Осенний ветер, пахнущий речной водой и прелыми листьями, рвал с лица последние следы тепла. Ксения бежала по песчаной тропинке, коротко стуча каблуками, прижимая к груди маленький, тщательно завёрнутый подарок — сувенирный свисток из глины, смешную безделушку, которая должна была рассмешить Олега после двух недель разлуки. Где-то впереди, за стеклянными стенами вокзала, уже гудел поезд из Ярославля, и каждый гудок отзывался в ней тревожным эхом. Эти две недели их мир, такой привычный и прочный, висел на волоске ежедневных звонков и лаконичных сообщений, и ей страстно хотелось убедиться, что он уцелел.
У самых стеклянных дверей, отражающих спешащие силуэты, её путь преградила женщина. Не нищенка, выпрашивающая мелочь, а скорее тень, возникшая из ниоткуда. Темные, будто бы седые с самого рождения волосы, длинная юбка, вобравшая в себя пыль всех дорог, и лицо — не лицо, а карта прожитых лет с усталыми, всевидящими глазами.
«Не спеши, красавица», — сказала она, и голос её был низким, почти без цыганского акцента, словно скрип старого дерева. Он не просил, а констатировал. Ксения замерла, сбитая с ритма. «Простите?»
Женщина приблизилась, и от неё пахло полынью и дымом костров. «Не торопись. Проследи за ним».
Фраза повисла в воздухе, абсурдная и зловещая. Разум тут же подсказал отмахнуться: странная попрошайка, бред, не стоит внимания. Но слова были не просто услышаны — они впились в сознание, как заноза. «Проследи за ним». Ксения машинально кивнула, сама не понимая, зачем отвечает незнакомке, и та растворилась в толпе, словно её и не было.
Внутри вокзала гул стоял оглушительный. Голос диктора, скрежет тормозов, смех, плач, грохот колёс — всё это сливалось в единый симфонический хаос. Ксения, будто на автопилоте, взбежала по лестнице на перрон. Поезд, огромный и усталый, уже подползал к платформе, изрыгая клубы пара. Она нашла глазами второй вагон от локомотива — их вагон, тот самый, в котором Олег всегда возвращался домой.
Двери с шипением отъехали, и на перрон хлынула людская река. Блеск чемоданов, визг колёсок тележек, объятия, поцелуи — картина всеобщего ликования, от которой у Ксении сжалось сердце. И тут она увидела его. Тёмная куртка, знакомая до боли походка, чуть усталая осанка. Её Олег. Её муж.
И рядом с ним — она. Стройная светловолосая девушка в элегантном бежевом пальто. Они шли рядом, и её рука лежала на его сгибе локтя, легко, привычно. Олег наклонился, сказал что-то на ухо, и его губы коснулись её виска. Тот самый, лёгкий, привычный поцелуй, который он каждый день дарил Ксении, уходя на работу.
Мир не рухнул. Он замер. Звуки отступили, краски поблекли. Ксения стояла, превратившись в статую, и смотрела, как её жизнь раскалывается на «до» и «после». Подарок — тот самый, смешной глиняный свисток — выскользнул из онемевших пальцев и с сухим стуком разбился о бетонный пол. Она не услышала этого стука. Всё, что она слышала, — это гулкую тишину внутри себя.
«Проследи». Слово цыганки всплыло в сознании, холодное и ясное, как лезвие ножа.
Они пошли по перрону, слившись с толпой, две фигуры в гармоничном, неспешном танце. Олег нёс её чемодан. Ксения наклонилась, подобрала обёртку с осколками, сунула её в карман и пошла за ними. Шаг за шагом, сохраняя дистанцию, как агент в плохом шпионском романе. Сердце стучало ровно и гулко, отдаваясь в висках, как будто она бежала кросс, где нельзя сбить дыхание, иначе случится катастрофа.
У турникетов Олег отпустил руку девушки, помахал, и к обочине подкатил серый «Киа». Они уселись в него, два силуэта за тонированным стеклом. Ксения, не думая, рванула к следующей машине, рывком открыла дверь.
«Адрес?» — буркнул водитель, не оборачиваясь.
Она назвала первый пришедший на ум адрес в противоположном конце города,а когда машина тронулась, наклонилась вперёд, голос её был тихим, но стальным. «Простите. Проезжайте мимо. И следуйте за тем серым «Киа».
Водитель мельком взглянул на неё в зеркало, пожал плечами, но не стал спорить. Возможно, он видел в её глазах нечто, с чем не спорят.
Такси петляло по улицам, повторяя путь предательства. Серый «Киа» впереди был маяком, ведущим её в ад. Он остановился у новенького, пафосного жилого комплекса с блестящим стеклом и фасадом и охраной у ворот. Ксения приказала водителю остановиться в ста метрах. Она наблюдала, как Олег расплачивается, как он галантно помогает выйти той, светловолосой, как подхватывает чемодан — их общий чемодан, который она когда-то выбирала ему в подарок. Они подошли к подъезду. Девушка, не глядя на домофон, привычно, почти не глядя, набрала код. Дверь открылась, они скрылись в тёплом свете холла.
Ксения расплатилась с водителем, бормоча что-то невнятное, и вышла. Она не пошла к подъезду. Она опустилась на холодную лавочку напротив, положила рядом с собой свёрток с осколками и ждала, пока дрожь в коленях не утихнет и дыхание не выровняется. Потом достала телефон. Пальцы не дрожали. Внутри была пустота, огромная и беззвучная, и в этой пустоте было место для всей её прежней жизни, для всей боли, которая ещё только подступала.
Она записала в заметки: «Время: 17:48. Адрес:... Дом буквой «Г», жёлтая лента на чемодане, подъезд 3». Сняла на видео фасад, подъезд, табличку с номером дома. Всё как вещественные доказательства. Доказательства краха.
Она встала и пошла домой. Не бежала, не летела, а шла медленно, неся свой разбитый подарок как чужую, бессмысленную вещь, которую нужно просто донести и положить куда подальше.
Их квартира встретила её тишиной и порядком. Чистая раковина на кухне, его рубашка, аккуратно повешенная на спинку стула, её записка «купить хлеб» на холодильнике. Суп в кастрюле, оставленный на завтра. Всё было так, как будто ничего не произошло. Так, как будто её мир не рассыпался в пыль час назад.
Она поставила в банку с водой цветы, купленные утром в предвкушении встречи. Потом подошла к шкафу и достала толстую синюю папку. Папка с документами. Брачный договор, который они подписывали с такими серьёзными лицами, платёжки по ипотеке за все десять лет, справки, выписки — вся хроника их общей жизни, аккуратно подшитая по годам, как история болезни.
Они поженились десять лет назад. Молодые, полные надежд. Она — учительница в школе, он — инженер в проектной фирме. Съёмная комната, чайник на плитке, планы на будущее. «Через год — своя квартира», — говорил он. «Своя квартира», — вторила она. И они её взяли. В ипотеку. Квартира была оформлена на двоих, доли равные. «Справедливо», — сказал тогда юрист. «Справедливо», — повторил Олег, глядя ей в глаза. «Справедливо», — кивнула Ксения. Это слово тогда казалось им таким важным, таким правильным.
Потом пошли командировки. Сначала редкие, потом всё чаще и дольше. Его чемодан у двери стал привычной деталью интерьера. Её жизнь превратилась в цепочку заметок на холодильнике и вечеров в одиночестве. Она не вела счёт обидам, не проверяла его телефоны. Любовь — не бухгалтерия, говаривала она подругам. Но в последние месяцы что-то изменилось. Сообщения «задержусь у заказчика» приходили подозрительно часто, длинные выходные он проводил у «старого друга с дачей», телефон всё чаще лежал экраном вниз. Она видела признаки, но отмахивалась от них, не желая верить, что картина их мира может быть такой хрупкой. Теперь сомнений не оставалось. Картина разбилась.
Она поставила чайник, но не стала заваривать чай. Села за ноутбук. Палец повис над клавиатурой на секунду, затем она чётко напечатала в поиске: «Юрист. Развод. Раздел имущества». Закрыла вкладку. Сделала глубокий вдох, будто перед прыжком в ледяную воду. Открыла снова. Нашла сайт с отзывами, выбрала консультацию, записалась на завтра, 15:00. В телефоне создала новую заметку: «Собрать доказательства. Фото. Видео. Диктофон». И продублировала туда все улики: адрес, время, марку такси.
Вечером, в его привычное время, в замке щёлкнул ключ. Олег вошёл осторожно, на цыпочках, как воруя сам кусок собственного счастья.
«Ксюш,— голос его прозвучал неестественно бодро, — привет. Поезд задержался. Ужасная давка. Ты как?»
«Нормально», — ответила она своим новым, ровным, почти металлическим голосом, который удивил её саму. «Ужин на плите».
Он поставил сумку, прошёл мыть руки. Из коридора потянуло сладким, чужим парфюмом — тем самым, что был на девушке в бежевом пальто. Запах другого мира, другой жизни. Ксения молча достала тарелки, разогрела еду. Олег сел за стол, отломил кусок хлеба, ел, не поднимая глаз. Он избегал её взгляда.
«Как там, в командировке?» — спросила она, и её тон был спокоен, как гладь озера перед бурей.
«Командировка? — он на секунду запнулся, будто забыл собственную легенду. — Да ничего. Обычная рутина». Его глаза дёрнулись, встретившись с её взглядом, и тут же отскочили в сторону. Он отвык от простых вопросов. У него наготове были только простые, заученные ответы.
Ксения кивнула. Ей страстно хотелось закидать его вопросами, как камнями, швырять их в эту стену лжи и слушать, как они с глухим стуком тонут. Но она не стала. Внутри, в той самой пустоте, где раньше была любовь, теперь зрел холодный, выверенный план.
Игра только начиналась.