— Нет, я не согласна! Ты вообще слышишь, что говоришь? Лишить Катю шанса только потому, что тебе «кажется» это дорогим?
Марина стояла посреди кухни, сердито сжимая в руке кухонное полотенце. Утреннее солнце заливало комнату, но настроение было далеко не солнечным. Игорь сидел за столом, медленно размешивая сахар в чашке с кофе, и даже не поднимал на нее глаз. Это бесило еще больше.
— Я говорю, что есть варианты и подешевле, — спокойно, даже слишком спокойно, ответил он. — Зачем платить за бренд, за имя этого университета, если специальность та же самая? Какая разница, где она получит диплом дизайнера?
— Огромная разница! — Марина всплеснула руками. — Это престиж, это связи, это совершенно другой уровень преподавателей! Ты хочешь, чтобы наша дочь после окончания вуза пошла рисовать рекламные листовки для районной газеты? Я — нет! Мы столько лет копили, откладывали. Неужели не на это?
— Мы откладывали на жизнь, Марина. На «черный день», на пенсию. А не на то, чтобы выкинуть годовой бюджет нашей семьи на прихоть.
— Это не прихоть, это будущее нашего ребенка! — ее голос сорвался. — Я не понимаю тебя, Игорь. Раньше ты был другим. Ты всегда хотел для Кати самого лучшего. Что изменилось?
Он наконец поднял на нее взгляд. Глаза у него были уставшие, с какой-то серой, непроницаемой пеленой.
— Ничего не изменилось. Просто я стал реалистом. А ты все витаешь в облаках. Пора бы уже спуститься на землю. Мне на работу пора.
Игорь встал, допил остывший кофе одним глотком, поставил чашку в раковину и вышел из кухни. Через минуту хлопнула входная дверь. Марина осталась одна, дрожа от обиды и бессилия. Как он мог? Просто встать и уйти, оставив ее с этим клубком гнева внутри. Она посмотрела на часы. Опаздывает. Из-за этого дурацкого спора она совершенно выбилась из графика.
Быстро собравшись, она выскочила на лестничную площадку, захлопнув за собой дверь. Уже вызвав лифт, она машинально похлопала по карманам пальто, потом заглянула в сумку. Телефона не было. Черт! Она точно помнила, как положила его на тумбочку в прихожей, когда обувалась. Возвращаться — плохая примета, но без телефона она как без рук. Вся работа, все контакты, банковские приложения — все там.
Вздохнув, Марина вернулась к двери. Она не стала вставлять ключ, а просто толкнула ее — замок еще не успел защелкнуться до конца. Дверь бесшумно приоткрылась. И в тишине квартиры она услышала голос Игоря. Он не ушел. Он стоял в коридоре, спиной к ней, и говорил по телефону тихим, сдавленным голосом.
— Да, я понимаю. Нет, она еще ничего не знает... Как я ей скажу? Мы двадцать лет вместе... — он сделал паузу, слушая собеседника. Его плечи были напряжены. — Легко тебе говорить. Это не так просто. Нужно подготовиться, выбрать момент... Да, я уже говорил с юристом. Он сказал, что при разводе имущество делится пополам. Квартира, дача, машина... все.
Слово «развод» ударило Марину, как обухом по голове. Воздух кончился. Она вцепилась в дверной косяк, чтобы не упасть. Ноги стали ватными, а в ушах зазвенело. Развод? Игорь? Ее Игорь, с которым они прошли огонь, воду и безденежье девяностых? Муж, который носил ее на руках после роддома, который вместе с ней до трех ночи клеил обои в их первой крошечной квартире?
— Я не могу сейчас... Она только что ушла на работу. Давай позже созвонимся, — сказал Игорь и нажал отбой.
Он медленно повернулся, и Марина, сама не понимая как, успела бесшумно прикрыть дверь и отскочить к лифту, делая вид, что ждет его. Сердце колотилось где-то в горле, грозя выпрыгнуть. Через несколько секунд дверь снова открылась, и на пороге появился Игорь. Он удивленно посмотрел на нее.
— Ты еще здесь?
— Телефон... забыла, — выдавила она, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Вот, хотела вернуться.
— А, ну давай, — он посторонился, пропуская ее в квартиру.
Она вошла, как в чужой дом. Все казалось незнакомым, враждебным. Вот тумбочка, на которой лежит ее телефон. Вот зеркало, в котором отражается ее бледное, испуганное лицо. И вот он, ее муж, который только что обсуждал с кем-то их развод.
— Нашла? — его голос звучал как из-под воды.
— Да, вот он, — она схватила аппарат, пальцы не слушались. — Все, я побежала, а то совсем опоздаю.
— Давай, удачного дня, — бросил он ей вслед и закрыл за ней дверь.
В лифте она смотрела на себя в тусклое зеркало и не узнавала. Это была не она, а какая-то измученная женщина с огромными, полными ужаса глазами. Весь день на работе прошел как в тумане. Она механически отвечала на звонки, разбирала почту, но мысли ее были далеко. Развод. С кем он говорил? С любовницей? Или, может, с матерью? Свекровь ее никогда особо не жаловала, считала, что ее сыночек достоин лучшей партии. А юрист? Значит, он уже готовится. Собирает информацию. А она, дура, спорит с ним из-за университета, пока он за ее спиной рушит их жизнь.
Вечером она возвращалась домой, и каждый шаг давался с трудом. Что ей делать? Устроить скандал? Сделать вид, что ничего не знает, и попытаться выяснить, в чем дело? Второй вариант казался более разумным. Она должна понять, что происходит.
Игорь был уже дома. Он сидел на диване и смотрел новости.
— Привет, — сказал он, не отрываясь от экрана. — Ужин на плите, я разогрел.
— Спасибо, — тихо ответила Марина и прошла в спальню.
Она переоделась, умылась, стараясь не смотреть на свое отражение. На кухне пахло ее любимой запеченной курицей. Он приготовил ужин. Как это понимать? Пытается загладить вину? Или это просто... привычка?
Они ели в молчании. Тишина, которая раньше была уютной и комфортной, теперь звенела от напряжения. По крайней мере, для нее. Игорь, казалось, ничего не замечал.
— Как день прошел? — спросила она, нарушая молчание.
— Нормально. Как обычно, — он пожал плечами. — Завал на работе. А у тебя?
— Тоже, — соврала она. — Все как всегда.
Она смотрела на него, на его родные черты, на морщинки в уголках глаз, на то, как он держит вилку, и не могла поверить. Этот человек, которого она знала, как ей казалось, от и до, сейчас был для нее абсолютной загадкой. Кто та женщина, с которой он говорил? Молодая? Красивая? Успешная? Наверняка моложе ее. Марине недавно исполнилось сорок пять, и она, конечно, уже не та стройная девчонка, на которой он женился. Жизнь, работа, заботы о дочери оставили свой след.
Ночью она лежала без сна, прислушиваясь к его ровному дыханию. Он спал спокойно, как ребенок. А она мысленно перебирала всех их общих знакомых, всех его коллег, пытаясь найти ту, другую. Ничего не приходило на ум. В последние годы они жили довольно замкнуто: дом, работа, редкие встречи с друзьями. Откуда могла появиться эта женщина?
Утром она проснулась с тяжелой головой и твердым решением — она будет наблюдать. Она станет шпионом в собственном доме.
Началась странная, мучительная игра. Марина следила за каждым его движением. Она проверяла время, когда он приходит с работы, принюхивалась, не пахнет ли от него чужими духами, искала в карманах его пиджака чеки из ресторанов или кино. Она даже заглядывала в его телефон, когда он был в душе, чувствуя себя при этом последней дрянью. Но все было чисто. Никаких подозрительных звонков, никаких двусмысленных сообщений. Он переписывался с коллегами, с друзьями по рыбалке, звонил своей матери. Ничего, что могло бы навести на след.
Он вел себя как обычно. Иногда был задумчив, иногда шутил, по выходным они вместе ездили за продуктами, а по вечерам смотрели сериалы. Но Марина видела то, чего не замечала раньше. Она видела, как он подолгу смотрит в одну точку, как дергается уголок его рта, когда он думает, что она не видит. Он был здесь, рядом с ней, но мыслями — где-то очень далеко.
Через неделю этого молчаливого ада она не выдержала и позвонила своей лучшей подруге Свете.
— Свет, привет. Можешь говорить?
— Привет, Мариш! Могу, конечно. Что стряслось? Голос у тебя какой-то... неживой.
Марина сделала глубокий вдох и рассказала все. Про утренний спор, про забытый телефон, про подслушанный разговор. Света долго молчала.
— Вот это номер, — наконец произнесла она. — Ты уверена, что правильно все расслышала? Может, он не про себя говорил? Про друга какого-нибудь?
— Он сказал: «Как я ей скажу? Мы двадцать лет вместе». У кого из его друзей такой стаж? И про юриста, про раздел имущества... Нет, Света, он говорил про нас.
— Кошмар, — выдохнула подруга. — Просто кошмар. И что, никаких подозрений? Женщина какая-нибудь на горизонте не появлялась?
— В том-то и дело, что нет! Я уже всю голову сломала. Он ведет себя как обычно. Даже, знаешь, как-то заботливее стал. Ужин приготовит, спросит, не устала ли я. Это сводит с ума.
— Ага, это они умеют, — хмыкнула Света. — Вину заглаживают. Слушай, а может, тебе с ним поговорить напрямую? Вот так в лоб и спросить: «Что происходит, Игорь?».
— Боюсь, — честно призналась Марина. — Я боюсь услышать ответ. Пока я молчу, есть хоть какая-то надежда, что я ошиблась, что все это недоразумение. А если он подтвердит... Что я буду делать?
— Жить дальше, — твердо сказала Света. — Ты сильная, Мариш. У тебя Катька, работа. Не пропадешь. Но жить в неведении — это пытка. Так нельзя.
Разговор с подругой не принес облегчения. Наоборот, стало только хуже. Марина поняла, что долго так не протянет. Эта неопределенность выматывала, забирала все силы.
В субботу Игорь вдруг предложил:
— А давай съездим куда-нибудь? Просто вдвоем. Вспомним молодость. Можно в тот пансионат под городом, помнишь, мы там были, когда только поженились?
Марина замерла. Пансионат, в котором прошел их медовый месяц. Что это? Жестокая насмешка? Или попытка все исправить?
— Зачем? — спросила она тихо.
— Просто, — он пожал плечами. — Захотелось. Сменить обстановку. Мы давно никуда не выбирались. Катька у бабушки, нам никто не мешает.
В его глазах была какая-то странная мольба. И она согласилась.
Поездка была мучительной. Они ехали в машине, и Марина вспоминала, как двадцать лет назад они так же ехали по этой дороге, молодые, счастливые, полные надежд. Тогда Игорь всю дорогу держал ее за руку и без умолку болтал о том, как они купят большой дом, посадят сад и у них будет трое детей. Сейчас он молчал, сосредоточенно глядя на дорогу.
Сам пансионат почти не изменился, только обветшал. Тот же сосновый бор, то же озеро. Им дали номер с видом на воду. Игорь заказал ужин в номер, принесли бутылку шампанского.
— За нас, — сказал он, поднимая бокал.
Марина посмотрела ему в глаза.
— За нас? — переспросила она. — А что «за нас», Игорь? Что с нами происходит?
Он опустил взгляд, поставил бокал на стол.
— Марин, я...
— Я все знаю, — перебила она, больше не в силах сдерживаться. — Я слышала твой разговор по телефону. В то утро, когда забыла свой. Я вернулась.
Игорь медленно поднял голову. В его глазах не было удивления. Только бесконечная усталость и... облегчение.
— Значит, знаешь, — выдохнул он. — Наверное, это и к лучшему. Я не знал, как начать.
— С кем ты говорил? — вопрос, который мучил ее все это время, сорвался с губ. — У тебя другая?
Он покачал головой.
— Нет. У меня никого нет.
— Тогда почему? — прошептала Марина. — Почему, Игорь? Двадцать лет... Все коту под хвост?
— Я устал, Марин, — он посмотрел куда-то в окно, на темную воду озера. — Я просто дико устал. От всего. Каждый день одно и то же. Работа, дом, телевизор. Я просыпаюсь утром и не понимаю, зачем. Я смотрю на себя в зеркало и вижу какого-то чужого, постаревшего мужика, который ничего в жизни не добился.
— Как не добился? — она была ошеломлена. — У тебя хорошая работа, у нас квартира, дача, взрослая дочь. Мы живем лучше, чем многие.
— Это все не то! — он вдруг повысил голос. — Я не об этом мечтал! Я хотел путешествовать, хотел писать картины, помнишь, я ведь рисовал когда-то? А вместо этого я сижу в душном офисе и перекладываю бумажки. Я продал свою жизнь за эту стабильность, за эту квартиру и дачу!
— Но мы же вместе все это строили! — в отчаянии воскликнула Марина. — Это была наша общая мечта!
— Твоя мечта, Марин, — горько усмехнулся он. — Это была твоя мечта. А я просто... плыл по течению. Потому что любил тебя. Потому что не хотел тебя расстраивать. А потом родилась Катя, и стало уже не до мечтаний. Нужно было зарабатывать, обеспечивать семью. И я втянулся. В эту рутину, в эту лямку. И забыл, чего хотел на самом деле.
Он замолчал, тяжело дыша. Марина смотрела на него и не узнавала. Перед ней сидел совершенно чужой человек, полный обид и невысказанных претензий, о которых она даже не догадывалась.
— А сейчас вспомнил? — с сарказмом спросила она.
— Да, — он кивнул. — Вспомнил. Мне скоро пятьдесят. Половина жизни прошла, если не больше. И я понял, что если сейчас ничего не изменю, то так и умру в этом болоте. Ненавидя свою работу, свою жизнь и, в конечном итоге, самого себя.
— А я? А Катя? Мы тоже часть этого болота? — ее голос дрожал от слез.
— Ты не понимаешь, — он провел рукой по лицу. — Дело не в тебе. И не в Кате. Ты прекрасная жена и мать. Ты все делала правильно. Это я... я сломался. Я больше не могу притворяться. Не могу делать вид, что счастлив, когда внутри пустота. Это нечестно по отношению к тебе. Ты заслуживаешь того, кто будет любить тебя по-настоящему, а не жить с тобой по привычке.
— Значит, ты меня больше не любишь?
Он долго молчал, глядя ей в глаза.
— Я не знаю, — честно ответил он. — Я сам запутался. Я знаю только, что так, как сейчас, продолжаться не может. Мне нужно уйти. Побыть одному. Попробовать начать все с нуля. Может, уехать куда-нибудь, найти простую работу, не ради денег, а для души. Снова начать рисовать. Я должен это сделать. Для себя.
Слезы текли по щекам Марины. Она не вытирала их. Вся ее жизнь, такая понятная, стабильная, рушилась на глазах. Все, во что она верила, оказалось ложью. Он жил с ней, но мечтал о другом. Он был рядом, но на самом деле его не было. Утренний спор об университете для Кати теперь предстал в совершенно ином свете. Он просто не хотел больше вкладываться в их общее будущее, потому что для себя уже решил, что этого будущего нет.
— И что теперь? — прошептала она.
— Я съеду. Я уже присмотрел небольшую квартиру в аренду. Подам на развод. Все, что мы нажили, поделим честно, пополам. Я не оставлю вас с Катей без поддержки, буду помогать, пока она не встанет на ноги.
Он говорил об этом так буднично, так по-деловому, будто обсуждал покупку новой мебели. А для Марины это был конец света.
— Зачем ты привез меня сюда? — спросила она, обводя взглядом номер. — Чтобы попрощаться с прошлым? Чтобы было не так больно?
— Я не знаю, — он снова опустил голову. — Наверное, я идиот. Я думал, что здесь, в этом месте, мы сможем поговорить спокойно. Что ты поймешь меня.
— Понять? — она горько рассмеялась сквозь слезы. — Понять, что двадцать лет своей жизни я прожила с человеком, который мечтал от меня сбежать? Спасибо, Игорь. Я все поняла.
Она встала. Ноги все еще были ватными, но внутри зарождался холодный, стальной стержень. Это была не истерика. Это была пустота.
— Я вызову такси, — сказала она ровным голосом. — Не хочу оставаться здесь ни минуты.
— Марина, подожди...
— Не надо, — она подняла руку, останавливая его. — Ты все сказал. Ты сделал свой выбор. Теперь дай мне сделать свой.
Дорога домой в такси показалась вечностью. Марина смотрела в окно на пролетающие мимо огни и думала о том, что будет дальше. Страха не было. Была только оглушающая пустота и где-то в глубине ее — тихая, злая решимость. Она справится. Ради себя. Ради Кати. Он хочет начать новую жизнь? Что ж, она тоже начнет. Другую. Без него. Она войдет в свою квартиру, сварит себе крепкого кофе, позвонит Свете, а завтра... Завтра начнется новый день. Первый день ее новой, неизвестной, но теперь только ее собственной жизни.