся моя жизнь была только про то, чтобы давать, давать, давать... А получать взамен лишь требования и упрёки.
И тут, совершенно случайно, в торговом центре я встретила Андрея, мужа Кати.
Он шёл с какой-то женщиной. Они смеялись, он держал её за талию. На руке у него болтались пакеты из дорогих магазинов.
Я замерла. Андрей поднял глаза и увидел меня. Лицо его вытянулось.
— Людмила Петровна... — пробормотал он, отступая на шаг от женщины. — Это не... То есть...
— Не волнуйся, — я удивилась собственному спокойствию. — Я ничего Кате не скажу. Но мне интересно: на мои деньги ты эти пакеты купил?
Женщина рядом с ним напряглась. Андрей покраснел.
— Какие деньги? Катя ничего не говорила...
— Пятьдесят тысяч. Месяц назад. На кредит, детский сад и секции, — я перечисляла по пунктам, глядя ему прямо в глаза. — Те самые деньги, которые ты якобы потерял из-за сокращения зарплаты.
Тишина. Женщина отошла в сторону, явно не желая участвовать в этой сцене. Андрей переминался с ноги на ногу.
— Послушайте, это недоразумение...
— Знаешь что, — перебила я. — Мне плевать, с кем ты гуляешь и на что тратишь деньги. Но я хочу знать одно: Катя в курсе, что ты её обманываешь? Или она тоже меня использует?
— Она не знает! — быстро сказал Андрей. — Катя действительно думает, что мне сократили зарплату. Я ей сказал так, потому что... — он замялся. — У меня долги. По картам. Я хотел расплатиться, но не получается. И я не знал, как ей объяснить...
Меня затошнило. Не от того, что зять оказался подлецом — это я уже поняла. А от того, что моя дочь даже не подозревает, что живёт в этой лжи.
— Если ты не скажешь ей правду до конца недели, скажу я, — холодно произнесла я и развернулась.
Дома я ничего не сказала Виктору. Только легла в кровать и думала до утра: как же так вышло, что моя помощь превратилась в оружие, которым все бьют меня саму?
Глава 5. Правда выходит наружу
В субботу Катя приехала снова. На этот раз с детьми и с красными от слёз глазами.
— Мама, — она плюхнулась на диван и зарыдала. — Андрей мне всё рассказал.
Я обняла её, гладила по волосам, а внуки испуганно жались к нам.
— Он говорит, что у него долги, — всхлипывала Катя. — Почти миллион. По кредиткам. Он всё проигрывал в казино онлайн. Мама, я не знала! Клянусь, я не знала!
Значит, он всё-таки сказал ей. Или просто испугался, что я скажу первой.
— И эти пятьдесят тысяч... — Катя подняла на меня красные глаза. — Я думала, они действительно нужны. А он их тоже...
— Проиграл, — закончила я за неё.
Она кивнула. Варя, старшая внучка, спросила тоненьким голоском:
— Бабушка, мама плачет, потому что папа плохой?
Я не знала, что ответить. Сердце разрывалось на части.
— Мама плачет, потому что взрослым иногда тяжело, — сказала я. — Но всё будет хорошо.
После того как дети уснули на моей кровати, мы с Катей долго сидели на кухне. Она рассказывала, как последние два года чувствовала, что что-то не так. Как Андрей стал скрытным. Как пропадали деньги. Как она винила себя, думала, что плохо ведёт хозяйство.
— Я подала на развод, — тихо сказала Катя. — Завтра иду к юристу. Не могу больше. Но мам... — она взяла мою руку. — Мне страшно. Как я одна подниму двоих детей? Где буду жить? Квартира на нём оформлена.
И снова во мне заговорил тот самый голос: помоги, дай денег, реши проблему. Но на этот раз я остановилась.
— Катюша, я помогу, — сказала я. — Но не деньгами. Не сейчас. Сначала нужно разобраться с юристом, понять, что тебе положено. А жить вы пока поживёте здесь.
— Но папа...
— С папой я сама поговорю.
Виктор, когда узнал, взорвался. Кричал, что не позволит превратить нашу квартиру в общежитие. Что Катя сама виновата, раз такого мужа выбрала. Что я опять всех спасаю, а про него забыла.
— Витя, — я встала и посмотрела на него так, как не смотрела за все годы брака. — Это моя дочь. Твоя дочь. И твои внучки. Если ты выгонишь их сейчас, когда им больше некуда идти, то я уйду вместе с ними.
Он замолчал. Видимо, в моих глазах он увидел то, чего не видел никогда — железную решимость.
— Делай что хочешь, — буркнул он и ушёл к себе в кабинет, хлопнув дверью.
Катя с детьми поселились в гостевой комнате. Первую неделю было тяжело — плач, истерики, бессонные ночи. Но постепенно жизнь начала налаживаться. Катя нашла юриста, подала документы на раздел имущества и алименты. Андрей звонил, умолял вернуться, обещал исправиться. Но дочь держалась твёрдо.
А потом позвонил Паша. Мой сын, который молчал уже два месяца.
— Мам, можно к тебе приехать? — голос был странный, какой-то потерянный.
— Конечно, сынок.
Он приехал вечером. Худой, осунувшийся, с синяками под глазами. Сел на кухне, долго молчал, вертел в руках чашку с чаем.
— Мам, я хотел сказать... — он поднял глаза. — Прости меня.
Я замерла.
— За что, Пашенька?
— За то, что я редко звонил. За то, что звонил только когда деньги нужны были. За то, что на день рождения не приехал. — Он сглотнул. — Мне Катя рассказала про Андрея. И я понял... Мама, я такой же. Я тебя использовал.
Слёзы навернулись на глаза. Я протянула руку, накрыла его ладонь своей.
— Что случилось, сын?
— Меня Лена бросила, — глухо сказал он. — Съехала. Сказала, что устала от того, что я инфантильный. Что в тридцать пять лет не могу сам о себе позаботиться, всё к маме бегаю. И знаешь что самое страшное? Она права.
Паша заплакал. Мой взрослый, сильный сын сидел на моей кухне и плакал, как мальчишка.
— Я всю жизнь знал, что ты поможешь. Всегда. И это меня расслабило. Я даже не старался. Зачем, если мама выручит? А теперь Лена ушла, и я понял, что кроме тебя у меня никого нет. И это не любовь. Это зависимость.
Я обняла сына, прижала к себе, гладила по голове.
— Паша, я виновата не меньше твоего, — прошептала я. — Я сама вас такими сделала. Думала, что помогаю, а на самом деле мешала вам вырасти.
Мы проговорили до ночи. Паша рассказал, как жил последние годы — от зарплаты до зарплаты, не откладывая, зная, что я всегда подстрахую. Как Лена пыталась его образумить, но он не слушал. Как теперь он понял, что нужно что-то менять.
— Мам, я нашёл новую работу, — сказал он перед уходом. — Зарплата больше, но ездить далеко. Я справлюсь. Сам. Без твоей помощи. Обещаю.
Когда он ушёл, я долго стояла у окна, глядя на ночной город. Впервые за много лет я чувствовала не вину, не тревогу, а что-то похожее на облегчение.
Глава 6. Виктор
Но самый сложный разговор ждал меня впереди. С Виктором.
Он молчал уже три недели. Здоровался с Катей и внучками сквозь зубы, со мной вообще не разговаривал. Приходил поздно, уходил рано, ел на работе. Мы стали чужими людьми в одной квартире.
И вот однажды вечером, когда дети уже спали, я постучала к нему в кабинет.
— Витя, нам нужно поговорить.
Он поднял глаза от компьютера. Усталые, какие-то потухшие глаза.
— О чём говорить, Люда? Ты всё решила без меня.
— Решила, — согласилась я. — Потому что ты не оставил выбора. Но я хочу понять: что с нами случилось? Когда мы стали врагами?
Виктор откинулся на спинку кресла. Долго молчал. Потом вдруг сказал:
— А ты знаешь, почему я злился, когда ты детям деньги давала?
Я покачала головой.
— Потому что ты никогда не давала мне, — тихо произнёс он. — Не деньги. Внимание. Время. Любовь. Всё доставалось детям. Всё. А я был просто... кошельком. Источником дохода. Ты никогда не спрашивала, как у меня дела. Не интересовалась моей работой. Не обнимала просто так. Всё — детям, детям, детям. А я что, не твоя семья?
Его слова ударили как обухом по голове. Потому что он был прав.
Я вспомнила последние годы. Вспомнила, как отменяла наши планы, если звонили дети. Как забывала про годовщины, потому что у внучки утренник. Как засыпала, не поцеловав на ночь, потому что устала возиться с детьми.
— Витя, — я села напротив него. — Прости. Я правда не замечала. Я думала, что ты сильный, что ты справишься. А детям нужна помощь...
— Им не нужна твоя помощь, — перебил он. — Им нужна твоя любовь. Так же, как и мне. Но любовь — это не деньги, Люда. Это время, внимание, участие. А у тебя на это сил не оставалось.
Мы проговорили до утра. Впервые за много лет — по-настоящему. Я узнала, что на работе у Виктора проблемы, что ему предложили уйти на пенсию досрочно, и он боится. Боится оказаться ненужным, старым, никому не интересным. А я даже не спросила, как у него дела.
— Я хочу всё исправить, — сказала я, взяв его за руку. — Но мне нужна твоя помощь. С Катей, с внучками. Это временно, пока она на ноги встанет.
Виктор сжал мою ладонь.
— Хорошо, — кивнул он. — Но при одном условии: мы с тобой начинаем жить для себя. Не для детей. Для нас. Договорились?
— Договорились.
На следующее утро Виктор сам приготовил завтрак для всех. Варя с восторгом кричала: «Дедушка, ты волшебник!» Катя удивлённо смотрела на отца. А я впервые за много месяцев улыбалась по-настоящему.
Глава 7. Новая жизнь
Прошло полгода. Катя получила половину квартиры по суду, продала свою долю Андрею и сняла небольшую двушку недалеко от нас. Устроилась на работу администратором в стоматологию — зарплата небольшая, но стабильная. Дети пошли в садик рядом с домом.
Паша действительно изменился. Новая работа, новые цели. Он познакомился с девушкой, и когда привёз её к нам, я увидела в его глазах то, чего не видела раньше — уверенность в себе.
Лена, его бывшая, как ни странно, позвонила ему через месяц. Они долго разговаривали, и Паша потом признался мне: «Мам, она сказала, что гордится мной. Впервые за все годы». Они не сошлись снова, но расстались друзьями, и это было правильно.
А мы с Виктором... Мы словно заново знакомились. Начали ходить в театр по четвергам — наш личный ритуал. Записались на танцы — я сначала боялась, что в наши-то годы, но оказалось, что никогда не поздно. Виктор принял предложение о досрочной пенсии, но не замкнулся, а начал консультировать молодых специалистов, и это давало ему ощущение нужности.
Я по-прежнему помогала детям. Но теперь по-другому.
Когда Катя позвонила и сказала, что Варе нужна форма для школы, я не бросилась переводить деньги. Я сказала: «Доченька, давай я пойду с вами выберем вместе в выходные? И заодно погуляем». Катя сначала растерялась, но потом обрадовалась: «Мам, это было бы здорово!»
Мы провели целый день вместе — выбирали форму, обедали в кафе, гуляли по парку. Варя болтала без умолку, Маша требовала мороженое, Катя смеялась, и я вдруг поняла: вот оно, счастье. Не в переведённых рублях, а в прожитых вместе часах.
Паша приезжал по воскресеньям на обед. Сам, без напоминаний. Помогал Виктору с ремонтом на даче, играл с племянницами, рассказывал о работе. Однажды он протянул мне конверт:
— Мам, это тебе. За все те разы, когда ты выручала.
Я открыла — там было пятнадцать тысяч.
— Паш, не надо...
— Надо, — твёрдо сказал он. — Я не все долги верну сразу, но буду возвращать по частям. Мне важно.
Я заплакала. Не от денег — от того, что мой сын стал мужчиной. Настоящим.
В один из вечеров, когда мы с Виктором сидели на балконе, попивая чай и наблюдая закат, он спросил:
— Не жалеешь, что тогда устроила забастовку?
Я задумалась. Вспомнила тот скандал на кухне, треснувший телефон, слова Ольги, встречу с Андреем, слёзы Кати, откровения Паши...
— Нет, — твёрдо сказала я. — Не жалею. Если бы не остановилась тогда, мы бы так и жили в этой лжи. Я бы давала деньги, они бы брали, все бы делали вид, что это любовь. А на самом деле... На самом деле мы бы просто не замечали друг друга.
Виктор обнял меня за плечи.
— Ты знаешь, о чём я думаю?
— О чём?
— Что ты молодец. Не каждая женщина в нашем возрасте способна всё изменить. Большинство просто терпят до конца.
Я прижалась к нему, наслаждаясь этой близостью, которую мы чуть не потеряли.
Эпилог. Чаевые от души
Прошёл ещё год. Катя познакомилась с хорошим человеком — Сергеем, инженером, разведённым, с дочкой. Они не спешили, строили отношения медленно, знакомили детей, притирались. Но я видела — это было настоящее.
Паша получил повышение и съехал в собственную однушку. Квартира была крохотной, мебели почти не было, но он светился от счастья: «Мам, это МОЁ! Я сам заработал!»
А недавно случилось то, ради чего, наверное, и стоило пройти через всё это.
Варя, моя старшая внучка, которой исполнилось восемь, пришла ко мне с копилкой.
— Бабушка, — торжественно сказала она. — Мама говорит, что ты раньше нам часто помогала деньгами. А теперь я хочу помочь тебе. Вот, держи.
Она высыпала на стол содержимое копилки — мелочь, несколько бумажек. Там было около трёхсот рублей.
— Варечка, милая, зачем? — я улыбнулась сквозь слёзы.
— Мама сказала, ты с дедушкой в театр любите ходить. Купи билеты, — серьёзно объяснила внучка. — Это я сама копила. На мороженое откладывала.
Я обняла её, прижала к себе, чувствуя, как сердце переполняется такой нежностью, что невозможно дышать.
— Спасибо, солнышко. Знаешь что? Я обязательно куплю билеты. А ты пойдёшь с нами. Идёт?
— Идёт! — Варя просияла.
Вечером, когда все разъехались, я сидела на той же кухне, где год назад Виктор швырнул мой телефон на пол. Я смотрела на триста рублей из детской копилки, и они были дороже всех тех десятков тысяч, что я раздала за годы.
Виктор вошёл на кухню, увидел деньги, вопросительно посмотрел на меня.
— Варя принесла, — объяснила я. — На театр.
Он сел рядом, взял купюры в руки.
— Знаешь, что это значит?
— Что?
— Что ты научила их не только брать, но и отдавать. Вот теперь это действительно любовь.
Я взяла его за руку, переплела наши пальцы.
— Витя, помнишь, ты тогда спросил: «Любовь теперь только бесплатно?»
— Помню.
— Так вот: любовь всегда бесплатна. Но она требует самого дорогого — нас самих. Наше время, внимание, участие. А деньги... — я посмотрела на триста рублей. — Деньги — это просто чаевые. От души.
Мы сидели на кухне, пили чай, строили планы на выходные. И я впервые за много лет чувствовала себя по-настоящему богатой. Не потому что у меня были деньги. А потому что у меня была семья. Настоящая.
Финал:
На следующий день я положила Варины триста рублей в конверт, добавила к ним ещё немного — ровно столько, сколько стоили три билета в театр на детский спектакль. Написала на конверте: «Варе — за лучший подарок на свете».
Когда отдавала конверт внучке, она спросила:
— Бабушка, а ты теперь всегда будешь такая счастливая?
— А ты как думаешь?
— Думаю, да, — серьёзно кивнула Варя. — Потому что когда делишься, а не просто даёшь, то внутри теплее становится.
Из уст младенца, как говорится.
Я перевела «на чай» — от души. И получила взамен то, что не купишь ни за какие деньги. Любовь.