В сорок девять лет моя жизнь напоминала старый, засмотренный до дыр фильм. Каждый день был похож на предыдущий: унылая работа в бухгалтерии, поездка в душной электричке, пустая квартира и ужин перед телевизором. Когда-то, в юности, я мечтала о сцене. Я играла в студенческом театре, мне прочили будущее, но жизнь распорядилась иначе: ранняя смерть родителей, необходимость зарабатывать, забота о младшей сестре. Мечта была похоронена под грудой счетов и отчетов.
В тот вечер я, как обычно, возвращалась с работы. На Казанском вокзале была сутолока. Я присела на скамейку в ожидании своей электрички и увидела, что рядом кто-то оставил дорогой кожаный портфель. Я огляделась — никого.
Сердце забилось. Первая мысль — отнести в полицию. Но любопытство взяло верх. Я осторожно приоткрыла его, чтобы найти документы владельца. Внутри, помимо бумаг, лежала толстая пачка пятитысячных купюр. Такая толстая, что я даже боюсь представить сумму. Это были деньги, которые могли бы решить все мои проблемы: закрыть кредит, помочь сестре с ремонтом, съездить на море впервые за десять лет.
На секунду в голове промелькнула шальная мысль: «А что, если?..» Но я тут же ее отогнала. Я не воровка. Я засунула руку глубже и нашла визитку. «Леонид Аркадьевич Вольский. Кинопродюсер». И номер телефона.
Я набрала номер дрожащими пальцами. Мужской голос на том конце провода звучал взвинченно и отчаянно. Когда я сказала, что нашла его портфель, он замолчал, а потом выдохнул с таким облегчением, что я его почти физически почувствовала. Мы договорились встретиться через полчаса в кафе на вокзале.
Он появился почти сразу. Высокий, энергичный мужчина лет шестидесяти, с усталыми, но очень проницательными глазами. Я узнала его — его лицо часто мелькало в передачах о кино. Он подсел за мой столик, я молча подвинула к нему портфель. Он проверил содержимое и посмотрел на меня.
«Я не знаю, как вас благодарить, — сказал он искренне. — Тут не только деньги. Тут сценарий, раскадровки, подписанные контракты. Вы спасли мой новый фильм».
Он вытащил из портфеля пачку денег. «Это ваше. Десять процентов. Это самое малое, что я могу сделать». «Не нужно, — я покачала головой. — Я просто сделала то, что должна была». «Но почему? — он смотрел на меня в упор. — Вы же видели, сколько там. Никто бы не узнал».
Я посмотрела на свои уставшие руки, на старенькую сумку. «Потому что это не мое, — просто ответила я. — И потому что я хочу спать спокойно».
Он долго молчал, не отрывая от меня взгляда. Но это был уже не взгляд благодарного человека. Это был профессиональный, оценивающий взгляд. Он смотрел на мое лицо, на морщинки у глаз, на седину в волосах, на мою спокойную, хоть и уставшую, позу.
«Простите за бестактный вопрос, — сказал он вдруг. — Вы никогда не имели отношения к театру? К кино?» Я вздрогнула. «В юности. Играла в студенческой студии. Давно это было».
Он кивнул, как будто мои слова подтвердили его догадку. «Я вас понимаю. Я сейчас запускаю историческую драму. Про жену декабриста, которая поехала за ним в Сибирь и прожила там тридцать лет. Я полгода не могу найти актрису на главную роль в возрасте. Мне все предлагают гламурных, переделанных див. А мне нужна… настоящая. Женщина с историей в глазах. С достоинством, которое не купишь за деньги. С лицом, на котором есть следы жизни, а не уколов красоты».
Он достал из портфеля толстую папку со сценарием. «Я не предлагаю вам роль. Это было бы глупо. Но я прошу вас прийти на пробы. Не в качестве благодарности. А потому что я продюсер. И кажется, я только что нашел то, что искал полгода».
Я вышла с вокзала, прижимая к груди тяжелый сценарий. Я не знала, получится у меня что-то или нет. Но в тот вечер, в душной электричке, я впервые за много лет не чувствовала себя персонажем засмотренного до дыр фильма. Я чувствовала, что у моей истории может начаться новая, самая интересная глава.
Иногда честность — это самый счастливый билет. Подпишитесь, чтобы читать истории, где один правильный поступок меняет всю судьбу.
