Застыла я как-то у витрины, любуясь платьем - лёгким, шелковистым, что струилось складками, будто обещая превратить меня в женщину из грез. Уж я-то воображала, как бы ловила восхищённые взгляды, но мечты, как известно, редко покидают пределы нашего воображения.
Вздохнув, подхватила я свои покупки - не наряды, увы, а прозаичные продукты - и побрела домой, чувствуя себя до того опустошённой, будто из меня все соки вытянули. Когда это я в последний раз покупала что-то для одной себя? Мои финансы всегда были расписаны заранее, словно у меня и права выбора не существовало. А ведь мне двадцать восемь, работа приличная, а живу я с матерью да содержать её вынуждена.
Мама растила меня одна - отец сбежал, едва узнав о беременности. Помню я, как ей тяжко приходилось, и теперь стараюсь отблагодарить, чтоб ни в чём не знала нужды.
— Мам, я дома! — крикнула я, водружая пакеты на стол.
Мать моя — женщина видная. Волосы тёмные, очи голубые, фигура — загляденье. В свои сорок девять смотрится на тридцать. Вот только бремя содержания легло entirely на мои плечи.
— Кефир слишком жирный взяла! А рыба где? — принялась она, перебирая покупки.
— По всем магазинам ходила, нигде не было, — оправдывалась я.
— А в дальний район сходить нельзя? Я всю жизнь о тебе одной заботилась! — голос её крепчал.
— Мам, я с работы устала. Сейчас поем — и за рыбой схожу, — пыталась я утихомирить бурю.
— Конечно, ты поешь, а я поголодаю! Эгоистку вырастила! — прозвучало как приговор, и я поплелась в магазин.
Иду и думаю: а ведь мама права. Всю жизнь обо мне заботилась, теперь моя очередь.
На неделе предложили на работе вылазку на природу.
— Ты с нами? — спросил приятель Олег. Я вздрогнула, будно пойманная на краже.
— Нет, не выйдет. Мама истерику закатит, если одна останется.
— Это из-за матери? — удивился он.
— Таня лезет не в своё дело! — выпалила я. — У меня всё хорошо!
Дома за ужином рискнула завести речь о поездке.
— Ты с ума сошла? Гулянки важнее матери? — вновь заголосила она.
И стало мне так обидно, что горло сжало.
Наутро отправилась к психологу. Сидела сначала скованно, будто на допросе. Специалист слово взял первым. Потом и я разговорилась - полилось рекой, будто плотину прорвало. Говорила, говорила, а психолог лишь изредка вставлял замечания. И вдруг почувствовала я небывалое облегчение.
Осенило меня тогда: жизнь моя не строится, ибо стала я для матери своей не дочерью, а супругом да родителем в одном лице.