— Так что, Мариночка, ты не думай, мы тебе зла не желаем. Но и входить в твое положение не обязаны. Артём сам ушел. Взрослый мальчик, его решение. А раз он ушел, то и с алиментами — это твоя проблема, не наша.
Марина смотрела на свекровь, Тамару Павловну, и видела перед собой гладко зачесанные, крашеные в яркий баклажанный цвет волосы, нитку искусственного жемчуга на полной шее и плотно сжатые губы. Рядом, чуть позади, молчаливой тенью стоял свекор, Геннадий Петрович, — сухой, жилистый, с вечно недовольным выражением лица, будто ему в ботинок насыпали мелких камней. Он только кивал в такт словам жены, поддакивал молчанием.
— Как это — моя проблема? — Марина сглотнула, чувствуя, как холодеет внутри. — У нас сын, Миша. Ему пять лет. Артём его отец.
— Вот именно, отец — Артём, а не мы, — отрезала Тамара Павловна, поправляя воротник своего добротного пальто. Она окинула взглядом скромную прихожую, и в ее глазах на секунду мелькнуло что-то похожее на брезгливость. — Он тебе что сказал, когда уходил? Что в поисках себя отправляется? Ну вот пусть и ищет. А ты, голубушка, должна была мужа удержать. Женская мудрость на что дана? Это ж как в рекламе, помнишь? «Имидж — ничто, жажда — всё!». Так вот у него, видать, жажда новой жизни перевесила твой имидж хорошей жены. А ты и не поняла.
Марина вздрогнула от такого сравнения. Неделю назад Артём, ее муж, ее Тёма, с которым они со студенческой скамьи были вместе, собрал рюкзак, поцеловал сонного Мишку в макушку и сказал ей, глядя куда-то в сторону:
— Марин, я так больше не могу. Это не жизнь, это быт. Я задыхаюсь. Мне нужно на Алтай, к горам, к чистому воздуху. Мне нужно найти свое предназначение, войти в поток. Ты не поймешь.
Она и не поняла. Не поняла, как можно «войти в поток», оставив за спиной жену и пятилетнего сына с пустым холодильником и счетами за квартиру. Он говорил что-то про энергию, про то, что деньги — это тлен, а главное — духовный рост. А потом просто ушел. Телефон его был выключен. И вот, спустя неделю молчания, на пороге появились его родители. Не чтобы помочь, не чтобы узнать, как у них дела. А чтобы расставить все точки над «i».
— Тамара Павловна, но ведь это и ваш внук! — голос Марины сорвался.
— Внук — это радость, а не статья расходов, — назидательно произнесла свекровь. — Мы Артёмушку нашего растили, ночей не спали, всё ему отдавали. А он что получил? Вечно уставшую жену и кричащего ребенка. Конечно, сбежал. Любой бы сбежал.
Геннадий Петрович кашлянул, давая понять, что они и так задержались.
— В общем, ты поняла, — подытожила Тамара Павловна. — На нас не рассчитывай. Крутись сама. Ты же мать, в конце концов. Это твой главный проект теперь. Вот и веди его. А мы пошли. Ген, пойдем, а то сериал скоро начнется.
Дверь за ними захлопнулась, оставив Марину одну в гулкой тишине. Она прислонилась спиной к холодной стене и медленно сползла на пол. «Ты же мать». Эта фраза, брошенная с такой холодной легкостью, впилась в мозг раскаленным гвоздем. Ассоциация номер два за сегодняшний день. Сначала реклама, теперь вот это — сакраментальное, убивающее наповал любую женщину, посмевшую пожаловаться на усталость.
Из комнаты вышел сонный Мишка, тер кулачками глаза.
— Мам, а кто приходил? Баба Тома? А где папа? Он скоро вернется из похода?
Марина подняла на сына глаза, полные слез, и натянула улыбку.
— Скоро, солнышко. Конечно, скоро. Иди, я тебе сейчас какао сделаю.
Вечером, уложив сына, Марина сидела на кухне и тупо смотрела в окно. Денег оставалось на две недели, если очень экономить. На карточке — ноль. Артём перед уходом «почистил» их общий счет, видимо, на «духовные практики» требовались вполне материальные средства. Мысли путались. Как жить дальше? Что делать?
В дверь робко постучали.
— Маринка, ты спишь, что ли? — раздался приглушенный голос соседки по лестничной клетке, тети Зины. — У меня соль кончилась, чисто-конкретно вся вышла.
Марина открыла. Тетя Зина, женщина неопределенного возраста в вечном цветастом халате и с бигуди на голове, была местной достопримечательностью. Она знала всё про всех, но злого языка не имела. Наоборот, всегда была готова помочь — то картошки подкинет со своей дачи, то за ребенком присмотрит.
— Заходите, тетя Зина. Не сплю.
Соседка юркнула на кухню, смерила Марину опытным взглядом и цокнула языком.
— Так, что за вид? Будто на тебя мамонт наступил. Опять эти, твои «родственнички», приходили? Видела я их, павлины напыщенные. Чего хотели?
Марина молчала, а потом ее прорвало. Она рассказала всё: и про уход Артёма «в поток», и про визит свекров, и про их заявление. Она говорила сбивчиво, захлебываясь слезами и обидой. Тетя Зина слушала молча, только сурово поджимала губы. Когда Марина выдохлась, соседка налила ей в стакан воды.
— Выпей. Значит, так, девочка моя. Пипец, конечно, ситуация. Но не смертельная. Ты сейчас как тот ёжик в тумане из мультика. Бродишь, лошадку ищешь, а вокруг — неизвестность. Но ёжик-то в итоге вышел, и ты выйдешь.
— Как? — прошептала Марина. — У меня ни копейки нет. Работы нет. Я с Мишкой сидела, Артём не хотел, чтобы я работала.
— А вот это, Маринка, их главная ошибка. Они думали, что ты без их Артёмушки — ноль без палочки. А ты им сейчас покажешь, как этот ноль умеет в десятку превращаться. Слушай сюда. У меня племяшка в Воронеже живет. У нее история была — один в один твоя. Тоже муж, такой же дурацкий дурак, решил, что он не для семьи создан, а для великих свершений. Собрал манатки и уехал в Тибет — просветляться. А родители его, тоже интеллигенция вшивая, ей заявили: «Сама виновата, не вдохновляла!» Она поплакала-поплакала, а потом разозлилась. Пошла и подала на алименты. И не только на него, а и на них, как на лиц, обязанных содержать внука, если родитель уклоняется.
— Разве так можно? — недоверчиво спросила Марина.
— Еще как можно! — стукнула по столу ладонью тетя Зина. — Закон есть закон. Они думали, ты соплями утрешься и пойдешь по миру с протянутой рукой? А ты им — бац! — и повестку в суд. Пусть там объясняют, почему их кровиночка, их великовозрастный оболтус, заделал ребенка и смылся в астрал, а они, значит, не при делах. У них же пенсия хорошая, дача, машина. Вот с этого всего и будут платить. По копеечке, но будут. Чтобы жизнь медом не казалась.
Эта мысль, такая простая и такая дерзкая, показалась Марине спасательным кругом. Страх начал потихоньку отступать, уступая место холодной, ясной злости. Не на Артёма даже — тот был где-то далеко, в своих «потоках», почти нереальный. А на его родителей, таких правильных, таких уверенных в своей безнаказанности.
— А что племянница? — спросила Марина. — Чем у нее закончилось?
— А что ей сделается? — хмыкнула тетя Зина. — Отсудила алименты. Родители его сначала пыжились, адвокатами грозили, а потом поняли, что закон не на их стороне, и сдулись. Платят как миленькие. А она на работу вышла, в садик дочку отдала. Живет себе. Недавно фотку присылала — на море ездили. Смеется. Говорит: «Я теперь, теть Зин, живу по принципу: хочу — какао пью, хочу — колбасу ем. Ни перед кем отчитываться не надо». И знаешь, что самое смешное? Бывший ее, этот просветленный, через год вернулся. Ободранный, голодный, без копейки денег. Говорит, не нашел просветления. Обратно просился.
— И что она? — затаив дыхание, спросила Марина.
— А что она? Посмотрела на него, как на пустое место, и сказала: «Извини, милый. Ты когда уходил, дверь за собой закрыл. А я замок сменила». И всё. И он ушел. Уже навсегда. Так что, Маринка, думай. Не раскисай. Ты не одна. Я помогу, чем смогу. Для начала — вот, держи. — Тетя Зина сунула ей в руку несколько мятых тысячных купюр. — На первое время. Отдашь, когда сможешь. А сейчас иди спать. Утро вечера мудренее.
Марина осталась одна. В голове звучал рассказ тети Зины. Он не был сказкой со счастливым концом, он был историей про силу. Про то, как можно упасть на самое дно, оттолкнуться и выплыть.
Следующие несколько дней прошли в тумане. Марина искала в интернете информацию про алименты, читала законы, форумы. Страх боролся с решимостью. А что, если не получится? Что, если они наймут дорогих адвокатов и всё вывернут так, будто это она во всем виновата?
В один из вечеров раздался телефонный звонок с незнакомого номера. Марина, ожидая чего угодно — звонка из банка, от коллекторов, — ответила.
— Марин? Привет. Это я, Артём.
Его голос был спокойным, даже каким-то отстраненно-счастливым. Марина замерла.
— Тёма? Ты где? С тобой всё в порядке?
— Со мной более чем в порядке! — радостно ответил он. — Я нашел то, что искал! Тут такая энергетика, такие люди! Я… я заново родился. Слушай, я звоню по делу. Мне тут бумажная волокита ни к чему, она портит карму. В общем, я хочу, чтобы ты подала на развод. И написала официальный отказ от любых материальных претензий ко мне. Нам обоим нужно освободиться от этих уз. Я начинаю новую, чистую жизнь, и старые долги мне мешают. Ты же понимаешь? Это важно для моего духовного пути.
Марина слушала и не верила своим ушам. Он не спрашивал, как она, как сын. Он не чувствовал ни капли вины. Он просил ее добровольно отказаться от единственной ниточки, которая могла бы обеспечить будущее их ребенка, — ради его «кармы». В этот момент что-то внутри нее оборвалось. Последняя капля наивной веры в то, что ее Тёма еще вернется, испарилась.
— Артём, — медленно, чеканя каждое слово, произнесла она. — У нас сын. Ему нужно есть. Ему нужна одежда.
— Марина, не будь такой приземленной! — в его голосе проскользнуло раздражение. — Вселенная позаботится о вас. Главное — правильные мысли. Деньги — это всего лишь энергия. Отпусти ситуацию, и она решится сама собой. Так что ты напишешь отказ? Мне это очень нужно.
Она молчала, глядя в темное окно, в котором отражалась ее бледная, похудевшая фигура. И в этом отражении она вдруг увидела не сломленную жертву, а кого-то другого. Кого-то, кто больше не позволит вытирать об себя ноги.
— Нет, Артём, — ее голос прозвучал твердо и холодно, как лед. — Я не напишу.
На том конце провода повисла тяжелая пауза. Артём явно не ожидал такого ответа.
— Что значит «нет»? Марина, ты не понимаешь…
— Это ты не понимаешь, — перебила она. — Я подам на алименты. На тебя. И если потребуется, на твоих родителей. И я получу всё, что положено моему сыну по закону. А ты можешь и дальше очищать свою карму. Только учти, что долг перед собственным ребенком так просто не спишешь. Ни на Алтае, ни в Тибете.
Она нажала на кнопку отбоя, и в наступившей тишине ее сердце колотилось так громко, что, казалось, его слышно в соседней квартире. Она сделала первый шаг. И она знала, что теперь пути назад нет. Впереди была война.
Конец 1 части, продолжение завтра в 09:00, чтобы не пропустить, нажмите ПОДПИСАТЬСЯ, это бесплатно! 🥰😊