Когда мы говорим о технологиях будущего, на ум приходят имена фантастов вроде Азимова или Жюля Верна. Однако задолго до появления интернета и искусственного интеллекта русские писатели-классики, чье творчество ассоциируется с глубоким психологизмом и социальными проблемами, удивительно точно предвосхитили многие технологические тренды. Вглядываясь в человеческую душу, они смогли разглядеть и те инструменты, которые это человечество создаст.
Телеграф и видеосвязь: «Крейцерова соната» Льва Толстого
В знаменитой повести Льва Николаевича Толстого, посвященной семейным отношениям, есть поразительный эпизод. Герой, Позднышев, ревнует жену к музыканту Трухачевскому. Описывая их совместное музицирование, Толстой использует метафору, которая сегодня кажется пророческой:
«Ведь что такое музыка? Что она делает? И зачем она делает то, что она делает?.. Говорят, музыка действует на душу. Вздор, неправда! Она действует, страшно действует, — я говорю про себя, — но вовсе не облагораживающе на душу... Она действует как зевок, как смех, — мне просто хочется делать то, что делают другие, — она действует на нервы... Как телеграф: по одному концу передают, а другой принимает, только передают не мысль, а чувство, настроение.»
Это сравнение музыкального сеанса с работой телеграфа в XIX веке было верхом технической аналогии. Но сегодня мы видим в нем точное описание видеочатов и удаленного общения. Музыканты, не касаясь друг друга, находясь в одном пространстве, передают друг другу эмоции через посредника (рояль), подобно тому, как люди по видеосвязи, находясь в тысячах километров, могут совместно работать, испытывать общие чувства. Толстой, сам того не ведая, описал технологию, которая стирает расстояния не для обмена информацией, а для передачи эмоционального состояния.
Искусственный интеллект и «ожившая» кукла: «Отцы и дети» Ивана Тургенева
Споры о природе сознания и возможности создания искусственного разема сегодня как никогда актуальны. И в этом контексте по-новому звучит спор Павла Петровича Кирсанова и Евгения Базарова из романа Ивана Сергеевича Тургенева. Аристократ Кирсанов упрекает нигилиста Базарова в том, что тот низводит человека до уровня простого механизма:
«Вы все отрицаете?.. Не только искусство, поэзию... но и... страшно вымолвить... вы действуете на других людей, как куклы. Вы отняли у человека веру, чувство, а дали ему взамен что?»
Базаров, человек науки, отвечает: «Мы действуем в силу того, что мы признаем полезным. В теперешнее время полезнее всего отрицание — мы отрицаем». Его подход к человеку как к сложной, но познаваемой биологической системе, которую можно «починить», предвосхищает идеи трансгуманизма и создания ИИ. Образ «оживленной куклы», механического человека, которым манипулируют, — это прямая параллель с современными опасениями: сможет ли ИИ обрести самостоятельность и не станет ли человек заложником созданных им же алгоритмов? Тургенев уловил этот философский конфликт между верой и рационализмом, который стал центральным в дискуссиях об этике ИИ.
Психологический анализ как big data: Федор Достоевский
Федор Михайлович Достоевский в своих романах проводил глубочайший анализ человеческой психики, вскрывая самые потаенные и противоречивые мотивы. Его метод «полифонического романа», где голоса героев и их внутренние монологи сплетаются в сложную симфонию, сегодня можно сравнить с работой алгоритмов по анализу больших данных (big data).
Герои Достоевского — это своего рода «дата-сеты» человеческих страстей, идей, грехов и добродетелей. Писатель будто бы собирал, классифицировал и анализировал гигантские массивы психологической информации, пытаясь вывести формулы человеческого поведения. Современные системы, сканирующие наши лайки, покупки и перемещения, чтобы предсказать наши желания и действия, делают нечто подобное, только в технологическом масштабе. Достоевский изучал «данные» человеческой души, чтобы понять ее природу, а сегодня технологии используют наши цифровые следы, чтобы влиять на наше поведение. Параллель заставляет задуматься о границах предсказумости человека.
Заключение: Литература как источник инсайтов
Русские классики не стремились быть провидцами. Их главным интересом был вечный вопрос: «Что есть человек?». Но именно это глубокое погружение в природу человеческих отношений, страстей и конфликтов позволило им интуитивно нащупать контуры будущих технологий, которые, в конечном счете, создаются людьми и для людей. Они понимали, что любой технологический прорыв — это лишь новый инструмент для реализации старых как мир человеческих потребностей: в общении, власти, любви, понимании.
Перечитывая Толстого, Тургенева или Достоевского, мы видим не только зеркало русской души, но и удивительно точные эскизы к портрету нашего технологического настоящего. Это лишний раз доказывает, что настоящая литература всегда современна.