Прошло четыре года. Леся всё так же жила в своём старом доме, но многое изменилось. Крикливая Антонина быстро добилась аннулирования опеки председателя, оформила новую опеку без денег и связей всего за пару недель. Леся не хотела ночевать ни у кого, кроме своего дома. То Тоня оставалась у неё, то Леся у Тони. В итоге Леся попросила отдать ей второго пса — крупного алабая, который души не чаял в девочке. С тех пор он спал прямо на диване в зале и сторожил спокойствие своей новой хозяйки.
Лесе уже исполнилось 18 лет. Наступал июль: далеко позади оставалась школа с блестяще сданными экзаменами. Девушка мечтала поступить на врача, готовила документы в городской мединститут и усиленно готовилась к вступительным. Надеяться было не на кого, платное обучение не по карману, поэтому приходилось штудировать десятки книг, особенно по биологии и химии.
Большую часть учебников подарила Нелли, та самая добрая медсестра. Они до сих пор общались, иногда ездили друг к другу в гости. Многолетнее общение с Нелли ещё сильнее укрепляло Лесю в стремлении стать спасителем в белом халате — как она называла медиков. Бывший председатель почти осуществил мечту и стал замом мэра, получив максимум власти при минимальной ответственности. Он практически не жил в посёлке, приезжал пару раз в месяц, но его дом не пустовал: гости любили попариться в баньке и нырнуть в снег или в прозрачную местную речку.
О Захаре говорили, что он поступил на платное отделение экономики и с трудом закончил его только этой весной. В село приезжал по делам отца, да и то — больше ради отдыха. Завидев издали Лесю, старался обойти стороной, чтобы не пришлось здороваться. Девушку это устраивало, но где-то в глубине души она чувствовала вину перед этим парнем, хотя ничего плохого ему не сделала.
Той весной Захар случайно столкнулся с Лесей у поселкового музея, куда девушка иногда приносила старые вещи деда: утюги на углях, самовары, берестяные поделки и прочие сувениры. Она считала, что в краеведческом музее этим вещам найдётся лучшее применение — к тому же, в её дом зачастили коллекционеры из города, выпрашивали что-нибудь для своих пыльных частных коллекций.
Взгляды молодых людей встретились.
— Привет, — первым поздоровался Захар и тут же поспешил ретироваться. Но близость почему-то всколыхнула в нём что‑то забытое. 22‑летний парень уже не испытывал радости жизни — каждое утро было похоже на предыдущее, ничто не вдохновляло.
Пройдя десяток шагов, он вдруг развернулся и догнал девушку.
— Леся, подожди, давай поговорим!
— О чём? — искренне удивилась она.
— Я хотел попросить у тебя прощения за всё, что было. Ты уж поверь, кроме матери, ни у кого прощения не просил…
— Верю, — мягко ответила Леся.
— Простишь меня?
Девушка замялась, не зная, что ответить.
— Давай просто посидим в кафешке, — предложил он. — Я расскажу тебе о себе. Честно, я изменился, Лесь. Ведь ты знаешь — с тех пор про меня в селе ничего плохого не говорили?
— Не говорили, — кивнула она.
— Пойдём? Просто поговорим… В любой момент сможешь уйти, я преследовать не стану. Уже не тот пацан, какого ты помнишь. Научился тормозить.
Леся согласно кивнула. Они шли рядом, немного отстранившись друг от друга. Захар успел хорошо рассмотреть её лицо: взрослая, красивая, скромно собранные волосы заколкой, а рыжая чёлка всё так же развивалась на весеннем ветру, ловя солнечные блики. Леся выросла — теперь она почти догнала его по росту: против его 183 в ней было не меньше 175.
Сельчане удивлённо оглядывались им вслед. Захар в мыслях признал: они действительно хорошо смотрятся рядом.
Сидя в уютном кафе, что находилось в паре минут ходьбы от музея, молодые люди увлеклись разговором о своём весёлом, беззаботном детстве. Сами того не замечая, стали всё больше смеяться и шутить, вспоминая забавные эпизоды, о которых иной уже мог забыть. Они хохотали, потягивая коктейли, а пирожные так и остались почти нетронутыми — настолько интересно было погружаться в мир прошлого.
— Сейчас зимы теплые, и весна быстрее приходит. Нет уже деда Егора, а слива на его участке плодоносить стала до самых холодов, — взгрустнула Леся.
— Помнишь червивые помидоры? — тут же попытался сменить тему Захар.
— Конечно, это у бабы Клавы, — улыбнулась девушка.
— Ага, помнишь, как они у неё пропадать начали. Клава подумала, что баба Нюра ворует, у неё ведь паренька не было, да и одна только морковка по огороду росла.
— Та говорит: «Сдались мне твои червивые помидоры! Да и не бывает таких!» И чуть не подрались — баба Нюра у неё на участке помидор с дыркой нашла, стали спорить, птица ли клюнула или червяк внутри был.
— И как, червяк оказался? — аж подпрыгнула Леся на стуле.
— Не помню, — Захар задумчиво почесал голову.
Время пролетело незаметно — парочка просидела в кафе больше трёх часов. Захар проводил Лесю домой. Открывшая дверь Антонина чуть не упала от неожиданности, увидев его на пороге. Парень стоял, нервничая, как никогда.
Ничего не сказав, женщина впустила Лесю, напоследок строго глянув на Захара.
— Ты в своём уме? Как ты только додумалась домой его привести?
— Он меня провожал, — спокойно ответила Леся.
— Знаешь, какой он Дон-Жуан? Сколько девок приезжало из города его искать. Поиграет — и выкинет! Или забыла, как он напиваться до одури умел: потом не помнит, что натворил!
Леся опустила голову:
— Люди же меняются... Я вот в детстве была бойкая и весёлая, домой не загнать. А сейчас из дома не выгонишь, людей боюсь.
Девушка вздохнула, сняла уличную одежду. Умывшись, надела старые тапки и ушла в свою комнату. Антонина покачала головой:
— Есть будешь? Я уже всё накрыла.
— Буду, тётя Тонь, сейчас приду.
Так промчался июнь. Молодые люди время от времени встречались, больше же созванивались по телефону. Леся держала ухажёра на расстоянии — несмотря на перемены в характере Захара, она видела в нём только друга, что, конечно же, совершенно не устраивало парня. Много раз он пытался подарить ей дорогие вещи, обнять, но каждый раз Леся дипломатично переводила всё в шутку, принимая только цветы.
Видя это, парень, чтобы впечатлить, дарил не только срезанные, но и горшечные — тогда они набирали популярность в дорогих салонах. Однажды, сидя у реки на брёвнах, Захар попросил Лесю протянуть руку и закрыть глаза.
— Протяни ладонь, — попросил парень.
Девушка, ничего не подозревая, протянула руку. Уже через секунду она с испугом отдёрнула её: на безымянном пальце красовалось золотое кольцо с маленькими камушками в виде цветка.
— Что это? Зачем? — удивилась Леся.
— Выходи за меня, Лесь, — произнёс Захар, стоя на коленях с букетом ромашек.
— Я... я... — запуталась в словах Леся. Парень схватил лицо девушки, начал покрывать её поцелуями.
Леся резко вскочила, попыталась снять малое по размеру кольцо:
— На, возьми обратно. Я не могу так. Я же говорила — мы просто друзья.
— Какие друзья? Разве так себя ведут друзья? Зачем голову мне морочила?
Леся наконец сняла кольцо и протянула его Захару. Тот уставился на него, перестал себя контролировать — бросил украшение под ноги и стал топтать, но крепкий сплав не ломался, только уходил глубже в землю.
Тогда парень выхватил кольцо и швырнул его в реку. Со стороны домов донёсся смех — жители видели позор молодого человека. Многие недолюбливали его и отца, так что эта сцена для них стала усладой. Они смеялись зло и напоказ — чтобы позлить Захара ещё больше.
Он побежал к дому, на прощание с силой оттолкнув ошарашенную Лесю. Его глаза налились бешенством — точь-в-точь такие же, как в его детстве, когда он рвал ей клок волос ради забавы.
Девушка опешила. Она поняла, какого зверя сейчас разбудила внутри этого человека. Или же он был там всегда, просто таился. Домой она шла в тяжёлом раздумье. Ей очень хотелось ему позвонить, но говорить было нечего. Опять накатывалось это страшное чувство вины, будто виновата во всём только она.
Но заниматься самобичеванием было некогда — пора возвращаться к подготовке к экзаменам. Леся не собиралась отказываться от мечты — стать детским врачом.
В начале июля в их село приехал молодой врач — его взяли терапевтом в недавно отстроенную больницу. Специалистов было мало, но хватало, чтобы сельским теперь не надо было ездить два часа в город просто за рецептом или на УЗИ. Для Павла Григорьевича это было полезно с точки зрения рейтинга — он по-прежнему владел большей частью здешних земель, и начинать перемены решил именно с села.
Обладая кротким характером, Леся всё же собралась с мыслями и решилась познакомиться с терапевтом. Она хотела узнать побольше о жизни и учёбе в городе, о том, как проходят экзамены, какие предметы важнее. Не придумав ничего лучше, она записалась на приём и между жалобами на плохой сон и нервозность перед экзаменами расспрашивала врача о поступлении.
Через время, осмелев, она стала записывать на обороте рецепта прямо рекомендации, какие предметы сдавать. Пожилая медсестра рядом не выдержала и рассмеялась:
— Антон Геннадьевич, вам уже пора открыть запись на личные консультации!
Молодой врач покраснел до корней волос:
— По личным вопросам — только вне работы.
— А когда вы заканчиваете приём? — не поверив в свою смелость, уточнила Леся.
— В шесть, — робко назвал он время.
На ватных ногах Леся вышла из кабинета. Казалось, в стрессовой ситуации она может быть очень решительной, несмотря на всю мягкость характера.
В шесть вечера она уже с блокнотом и ручкой ждала у ворот больницы. Врач не появлялся, прошло десять минут, и девушка решила уйти, окончательно посмеиваясь над ситуации.
Пройдя метров сто, её окрикнул кто-то сзади:
— Девушка, подождите! — вдали, согнувшись пополам от усталости, стоял запыхавшийся доктор.
— Я звал вас, звал! Думал, вы просто так сказали — чтобы отвязалась. На самом деле, я книги для вас брал — из своей личной библиотеки. Только с возвратом, когда поступите, — улыбнулся он, протягивая две толстые книги по цитологии и гистологии.
— Где у вас тут посидеть можно, есть кафе?
— Только не кафе… — испуганно ответила Леся.
— Тогда пойдём в парк! Правда, парк — громко сказано: четыре ёлки, два пригорка, но лавочки есть.
Они отправились в сквер, уселись под кормушкой для птиц. Сначала говорили об учёбе, жизни в городе, о том, как с общежитием, но вскоре разговор, проникаясь, перешёл на личное. Для Леси оказалось полной неожиданностью, когда мужчина вдруг её поцеловал.
Опешив, девушка сначала резко воспротивилась, но почти сразу успокоилась. Этот поцелуй не был похож на тот, что однажды попытался вырвать Захар — в нём не было ни злости, ни тени принуждения. Антон, несмотря на образование и интеллигентность в третьем поколении, вне работы был простым, даже застенчивым парнем. Он часто сутулился, иногда заикался, в его речи пробегали простые деревенские словечки. Всё это только подкупало — очень хотелось верить, что у хороших людей тоже бывает счастье.
Роман между ними закрутился стремительно. Уже через неделю парень съехал от семьи, сняв комнату поближе к больнице. И хоть домик Леси был далеко, Антон часто оставался у неё, перенеся с собой все книги и тетради.
В какой-то момент вновь объявился Захар. Он уговаривал Лесю бросить нищего врача:
— Ты понимаешь, он же ничего не даст тебе! Даже если не поступишь, не оплатит учёбу. А я смогу: квартиру сниму возле университета, хочешь — куплю.
— Сердцу не прикажешь… — только и смогла вымолвить Леся.