О малоизвестной экспедиции по будущей Магаданской области
На исходе сентября отметил 135-летие владивостокский Музей-заповедник истории Дальнего Востока имени Владимира Арсеньева (1872-1930). В XIX веке он был основан как Музей Общества изучения Амурского края, но сегодня носит имя прославленного путешественника, военного, писателя и ученого, что за 30 лет, прожитых на Дальнем Востоке, провел 12 крупных экспедиций, открыл более 200 археологических памятников и собрал обширные коллекции, пополнившие музейное собрание.
Кроме географических и этнографических исследований, Владимир Арсеньев разработал и лично возглавил ряд секретных экспедиций по борьбе с разбойниками хунхузами, нелегальными иммигрантами, браконьерами и иными преступниками. Вошел в историю и своими приключенческими книгами, например, «По Уссурийскому краю» (12+) или «Дерсу Узала» (12+). Эти рассказы о непростых путешествиях по тайге еще при жизни автора стали популярны в России и за рубежом, а впоследствии легли в основу художественных фильмов. Вроде оскароносной советско-японской работы «Дерсу Узала» (12+) культового режиссера Акиры Куросавы.
На мало кто вспомнит, что в далеком 1922 году уже опытный исследователь посетил дикие просторы будущей Магаданской области, а ведь эта непростая и даже опасная экспедиция чуть не стоила ему жизни...
В начале 1920-х, кроме прочего, Владимир Арсеньев трудился в Управлении рыбными промыслами и по собственной просьбе был дополнительно назначен на должность инспектора Гижигинского района Охотско-Камчатского края. По данным РГО, он изначально рассчитывал на командировку, чтобы заодно исследовать скудно описанные территории и пополнить коллекцию музея Общества изучения Амурского края, где тогда работал заведующим этнографического отдела. Все верно, дорогой читатель, Арсеньев хотел попасть в нынешний Северо-Эвенский округ и, возможно, посетить еще существовавший город Гижигинск, на руинах которого сегодня ведут раскопки археологи.
Экспедиция началась в конце июня 1922 года, когда Арсеньев на пароходе «Кишинев» покинул Владивосток и направился к берегам Японии. В Хакодате выяснилось, что пароход зайдет только в Тауйскую и Ямскую губы, а после Ямска пойдет на Камчатку и сразу в Китай. На помощь пришла контора русских рыбопромышленников, они договорились, чтобы Арсеньева доставила из Ямска в Гижигинскую губу парусная шхуна «Пенжина». Вопреки штормам 23 июля «Кишинев» бросил якорь в Тауйской губе, где ученый охотно сошел на берег, дабы отдохнуть от качки. Тогда рыбинспектор узнал пугающую новость - на побережье орудовала бандитская шайка атамана Бочкарева, установившая свою власть от имени временного приамурского правительства. Но это не остановило бывалого офицера. Вскоре «Кишинев» оставил Владимира Клавдиевича в Ямской губе, где тот еще несколько дней ждал «Пенжину». 31 июля он записал в дневнике:
«В 8 часов утра я высадился на берег. Жуткое чувство закралось в сердце, когда я увидел удаляющийся пароход. Я долго стоял на берегу и смотрел долго, смотрел до тех пор, пока он не стал маленьким, едва заметным и наконец не скрылся за мысом. Тогда я пошел по берегу к единственному жилому домику, расположенному на длинной косе, отделяющей лагуну от губы. Лагуна эта миль 15 длиной и 10 миль шириной. Когда пароход ушел, я почувствовал себя отрезанным от мира».
В избушке на косе «Пенжину» ждали еще пять человек, для которых наблюдение за горизонтом стало главным развлечением. Примерно через неделю с моря подошел отряд белых, но конфликта не возникло. Рассказывали, будто в банде атамана Бочкарева произошел переворот. Главаря связали и посадили в якорный ящик. А ранее задержанная им «Пенжина» освобождена и должна скоро прийти в Ямск. Только 19 августа появился долгожданный парусник и еще два дня принимал продовольствие и иные важные грузы. Арсеньев был все ближе к Гижиге.
Примечателен эпизод 23 августа, когда ученый сошел на берег для рыбной инспекции возле устья реки Туманы. Здесь он целый день проверял документы и разбирал споры между владельцами рыболовных участков, которые чуть было не устроили настоящую перестрелку. Благо, конфликт удалось погасить. Так уж в те времена боролись за драгоценную рыбу.
Чуть позже, 25 августа, подошли к Велиги, где Арсеньев купил у местных жителей экспонаты для музея Общества изучения Амурского края. Рано утром следующего дня шхуна «Пенжина» была в устье реки Таватоми.
«По высадке на берег я ходил на горячий ключ, – сделал запись путешественник, – делал съемку, потом я посетил Молельную сопку (Апапиль) – место жертвоприношения коряков. Ныне русские, поселившиеся на реке Таватоми, рассказывают, что коряки приносили в жертву оленей, меха и вообще все, что имели ценного, на основании виденных ими снов».
Далее предстояло идти в Наяхан, где ждала неприятная новость. Говорили, что атаман Бочкарев снова захватил власть в белом отряде и грозится расправиться со всеми, кто против него. Обстановка на побережье накалялась.
Когда 31 августа «Пенжина» пришла в Гижигинский залив, там стояли белое судно «Святой Михаил» и японская паровая шхуна, арестованная атаманом. Чтобы разобраться в ситуации, на нее послали боцмана, и новости он принес самые скверные.
«В это время как бы в подтверждение слов японцев вооруженный караул, охраняющий шхуну «Святой Михаил», заметив приход «Пенжины», намеревался на моторном катере подойти к ней, но у него испортился мотор, затем поднялся сильный ветер и навалился с моря густой туман. В сумерки свежий ветер сделался порывистым и превратился в шторм. Тогда Менгель, капитан «Пенжины», приказал закрыть все иллюминаторы, погасить огни и, пользуясь попутным ветром, тихонько ушел в море», — вспоминал Арсеньев.
Бегущее судно чуть не погибло в начавшемся шторме. Спасли только искусство командира и мужество экипажа. Менгель решил вернуться в Ямск и сдать имевшийся на шхуне груз в 150 тонн соленой рыбы на хранение. Во время разгрузки и пополнения запасов, 5 и 6 сентября, Арсеньев обследовал находившиеся неподалеку лежбища морских млекопитающих, на которых в конце лета, по словам здешних охотников, собиралось более 1000 тюленей. Как отмечал ученый в своем дневнике, для местных жителей морской зверь жизненно необходим. Тюлений жир они употребляют в пищу, мясо идет на корм собакам, шкуры – на продажу или на обмен. При этом охотились исключительно с дубинками, так как стрельба из ружей сильно пугала животных, они покидали лежбища и могли не возвращаться по несколько лет.
Весь обратный путь на юг «Пенжину» преследовал пугающий шторм, начавшийся утром 9 сентября.
«В течение 5 суток он относил нас к западу, – писал Владимир Клавдиевич, – маленькая шхуна едва выдержала удары волн. 13 числа ветер достиг сильнейшего шторма (10 баллов). Гибель судна казалась неминуемой, и вдруг в полночь ветер упал до штиля. Господь Бог спас от гибели корабль и 18 человек на нем».
24 сентября в дневнике путешественника появилась краткая запись.
«Слава Богу. Мы вышли в пролив Лаперуза. Охотское море оказалось позади. Прощай, бурное неприветливое Охотское море! Я тебе не враг, и ты мне не друг. Прощай!».
В начале октября 1922 года путешественник вернулся во Владивосток. Много тогда было разговоров обо всех приключениях, которые выпали на его долю. Позднее на основе материалов, собранных в ходе поездки в Гижигинский район, Арсеньев подготовил несколько статей, очерков и докладов о морских промыслах и охране природы.