— Мам, ну дай хотя бы тридцать тысяч на зимние сапоги! — канючила Оксана в телефон. — У меня же дети!
Вера тяжело вздохнула, глядя на экран телефона. Младшая сестра опять просила денег.
— Оксана, я же говорила — нет свободных денег. Ипотека, коммуналка, продукты.
— Ишь ты, какая! — фыркнула сестра. — Живете в двухкомнатной квартире в центре, машину новую купили, а родной сестре помочь не можете!
Вера прижала руку к груди. Каждый разговор с Оксаной заканчивался скандалом.
— У нас с Михаилом своих расходов хватает.
— Да ладно тебе! Размечталась! — злобно процедила Оксана. — Что вам стоит? У Михаила зарплата хорошая, ты в декрете сидишь на всем готовом!
Вера сжала телефон. Опять эта песня про "всё готовое".
— Я не в декрете. Я работаю удаленно.
— Ой, да ладно! Какая работа? Дома сидишь, кофе пьешь! А я вот по магазинам бегаю, кассиром горбачусь за двадцать тысяч!
— А при чем тут я? — не выдержала Вера.
— При том, что ты старшая! Ты должна помогать! Мама всегда говорила — старшие за младших в ответе!
Телефон затрещал от крика. Вера отодвинула его от уха.
— Оксана, успокойся. Поговорим завтра.
— Нет! Сейчас поговорим! — завопила сестра. — Жадная стала совсем! Раньше не такая была!
Вера сбросила звонок. Руки дрожали. Каждый месяц одно и то же.
Михаил зашел на кухню с сумками из магазина. Увидел жену — сразу понял.
— Опять Оксана звонила?
— Сапоги просит. Тридцать тысяч.
— Да что она, с ума сошла? — возмутился муж. — Мы же в прошлом месяце ей на куртку давали!
Вера кивнула. Двадцать пять тысяч на куртку, которую Оксана так и не вернула.
— Может, хватит уже? — осторожно предложил Михаил. — Она же взрослая женщина, тридцать пять лет!
— Не могу я ей отказать, — прошептала Вера. — Мы же сестры.
Михаил обнял жену за плечи. Он видел, как эти постоянные просьбы измотали Веру.
— А сколько мы ей уже дали за год?
Вера задумалась. Куртка — двадцать пять тысяч. Деньги на детский лагерь — сорок тысяч. Продукты несколько раз — тысяч пятнадцать. Лекарства маме — десять тысяч.
— Почти сто тысяч, — тихо сказала она.
— А она хоть рубль вернула?
Вера покачала головой. Оксана всегда находила причины не отдавать долги.
Телефон снова зазвонил. Мама.
— Верочка, дочка, — заискивающим голосом начала Тамара Ивановна. — Оксаночка мне звонила, плакала. Ты что, ей в деньгах отказала?
Вера закатила глаза. Началось.
— Мама, я не могу каждый месяц давать ей деньги.
— Да что ты говоришь? Какие такие каждый месяц? — возмутилась мать. — Она же работает! Просто трудный период у неё!
— Трудный период длится уже три года, мама.
— Ну и что? — в голосе матери появились капризные нотки. — Ты же старшая! Ты в достатке живешь! А она одна с детьми мается!
Вера прикрыла глаза. Мама всегда была на стороне Оксаны.
— У меня тоже семья, мама.
— Да ладно вам! — махнула рукой Тамара Ивановна. — У тебя Михаил зарабатывает хорошо, ты дома сидишь! Что тебе стоит сестре помочь?
— А с какой стати? — вдруг резко спросила Вера.
Мама опешила от неожиданности.
— Как с какой стати? Родная же!
— Родная, да только в одну сторону, — горько усмехнулась Вера. — Когда у меня проблемы были, кто помогал?
— Какие у тебя проблемы? — фыркнула мать. — Живешь как сыр в масле!
Вера вспомнила, как два года назад лежала в больнице. Михаил работал в командировке, некому было забрать Машу из садика. Звонила Оксане — та отказалась.
— Вспомни, мам, как я в больнице лежала.
— А что такого? Справилась ведь!
— Справилась, да. Соседка помогла.
Тамара Ивановна поморщилась. Ей не нравилось, когда вспоминали неприятные моменты.
— Ну ладно, не будем старое ворошить. Сейчас о другом речь. Дай девочке на сапоги!
— Нет, мама.
— Что значит нет? — взвизгнула мать. — Совсем совесть потеряла!
— У Оксаны зарплата двадцать тысяч. Детские пособия еще тысяч двенадцать. Алименты бывший муж платит — пятнадцать тысяч. Итого сорок семь тысяч. На что она их тратит?
Мама растерялась. Цифры ее всегда пугали.
— Ну... жить же надо как-то!
— Вот и пусть на эти деньги живет. А сапоги в Спортмастере стоят пять тысяч, не тридцать.
— Да что ты такое говоришь! — возмутилась Тамара Ивановна. — Дешевые сапоги — это не сапоги! Девочка хочет качественные!
Вера покачала головой. С мамой бесполезно спорить.
— Мам, решение принято. Денег не дам.
— Ну и не давай! — обиделась мать. — Только не приезжай потом! И Машу не привози! Не хочу видеть жадных людей!
Звонок оборвался. Вера опустилась на стул.
— Что мама сказала? — осторожно спросил Михаил.
— Запретила приезжать. И Машу привозить.
Михаил нахмурился. Он видел, как мама жены манипулирует дочерями.
— Может, и к лучшему?
Вера посмотрела на мужа удивленно.
— Как это к лучшему?
— Вер, посмотри на себя. После каждого разговора с ними ты вся на нервах. Машка это видит, переживает.
Вера задумалась. Действительно, дочка в последнее время часто спрашивала, почему мама грустная.
— Но они же родные, — неуверенно проговорила она.
— Родные не значит обязанные, — твердо сказал Михаил. — Мы свою семью должны защищать.
Вечером, когда Маша легла спать, Вера села за компьютер. Решила посчитать, сколько денег они потратили на Оксану за последние три года.
Цифра получилась пугающей — почти триста тысяч рублей. На эти деньги можно было съездить в отпуск на море или сделать ремонт в детской.
А что взамен? Постоянные скандалы, упреки, обиды.
Телефон завибрировал. Сообщение от незнакомого номера.
"Вера, это Катя, подруга Оксаны. Она мне твой номер дала. Слушай, что у вас там случилось? Оксана вся в слезах, говорит, ты ей денег не даешь. А дети без сапог ходят!"
Вера разозлилась. Оксана еще и подруг настраивает!
Набрала ответ: "Катя, Оксана взрослая женщина. У неё есть работа и алименты. Пусть сама покупает детям обувь."
Через минуту пришел ответ: "Да ты что? Какая жестокая! Дети же страдают!"
"Дети страдают от того, что мать тратит деньги не на них, а на себя", — отправила Вера и заблокировала номер.
Михаил, читавший переписку через плечо жены, одобрительно кивнул.
— Правильно. Хватит разбираться с чужими тараканами.
— А может, правда дети страдают? — засомневалась Вера.
— Вер, вспомни, как Машка в садик ходила в дырявых сапожках. Мы тогда денег на новые не было, я в командировки ездил редко. Ты что сделала?
— Заштопала.
— Вот именно. А не стала требовать у родственников тридцать тысяч на итальянские сапоги.
Вера вспомнила тот период. Действительно, было трудно. Но она не жаловалась, не клянчила, искала подработку.
— Может, сходить к ним? — предложила она. — Поговорить спокойно?
— Зачем? Ты уже все сказала. А они в ответ — оскорбления и манипуляции.
Михаил был прав. Каждый разговор с мамой и Оксаной превращался в эмоциональный шантаж.
— Ладно, — решительно сказала Вера. — С завтрашнего дня — никаких денег. И никаких объяснений.
Но утром все изменилось. На пороге стояла заплаканная Оксана с детьми.
— Сестренка! — бросилась она к Вере. — Прости меня! Я не хотела грубить!
За спиной Оксаны жались восьмилетний Артем и шестилетняя Лиза. Дети смотрели виноватыми глазами.
— Тетя Вера, — пискнула Лиза, — у нас ботинки порвались. Мама плакала всю ночь.
Сердце Веры сжалось. Дети-то не виноваты в поведении матери.
— Проходите, — вздохнула она.
Оксана прошла на кухню, дети остались в прихожей.
— Вер, я понимаю, что достала тебя, — заговорила сестра срывающимся голосом. — Но у меня правда нет денег! Зарплату задерживают, алименты Петр не платит!
— В прошлом месяце говорила, что алименты платит исправно.
Оксана растерялась.
— Ну... не всегда. Иногда задерживает.
— Оксана, где правда?
Сестра опустила глаза.
— Петр платит. Но у меня кредиты.
Вот оно! Вера насторожилась.
— Какие кредиты?
— Ну... разные. На телефон взяла, на холодильник. На отпуск еще летом.
— На отпуск? Ты же говорила, что у подруги на даче отдыхали!
— Ездили в Анапу на неделю, — призналась Оксана. — Дети так хотели море увидеть!
Вера покачала головой. Значит, сестра влезла в кредиты на развлечения, а теперь требует, чтобы родственники расплачивались.
— Сколько кредитов?
— Два. По пятнадцать тысяч каждый.
— Итого тридцать тысяч в месяц только проценты?
Оксана кивнула.
— Вот поэтому и денег не хватает на детей.
— Но ведь детям обувь нужна! — всхлипнула Оксана.
В этот момент в кухню заглянул Артем.
— Мам, а почему ты тете Вере не сказала про новые джинсы и кроссовки?
Оксана покраснела.
— Артем, иди к сестре играй!
— Какие джинсы? — спросила Вера.
— Мама вчера себе джинсы купила за пять тысяч, — честно ответил мальчик. — И кроссовки за семь. А нам сказала, что денег нет.
Оксана вскочила с места.
— Артем! Марш отсюда!
Но было поздно. Вера все поняла.
— То есть на себя деньги нашлись, а детям сапоги купить не можешь?
— Ну... это другое! Мне для работы нужно прилично выглядеть!
— В кассе в джинсах за семь тысяч? — холодно спросила Вера.
Оксана поняла, что попалась.
— Вер, ну ты же сестра! Помоги!
— Помогу. Дам тебе номер службы кредитного консультирования. Там научат планировать бюджет.
— Да что ты мелешь? — взвилась Оксана. — Мне консультации не нужны! Мне деньги нужны!
— Не дам.
— Как не дашь? — опешила сестра.
— Вот так. Никаких денег больше не будет.
Оксана зло сощурилась.
— А, так ты нас обманула! Думала, детей на жалость возьмешь!
— Именно так.
— Да кто ты такая вообще? — зашипела Оксана. — Домохозяйка, которая на шее у мужа сидит! А строишь из себя королеву!
Вера встала.
— Я женщина, которая умеет жить по средствам. И больше не собираюсь спонсировать твою безответственность.
— Жадина! — крикнула Оксана. — Все расскажу маме! И всем родственникам расскажу, какая ты!
— Рассказывай.
Оксана схватила детей и понеслась к выходу.
— Больше к вам не приду! И детей не приведу! Не нужны мне такие родственники!
Дверь хлопнула. Вера опустилась на диван.
— Молодец, — сказал Михаил, выходя из комнаты. — Наконец-то поставила границы.
— А может, я правда жестокая? — засомневалась Вера. — Дети же не виноваты.
— Дети страдают от безответственности матери, а не от твоего отказа спонсировать эту безответственность.
Телефон зазвонил. Мама.
— Вера! Что ты наделала? — закричала Тамара Ивановна. — Оксана рыдает! Говорит, ты её выгнала!
— Я никого не выгоняла. Просто отказалась давать деньги.
— Как отказалась? Дети босиком ходят!
— Мам, у Оксаны кредитов на тридцать тысяч в месяц. На развлечения взяла. А вчера себе джинсы за пять тысяч купила.
Мама замолчала.
— Ну... может, и так. Но ты же старшая! Должна помогать!
— Не должна.
— Должна! — заорала Тамара Ивановна. — Я тебя так воспитывала! Старшие за младших отвечают!
— Отвечают за несовершеннолетних детей, мам. А Оксане тридцать пять лет.
— Да плевать мне, сколько ей лет! Она младшая, значит, нуждается в защите!
— Она нуждается в том, чтобы научиться быть взрослой.
— А ты бессердечная! — взвизгнула мать. — Совсем черствая стала! Раньше такой не была!
— Раньше я была удобной, — спокойно ответила Вера. — А сейчас стала справедливой.
— Не хочу с тобой разговаривать! — обиделась мама. — И приезжать не вздумай! Таких дочерей мне не нужно!
Звонок оборвался. Вера посмотрела на телефон и... улыбнулась.
Впервые за много лет она чувствовала облегчение.
***.
Три дня прошли в тишине. Ни мама, ни Оксана не звонили. Вера впервые за долгое время чувствовала спокойствие.
Маша заметила перемены.
— Мам, а почему ты больше не грустишь после телефона? — спросила дочка за завтраком.
Вера улыбнулась.
— Потому что больше никто не расстраивает маму по телефону.
— А бабушка Тома не звонит?
— Нет, солнышко. Бабушка обиделась.
— А тетя Оксана?
— Тетя Оксана тоже обиделась.
Маша задумалась, жуя кашу.
— А они к нам в гости придут?
— Не знаю, доченька. Возможно, нет.
— А я скучать буду?
Вера посмотрела на дочь. Честная, прямая, без всяких уверток.
— А ты скучаешь сейчас?
Маша покачала головой.
— Нет. Когда они приходили, ты всегда переживала. А Артем с Лизой все время хныкали.
Устами младенца. Даже ребенок видел, какую атмосферу создавали родственники.
Вечером Михаил принес почту. Среди счетов за коммуналку лежало письмо без обратного адреса.
— Что это? — удивилась Вера.
Вскрыла конверт. Внутри листок, исписанный неровным почерком мамы.
"Вера! Я думала, ты одумаешься, но прошло уже три дня, а ты не звонишь. Значит, окончательно потеряла совесть. Оксана мне все рассказала. Как ты ее унизила, детей обидела. Стыдно мне за такую дочь! Отца твоего в гробу переворачиваешь! Он бы никогда не простил тебе такую жестокость к родной сестре. Больше не считаю тебя дочерью. И внучку свою видеть не хочу. Яблоко от яблони недалеко падает. Вырастет такой же бессердечной, как мать."
Вера читала и чувствовала, как внутри поднимается не боль, а... раздражение. Мама опять манипулирует, прикрываясь памятью отца.
— Что пишет? — спросил Михаил.
— Лишает меня звания дочери.
Михаил прочитал письмо и фыркнул.
— Классика жанра. Эмоциональный шантаж в чистом виде.
— А может, она права? Может, папа правда не одобрил бы?
Михаил обнял жену.
— Вер, твой отец умер, когда Оксане было пятнадцать. Он видел ее подростком, а не инфантильной тридцатипятилетней женщиной с кредитами на развлечения.
Вера задумалась. Папа всегда говорил: "Помогать нужно тем, кто сам пытается, но не справляется. А не тем, кто сидит сложа руки и ждет, что кто-то решит их проблемы".
— Ты права, — вздохнула она. — Папа бы не одобрил Оксанино поведение.
— Конечно, не одобрил бы. Он же работящий был, ответственный.
В субботу утром в дверь позвонили. Вера глянула в глазок — на пороге стояла незнакомая женщина лет сорока.
— Кто это? — крикнула через дверь.
— Я Наташа, соседка вашей мамы. Можно поговорить?
Вера открыла дверь. Женщина выглядела взволнованной.
— Проходите. Что случилось?
— Дело в том, что ваша мама... — Наташа замялась. — Она рассказывает всем соседям, какая у нее дочь бессердечная. Говорит, что вы сестру с детьми на улицу выгнали.
Вера нахмурилась.
— И что?
— Я не хотела вмешиваться, но вчера видела, как Оксана к маме приходила. На такси приехала. В новой шубе.
— В шубе?
— Да. Красивая такая, длинная. Я подумала — может, не все так, как ваша мама рассказывает?
Вера пригласила соседку на кухню, поставила чай.
— Расскажите подробнее.
— Ваша мама говорит, что Оксана нищенствует, дети босиком ходят. А я смотрю — приезжает на такси, в шубе новой, телефон дорогой. Дети в новых куртках.
— В новых куртках?
— Да. И сапоги у них новые были. Красивые такие, с мехом.
Вера опешила. Значит, Оксана все-таки купила детям обувь. И себе шубу. А маме рассказала про нищету.
— Наташа, а мама что говорила?
— Плакала, что дочь бессердечная. Что внуков видеть не дает. Денег на лекарства не присылает.
— На лекарства? Какие лекарства?
— Ну, она жалуется, что давление скачет, сердце болит. Говорит, дорогие лекарства нужны, а денег нет.
Вера знала, что мама получает неплохую пенсию — двадцать три тысячи. Плюс льготы, бесплатные лекарства.
— Наташа, а как мама выглядит? Одевается как?
— Нормально. Недавно пальто новое купила. Дорогое такое, в бутике видела такое же за сорок тысяч.
Картина проясняется. Мама живет неплохо, но предпочитает изображать жертву обстоятельств.
— Спасибо, что рассказали.
— Да не за что. Просто неприятно, когда при мне человека поливают грязью, а он даже оправдаться не может.
После ухода соседки Вера задумалась. Получается, вся эта история с бедностью и нуждой — обман. И мама в этом соучастница.
Вечером позвонил двоюродный брат Игорь.
— Вер, привет. Слушай, мне тетя Тома звонила. Рассказала про вашу ссору.
— И что она сказала?
— Что ты Оксану обидела, денег не дала на детей. Просит меня с тобой поговорить.
Вера тяжело вздохнула. Мама пошла в атаку по всем фронтам.
— Игорь, а она рассказала, на что Оксана деньги просила?
— На сапоги детям.
— За тридцать тысяч?
— Ну... да. Дороговато, конечно.
— А рассказала, что у Оксаны кредиты на развлечения? И что она в тот же день себе джинсы за пять тысяч купила?
Игорь замолчал.
— Этого не говорила.
— А что у Оксаны зарплата, алименты, пособия — почти пятьдесят тысяч в месяц?
— Тоже не говорила.
— Игорь, мама рассказала тебе только половину правды. Ту, которая выставляет меня виноватой.
Двоюродный брат задумался.
— Знаешь, Вер, а я давно заметил, что тетя Тома любит драматизировать. Помнишь, как она всем рассказывала, что дядя Петя ее бросил? А потом выяснилось, что она сама его выгнала.
— Именно.
— Ладно, не буду вмешиваться в ваши дела. Скажу тете, что поговорил с тобой, и ты свою позицию объяснила.
На следующей неделе Веру ждал сюрприз. Позвонила Катя, подруга Оксаны.
— Извини, что тогда грубо написала, — начала она. — Я правду не знала.
— А сейчас знаете?
— Да. Оксанка в итоге призналась. Про кредиты, про джинсы. И про шубу тоже.
— Про шубу?
— На распродаже купила за двадцать тысяч. Говорит, давно мечтала о такой.
Вера покачала головой. Двадцать тысяч на шубу есть, а тридцать на детские сапоги нет.
— И что теперь думаете?
— Думаю, ты правильно сделала. А то она совсем обнаглела. Мне тоже денег недавно одолжить просила.
— Дали?
— Нет. После твоего отказа задумалась. И правильно сделала — на следующий день увидела ее с новой сумкой за пятнадцать тысяч.
— Катя, а как дети? Правда босиком ходят?
— Да ладно тебе! В хороших сапогах, в новых куртках. Лучше многих одеты.
Значит, весь спектакль с бедствующими детьми — липа. Дети обуты, одеты, накормлены. Просто Оксане хотелось еще денег на свои прихоти.
Через два дня приключилось новое. Вера шла из магазина и увидела знакомую фигуру — мама стояла у витрины ювелирного магазина.
Тамара Ивановна была одета в то самое новое пальто за сорок тысяч. В руках сумка явно не из дешевых. На шее золотая цепочка, которую Вера не видела раньше.
Мама заметила дочь и растерялась.
— Вера! Ты что тут делаешь?
— Из магазина иду. А вы?
— Я... мимо проходила.
Вера посмотрела на витрину. Там сверкали золотые украшения по пятьдесят-сто тысяч за штуку.
— Дорогие украшения рассматриваете?
— Да так, из любопытства, — замялась мама.
— А цепочка у вас новая?
Тамара Ивановна инстинктивно прикрыла шею рукой.
— Старая. Давно купленная.
— Красивая. Наверное, недешевая была?
— Копейки стоила, — торопливо ответила мама. — Ну, мне пора. До свидания.
Она быстро зашагала прочь. Вера проводила ее взглядом.
Интересно. У мамы нет денег на лекарства, но есть деньги на золотые украшения и дорогую одежду.
Дома Вера рассказала Михаилу о встрече.
— Видишь? — сказал муж. — Никто не бедствует. Просто тебя считали дойной коровой.
— Но зачем врать? Зачем изображать нужду?
— Потому что правду сказать стыдно. Признать, что тратишь чужие деньги на свои прихоти, — неприятно.
Вера задумалась. Действительно, что лучше звучит — "дай денег на детские сапоги" или "дай денег, потому что я свои потратила на джинсы и кроссовки"?
В четверг случилось неожиданное. Позвонила учительница Артема, племянника Веры.
— Добрый день. Я Марина Петровна, классный руководитель Артема Козлова. Вы его тетя?
— Да. Что случилось?
— Дело в том, что мама Артема просила передать вам, что мальчику нужны деньги на школьные нужды. Тысячи три.
Вера удивилась.
— Она просила передать через вас?
— Да. Сказала, что вы поссорились, но ребенку помощь нужна.
— А на что конкретно деньги?
— На учебные материалы, тетради, канцелярию.
Вера подумала. Начало ноября, четверть в разгаре. Какие еще учебные материалы?
— Марина Петровна, а в чем именно нуждается Артем? У него нет тетрадей, ручек?
— Честно говоря, нет. У мальчика все есть. Даже больше, чем у многих одноклассников.
— Тогда на что деньги?
Учительница замялась.
— Понимаете, мама сказала, что вы всегда помогали семье финансово. И попросила меня связаться с вами.
Значит, Оксана решила использовать школу для выколачивания денег. Нагло и бессовестно.
— Марина Петровна, больше никакой финансовой помощи не будет. И не позволяйте втягивать вас в семейные разборки.
— Понимаю. Извините за беспокойство.
Вечером Вера рассказала мужу об этом звонке.
— Совсем оборзели, — возмутился Михаил. — Школу в свои игры втягивают!
— Мне жалко Артема. Мальчик-то не виноват, что мать такая.
— Артем не пострадает. У него есть все необходимое. А вот манипулятивности от матери нахватается.
К сожалению, Михаил оказался прав. Через несколько дней Артем сам написал Вере в соцсетях.
"Тетя Вера, мама плачет каждый день. Говорит, что вы нас бросили. Лиза спрашивает, почему вы нас не любите. Может, вы помиритесь с мамой?"
Вера прочитала сообщение и вздохнула. Восьмилетний ребенок стал инструментом манипуляций.
Ответила осторожно: "Артем, я вас люблю. Но взрослые иногда не могут договориться. Это не значит, что кто-то виноват."
"А почему не можете договориться?"
Как объяснить ребенку, что его мать врет и манипулирует?
"Потому что у нас разные взгляды на жизнь."
"А деньги маме дать не можете?"
Вот оно. Ребенка натаскали на выколачивание денег.
"Артем, не детское это дело — просить деньги за взрослых. У мамы есть работа, папа алименты платит. Денег хватает на все необходимое."
"Но мама говорит, что мало денег."
"Мама неправильно их тратит."
Артем больше не писал. Видимо, передал маме содержание разговора, и та запретила общение.
На выходных Вера встретила в супермаркете Лену, мамину подругу.
— Верочка! — обрадовалась женщина. — Как дела? Мама рассказывала, что вы поругались.
— Небольшие разногласия.
— Она очень переживает. Говорит, что ты совсем изменилась, черствой стала.
Вера устала оправдываться.
— Лена Ивановна, а мама рассказывала, почему мы поругались?
— Ну... она сказала, что ты Оксане отказалась помочь. Деньги на детей не дала.
— А сколько я должна была дать?
— Тысяч пятнадцать, по-моему.
Любопытно. В маминой версии сумма уменьшилась вдвое.
— А рассказывала, на что деньги?
— На обувь детям.
— А что у Оксаны кредиты на тридцать тысяч в месяц, и она их взяла на развлечения?
Лена Ивановна растерялась.
— Этого не говорила.
— А что в тот же день себе джинсы за пять тысяч купила?
— И этого тоже не говорила.
— Вот и вся правда, Лена Ивановна. Мама рассказывает только то, что выставляет меня в плохом свете.
Женщина задумалась.
— Знаешь, Верочка, а я всегда удивлялась, как это Оксана на свою зарплату двоих детей содержит. Теперь понятно — за твой счет.
— Именно.
— А мама знает про кредиты?
— Конечно, знает. Но предпочитает закрывать глаза.
Лена Ивановна покачала головой.
— Плохо это. Детей в долги втягивать нехорошо.
В понедельник произошло событие, которое окончательно убедило Веру в правильности решения. Позвонила воспитательница из детского сада, куда ходила Лиза.
— Добрый день. Меня зовут Ольга Сергеевна. Я воспитатель Лизы Козловой.
— Слушаю.
— У нас возникла неприятная ситуация. Лиза сегодня подошла к детям и попросила денег.
— Как попросила?
— Сказала, что мама велела просить у детей деньги на обед. Дети растерялись, воспитателю рассказали.
Вера похолодела. Неужели Оксана дошла до того, что заставляет шестилетнего ребенка попрошайничать?
— А как Лиза объяснила?
— Сказала, что у мамы денег нет, а кушать хочется. Мы ее накормили, конечно. Но ситуация неприятная.
— Понимаю. Спасибо, что сообщили.
— Может быть, семья действительно в трудном положении? Мы можем помочь, у нас есть социальный педагог.
— Семья не в трудном положении. У мамы есть работа и все необходимые доходы. Это... недоразумение.
После разговора Вера долго сидела в шоке. Заставить шестилетнего ребенка просить деньги у других детей — это уже перебор.
Набрала номер Оксаны. Трубку взяли не сразу.
— А, сестрица объявилась! — ядовито сказала Оксана. — Что, совесть заговорила?
— Оксана, ты заставила Лизу просить деньги у детей в садике?
— А что такого? Ребенок есть хочет, а денег нет!
— Денег у тебя полно! Зарплата, алименты, пособия!
— Это мои деньги! Я их на кредиты трачу!
— Значит, лучше шестилетнего ребенка попрошайкой сделать?
— А что мне остается? — взвилась Оксана. — Ты помочь не хочешь, мама копейки дает!
— Мама тебе сколько дает?
— Тысячи по три-четыре. Что с них возьмешь?
Значит, мама все-таки помогает. Но скрывает это, изображая из себя жертву жадной дочери.
— Оксана, если еще раз заставишь детей попрошайничать, я обращусь в опеку.
— Ты что, угрожаешь мне? — взвизгнула сестра.
— Предупреждаю. Дети не должны страдать от твоей безответственности.
— Да пошла ты! — заорала Оксана и сбросила звонок.
Вера посмотрела на телефон. Все. Теперь она окончательно убедилась, что поступила правильно.
Вечером, когда Маша легла спать, Вера рассказала мужу о разговоре с воспитательницей.
— Ну вот, — мрачно сказал Михаил. — Теперь ясно, к чему ведет потворствование. Дети страдают не от твоих отказов, а от материнской безответственности.
— Может, все-таки попробовать помочь? — засомневалась Вера. — Ради детей?
— Вер, если ты дашь денег сейчас, что изменится? Оксана потратит их на себя, а через месяц опять будет требовать. И детей опять использовать будет.
— А если не дам?
— Если не дашь, она рано или поздно поймет, что надо жить по средствам. Либо найдет других спонсоров.
Михаил был прав. Помощь в данном случае не поможет, а навредит. Она только закрепит у Оксаны уверенность в том, что можно жить за чужой счет.
На следующий день пришло сообщение от мамы: "Если хочешь меня видеть живой, приезжай завтра. Последний раз прошу."
Вера показала сообщение мужу.
— Классический эмоциональный шантаж, — сказал он. — "Приезжай, а то умру".
— А вдруг правда что-то случилось?
— Тогда бы в больницу звонили, а не sms-ки слали.
Вера решила не поддаваться на провокацию. Но беспокойство осталось.
Утром позвонила соседке маме — той самой Наташе.
— Добрый день. Извините за беспокойство. Мама вчера странное сообщение прислала. Не знаете, как она себя чувствует?
— Да нормально чувствует! — удивилась Наташа. — Вчера в магазин ходила, сегодня с утра уборкой занимается. Пылесосом гудит.
— Значит, ничего серьезного?
— Да что вы! Здоровая как лошадь. Только вот всем жалуется, что дочь бросила.
— Понятно. Спасибо.
Значит, очередная манипуляция. "Умирающая" мама пылесосит квартиру и ходит по магазинам.
К обеду пришло новое сообщение: "Видно, совсем сердце потеряла. Даже на смертный одр не приехала. Все. Больше дочери у меня нет."
Вера вздохнула и удалила сообщение. Манипулятивный театр продолжается.
Через неделю позвонил дядя Володя, мамин брат.
— Вера, что у вас там происходит? Тома звонила, плакала в трубку. Говорит, ты с ней не разговариваешь.
— Дядя Володя, мама сама не хочет разговаривать. Обиделась за то, что я отказалась спонсировать Оксанины кредиты.
— Какие еще кредиты?
Вера рассказала дяде всю историю. Тот слушал молча, изредка вставляя "ну и ну".
— Понятно, — сказал он в конце. — Тома мне, конечно, не все рассказала. По ее версии, ты просто поскупилась на детскую обувь.
— Вот именно.
— Знаешь, Вера, а я заметил, что Тома любит драматизировать. И Оксанку всегда баловала.
— И что теперь делать?
— А ничего. Пусть учится жить самостоятельно. А Тома пусть подумает, стоит ли из-за чужой безответственности с дочерью ругаться.
После разговора с дядей Вера почувствовала облегчение. Хотя бы кто-то из родственников понял ее позицию.
В субботу произошло неожиданное. Маша играла во дворе, когда к ней подошла Лиза с Артемом.
— Тетя Вера! — радостно крикнула девочка и бросилась обниматься.
Оксана стояла поодаль, нервно курила.
— Мам, можно с Машей поиграть? — спросил Артем.
Вера кивнула. Дети не виноваты в поступках взрослых.
Пока дети играли, Оксана подошла ближе.
— Привет, — неуверенно сказала она.
— Привет.
— Слушай... может, помиримся? А то дети скучают.
Вера посмотрела на сестру. Та выглядела усталой, нервной.
— Оксана, я не собираюсь мириться на твоих условиях. Если хочешь нормальных отношений — меняй свое поведение.
— Какое еще поведение?
— Перестань просить деньги. Живи на свои доходы. Не заставляй детей попрошайничать.
Оксана покраснела.
— Да один раз было! И то от безысходности!
— От безысходности? У тебя в тот день была новая сумка за пятнадцать тысяч.
— Откуда ты знаешь?
— Не важно откуда. Важно, что ты врешь.
Оксана сжала губы.
— Ладно, была сумка. Ну и что? Я же тоже человек! Хочется красиво выглядеть!
— За счет детей хочется?
— При чем тут дети? Их я кормлю, одеваю!
— На мои деньги кормила.
Оксана замолчала. Спорить было нечего.
— Вер, ну нельзя же так! Мы же сестры!
— Сестры — это не повод для паразитизма.
— Я не паразит!
— Тогда живи самостоятельно. Без моих денег.
Оксана постояла молча, потом подозвала детей.
— Артем! Лиза! Идем домой!
— Ма-ам! Мы только начали играть! — заныла Лиза.
— Сказала — идем!
Дети расстроено попрощались с Машей и ушли с матерью.
— Мам, а почему тетя Оксана такая злая? — спросила Маша.
— Она не злая, солнышко. Она... обиженная.
— А на что обиженная?
— На то, что не получает то, что хочет.
Маша задумалась.
— А я когда не получаю игрушку, тоже обижаюсь. Но потом перестаю.
— Правильно, солнышко. А взрослые иногда обижаются очень долго.
— Это глупо, — серьезно сказала Маша.
Устами младенца, подумала Вера.
В воскресенье случилось то, чего Вера не ожидала. Позвонила мама.
— Вера? — голос звучал неуверенно.
— Да, мама.
— Я... я хотела поговорить.
— Слушаю.
— Может, встретимся? Поговорим спокойно?
Вера колебалась. С одной стороны, хотелось наладить отношения. С другой — боялась новых манипуляций.
— О чем говорить, мама?
— О нас. О семье. Я много думала...
— И к каким выводам пришли?
Тамара Ивановна помолчала.
— Может, я где-то не права была.
Для мамы это было равносильно признанию в убийстве. Она никогда не признавала ошибок.
— Хорошо. Приезжайте к нам.
— Можно?
— Конечно.
Через час мама стояла на пороге. Выглядела смущенной, растерянной.
— Проходите, мам. Чай будете?
— Буду.
За столом мама долго молчала, теребя салфетку.
— Знаешь, Вера... — наконец начала она. — Володя со мной разговаривал.
— Дядя Володя?
— Да. Он сказал, что ты ему всю историю рассказала. И что я не все понимаю.
Вера кивнула.
— Дело в том, что я... — мама запнулась. — Я не знала про кредиты Оксаны.
— Не знали?
— Она мне не рассказывала. Говорила только, что денег не хватает.
— А на что вы думали она просила у меня по тридцать тысяч?
Мама опустила глаза.
— Думала, что цены выросли. Что детская обувь теперь столько стоит.
Вера усмехнулась. Мама всегда верила в то, во что хотела верить.
— Мам, вы же сами покупаете продукты, одежду. Знаете цены.
— Знаю, конечно. Но подумала... может, она в дорогих магазинах покупает.
— Зачем в дорогих? У нее зарплата двадцать тысяч.
— Ну... хотела детям лучшее.
Вера вздохнула. Мама по-прежнему оправдывала Оксану.
— Мам, а вы знали, что она в тот день себе джинсы за пять тысяч купила?
— Нет. Этого не знала.
— А про шубу за двадцать тысяч?
Мама вздрогнула.
— Какую шубу?
— Которую она на следующий день после нашей ссоры купила.
— Не может быть!
— Соседка ваша видела. Наташа.
Тамара Ивановна покраснела.
— Значит, она и мне врала.
— Конечно, врала. Вам рассказывала про нищету, а сама тратила деньги на развлечения.
Мама долго молчала, переваривая информацию.
— А я ее еще и поддерживала, — тихо сказала она. — Деньги давала.
— Знаю. По три-четыре тысячи.
— Откуда знаешь?
— Она сама сказала.
Мама покачала головой.
— Получается, я тебя зря обвиняла.
— Получается, так.
— Прости меня, дочка, — вдруг всхлипнула Тамара Ивановна. — Я не разобралась, поверила на слово.
Вера смотрела на мать. Впервые за много лет мама признавала ошибку.
— Ладно, мам. Главное, что теперь понимаете.
— Понимаю. И что теперь делать с Оксаной?
— Ничего особенного. Пусть живет самостоятельно.
— А если она опять просить будет?
— Откажитесь. Скажите, что поняли ее игру.
Мама кивнула.
— Только боюсь, она со мной тоже перестанет общаться.
— Мам, а вам нужно общение, построенное на вранье и вымогательстве?
— Нет, конечно.
— Вот и ответ.
Мама встала.
— Пойду я. Еще раз прости. И спасибо, что объяснила.
— Мам, а как же письмо? Про то, что у вас больше нет дочери?
Тамара Ивановна покраснела.
— Глупости писала. Обиженная была.
— А сообщения про смертный одр?
— Тоже глупости, — смущенно призналась мама. — Хотела тебя напугать.
— Напугали. Я даже соседке звонила, спрашивала, как вы себя чувствуете.
— Наташе? А она что сказала?
— Что вы пылесосите и в магазин ходите.
Мама рассмеялась.
— Попалась.
Когда мама ушла, Вера почувствовала облегчение. Хотя бы с одним человеком удалось договориться.
Вечером позвонила Оксана. Голос был злой, раздраженный.
— Ну что, довольна? Маму против меня настроила?
— Не настраивала. Мама сама разобралась.
— Разобралась! Она мне в помощи отказала! Сказала, что знает про мои кредиты!
— И правильно сделала.
— Правильно? — взвилась Оксана. — Я же дочь ей! Должна помогать!
— Ты взрослая дочь. Сама должна себя обеспечивать.
— Легко говорить! А как жить?
— На зарплату, алименты и пособия. Как миллионы других людей.
— Этого мало!
— Тогда найди работу получше. Или подработку.
— Некогда мне работать! Дети, дом!
— Оксана, дети в школе и садике. У тебя полно времени.
— Да что ты понимаешь? — зашипела сестра. — Сидишь дома, мужа дожидаешься! А я одна со всем справляюсь!
— Я не сижу дома. Я работаю удаленно.
— Ой, работает! По два часа в день!
Вера не стала объяснять. Бесполезно.
— Оксана, если хочешь нормальных отношений — меняйся. Перестань врать, клянчить, манипулировать детьми.
— А если не хочу меняться?
— Тогда живи как живешь. Но без моего участия.
— Вот и живи одна! — заорала Оксана. — Не нужна мне такая сестра!
Звонок оборвался. Вера поставила телефон на стол и улыбнулась.
Странно, но она чувствовала не грусть, а облегчение.
Через месяц Вера узнала от Кати, что Оксана нашла нового спонсора. Познакомилась с мужчиной, который помогает ей деньгами.
— Говорит, что влюбился без памяти, — рассказывала Катя. — Все ее просьбы выполняет.
— Дети как?
— Нормально. Она их к бабушке часто возит, а сама с новым ухажером время проводит.
Значит, дети не пострадали. А Оксана нашла новый источник финансирования.
Вера не испытывала ни жалости, ни сожаления. Каждый делает свой выбор и живет с его последствиями.
А ее выбор — жить честно, не унижаться, не манипулировать. И защищать свою семью от тех, кто считает ее дойной коровой.
Мама стала заезжать в гости. Не часто, но регулярно. Больше не упоминала Оксану, не передавала от нее приветы и просьбы.
Маша радовалась бабушкиным визитам. А Вера радовалась тому, что общение стало честным, без манипуляций и эмоционального шантажа.
— А знаешь, — сказала как-то мама, — я поняла, что ты права была. Нельзя людей в инфантильности поддерживать.
— И как Оксана?
— Живет. Говорит, что все у нее хорошо. Только детей реже вижу.
— Почему?
— Занята очень. С новым мужчиной встречается.
Вера кивнула. Оксана нашла нового спонсора и счастлива. Пока он не поймет, во что ввязался.
— А вы не переживаете?
— Знаешь, нет. Поняла, что переживать за взрослых детей — бесполезно. Каждый свою дорогу выбирает.
Мама действительно изменилась. Стала спокойнее, рассудительнее. Перестала драматизировать и принимать все близко к сердцу.
А Вера научилась говорить "нет" без чувства вины. И защищать свои границы, не оправдываясь и не объясняясь.
Семья стала крепче. Михаил видел, как жена изменилась — стала увереннее, спокойнее. Маша перестала видеть расстроенную маму после телефонных разговоров.
Дом наполнился покоем и гармонией. Именно так и должна жить нормальная семья — без постоянного стресса от родственников-вампиров.
***.
Полгода спокойной жизни пролетели незаметно. Вера почти забыла о постоянных звонках с просьбами, о скандалах и слезах. Семья зажила своей жизнью.
А потом грянуло.
В субботу утром позвонила Катя, подруга Оксаны.
— Вера, ты слышала новости?
— Какие новости?
— Про Оксану. Ее мужик бросил.
Вера не удивилась. Рано или поздно это должно было случиться.
— И что теперь?
— Теперь она в панике. Кредиты висят, деньги кончились. Звонила мне, просила в долг дать.
— Дали?
— Да ты что! После того, как узнала правду про ее аферы, близко не подпускаю.
Катя рассказала подробности. Оказывается, Оксанин спонсор продержался всего четыре месяца. Поначалу он исправно оплачивал ее расходы, дарил подарки, водил по ресторанам.
— А потом что случилось?
— А потом он увидел ее настоящую натуру. Она постоянно требовала денег, устраивала сцены, если что-то не по ней. Плюс выяснилось, что детей она на мать сдала, а сама только развлекается.
— И он ушел?
— Да. Сказал, что не собирается содержать инфантильную тетку, которая даже детьми не занимается.
Вера покачала головой. Типично для Оксаны — найти спонсора и тут же показать свое истинное лицо.
— А дети где?
— У твоей мамы живут. Уже месяца два как.
— Мама мне не говорила.
— А что говорить? Оксана их просто подбросила и исчезла. Говорила, что временно, а сама зависла у этого мужика.
Вере стало плохо. Значит, мама одна тянет двоих детей, а Оксана развлекается.
— Катя, а мама как справляется?
— Еле-еле. Видела ее на днях — осунулась, постарела. Говорит, что дети хорошие, но тяжело ей.
После разговора Вера долго сидела в задумчивости. Дети не виноваты в том, что мать их бросила. И мама, несмотря на свои ошибки, пытается им помочь.
Набрала мамин номер.
— Алло, мам? Это Вера.
— Верочка! — в голосе мамы прозвучала радость. — Как дела?
— Нормально. Мам, а почему не сказали, что дети у вас живут?
Тамара Ивановна замолчала.
— Откуда узнала?
— Не важно. Почему молчали?
— Да что рассказывать? — устало сказала мама. — Не хотела тебя нагружать. Ты же с Оксаной не общаешься.
— Мам, дети тут ни при чем. Как они?
— Хорошие детки. Артем мне по дому помогает, Лиза ласковая очень. Только... тяжело мне стало.
Вера услышала в мамином голосе усталость.
— А Оксана?
— А Оксана пропала. Месяц назад звонила, сказала, что заберет детей через неделю. С тех пор молчит.
— Совсем не появляется?
— Совсем. Дети спрашивают, где мама. Не знаю, что отвечать.
Вера сжала кулаки. Бросить собственных детей ради мужика — это уже предел.
— Мам, может, помочь вам с детьми?
— Да что ты, Верочка! Не надо. Справлюсь.
— Но вам же тяжело.
— Справлюсь, говорю. Дети не виноваты, что мать такая.
Вера гордилась мамой. Несмотря на возраст и усталость, она не бросила внуков.
— Хорошо, мам. Но если что — звоните.
Вечером Вера рассказала мужу о разговоре.
— Понятно, — сказал Михаил. — Оксана нашла очередной способ переложить ответственность на других.
— Детей жалко.
— Детей, да. А Оксану нет.
— Может, навестить маму? Посмотреть, как дети?
— Конечно. Только без денег. Чтобы не начать снова кормить Оксанин паразитизм.
В воскресенье Вера с Машей поехали к бабушке. Дом встретил их детскими голосами и запахом пирогов.
— Тетя Вера! — обрадовались Артем и Лиза.
Дети выглядели хорошо. Одеты чисто, накормлены, веселые. Но в глазах была какая-то настороженность.
— А мама когда приедет? — спросила Лиза.
— Скоро, наверное, — неуверенно ответила Вера.
Мама выглядела усталой, но довольной.
— Как дела, мам?
— Нормально. Дети хорошие, послушные. Артем в школе учится отлично, Лиза в садик ходит.
— А деньги? Хватает?
— Пока хватает. Детские пособия получаю, алименты Петр исправно платит.
— А Оксана?
Мама поморщилась.
— А что Оксана? Месяц как не звонит.
За обедом Артем вдруг спросил:
— Бабушка Тома, а правда, что мама нас не хочет?
Все замолчали. Маша посмотрела на двоюродного брата с сочувствием.
— Что за глупости, Артемушка! — воскликнула бабушка. — Конечно, хочет! Просто... работает много.
— А почему не звонит тогда?
— Занята очень.
Лиза тихо всхлипнула.
— А я скучаю по маме.
Сердце Веры сжалось. Дети чувствуют, что их бросили, но пытаются найти оправдания.
После обеда, когда дети играли, Вера поговорила с мамой наедине.
— Мам, так дальше нельзя.
— Что ты имеешь в виду?
— Оксана не может просто исчезнуть. У нее есть обязанности.
— А что я могу сделать? Она не отвечает на звонки.
— Найти ее. Поговорить серьезно.
Мама вздохнула.
— Пробовала. Номер отключен.
— Тогда через общих знакомых.
— Верочка, она сама решит, когда вернуться.
— Мам, а если не решит? Вы собираетесь до старости детей тянуть?
Тамара Ивановна растерялась.
— А что делать? На улицу их не выгоню же!
— Конечно, не выгоню. Но и позволять Оксане безответственно себя вести нельзя.
— А что ты предлагаешь?
— Поставить ей ультиматум. Либо возвращается и занимается детьми, либо официально оформляет опекунство на вас.
Мама задумалась.
— А если она выберет второй вариант?
— Тогда хотя бы будет ясность. И государственная поддержка.
Через неделю Катя сообщила, что нашла Оксану.
— Живет у какого-то нового мужика. В Подмосковье. Работать бросила, изображает домохозяйку.
— Дай адрес.
— Зачем тебе?
— Поговорить хочу.
Катя дала адрес. В субботу Вера поехала к сестре.
Оксана жила в коттедже, явно недешевом. Открыла дверь в халате, с маской на лице.
— Вера? — опешила она. — Ты откуда?
— От мамы. Поговорить надо.
— О чем говорить? — насторожилась Оксана.
— О твоих детях.
Лицо Оксаны изменилось.
— Проходи.
Дом был обставлен дорого. Вера присвистнула.
— Неплохо устроилась.
— Владик хороший человек. Заботливый.
— А дети где?
— У мамы. Временно.
— Временно — это сколько? Уже три месяца прошло.
Оксана покраснела.
— Я скоро заберу.
— Когда скоро?
— Ну... когда ситуация устаканится.
— Какая ситуация? Ты здесь живешь, как барыня, а дети без матери.
— Не без матери! У них бабушка есть!
— Бабушке семьдесят лет! Она не обязана твоих детей воспитывать!
Оксана отвернулась к окну.
— Ей не тяжело. Она сама говорила.
— Врешь. Мама устала, постарела. Но детей не бросит, в отличие от тебя.
— Я не бросила! — взвилась Оксана. — Я временно их пристроила!
— На три месяца? Без звонков, без денег?
— Деньги я посылала!
— Сколько и когда?
Оксана замялась.
— В прошлом месяце пять тысяч передала.
— Пять тысяч на двоих детей на месяц? Ты серьезно?
— А что? Им больше не надо! У мамы все есть!
Вера посмотрела на сестру с отвращением.
— Знаешь что, Оксана? Ты просто мерзавка.
— Что?! — подскочила та.
— Мерзавка и эгоистка. Родила детей, а теперь от них отделываешься.
— Да как ты смеешь! — завизжала Оксана.
— Смею! Потому что кто-то должен тебе правду сказать!
В комнату вошел мужчина лет пятидесяти. Дорого одетый, с золотыми часами.
— Оксанка, что случилось? — забеспокоился он.
— Владик, это моя сестра. Она... она мне претензии предъявляет.
Мужчина посмотрел на Веру.
— А в чем дело?
— Дело в том, что ваша подруга бросила двоих детей на семидесятилетнюю мать.
Владик нахмурился.
— Как бросила? Она же говорила, что дети временно у бабушки.
— Временно — это три месяца без звонков и денег?
Мужчина повернулся к Оксане.
— Оксана, ты мне говорила, что дети к бабушке в гости поехали.
— Ну... да. В гости.
— На три месяца? И ты им ни разу не звонила?
Оксана поняла, что попалась.
— Я... я не хотела беспокоить.
— Беспокоить? Собственных детей?
Владик явно был в шоке. Он смотрел на Оксану как на незнакомку.
— Послушайте, — обратилась Вера к мужчине. — Моя сестра — хронический паразит. Она всю жизнь живет за чужой счет. И детей рожала не от любви, а чтобы алименты получать.
— Замолчи! — закричала Оксана.
— Не замолчу! Пусть знает, с кем связался!
Владик молчал, переваривая услышанное.
— Оксана говорила, что вы с ней не общаетесь из-за ревности, — медленно сказал он.
— Из-за ревности? — рассмеялась Вера. — К чему мне ее ревновать? К безответственности? К вранью?
— Она говорила, что вы завидуете ее красоте.
Вера посмотрела на Оксану. Та стояла красная от злости и стыда.
— Владик, — спокойно сказала Вера. — У моей сестры двое детей. Восьми и шести лет. Три месяца они живут у бабушки. За это время Оксана им ни разу не позвонила и прислала всего пять тысяч рублей.
Мужчина побледнел.
— Это правда, Оксана?
— Я... я объясню потом.
— Объяснишь что? Как можно бросить детей?
— Я не бросила! Я устроила свою жизнь!
— За счет детей устроила?
Оксана поняла, что теряет спонсора.
— Владик, ну не слушай ее! Она всегда меня ненавидела!
— Я ненавижу не тебя, — холодно сказала Вера. — Я ненавижу твое поведение.
— А мне плевать на твое мнение!
— Тогда живи с этим. Но детей забирай.
— Не заберу! Пусть у мамы живут!
— Тогда откажись от них официально.
— Что?! — опешила Оксана.
— Если не хочешь заниматься детьми — отдай их на усыновление. Или оформи опекунство на маму.
— Ты с ума сошла?
— Я в здравом уме. А вот ты — нет.
Владик встал.
— Оксана, собирай вещи.
— Что? — не поняла та.
— Собирай вещи и уезжай. Я не буду жить с женщиной, которая бросила детей.
— Владик! — взмолилась Оксана. — Не слушай ее! Она врет!
— Я сам вижу, кто врет. Три месяца ты мне рассказывала одну историю, а теперь выясняется совсем другая.
— Но я же тебя люблю!
— А детей любишь?
Оксана замолчала.
— Вот и ответ, — сказал Владик. — Кто не любит собственных детей, не способен никого любить.
Через час Оксана стояла на пороге с чемоданом. Плакала, умоляла, клялась, что все изменит.
— Поздно, — холодно ответил Владик. — Я разочарован.
Когда за Оксаной закрылась дверь, он повернулся к Вере.
— Спасибо, что рассказали правду.
— Не за что. Просто дети не должны страдать.
— А что теперь с ними будет?
— Пока будут у бабушки. А там видно будет.
— Может, я могу как-то помочь? Финансово?
Вера посмотрела на мужчину. Порядочный человек, столкнувшийся с Оксаниной подлостью.
— Спасибо за предложение. Но помощь должна идти не от случайных людей.
— Понимаю.
Дорогой домой Вера думала о случившемся. Оксана лишилась еще одного спонсора. Теперь ей придется столкнуться с реальностью.
Вечером позвонила мама.
— Верочка, Оксана приехала. С чемоданами.
— И что сказала?
— Плачет, что все против нее. Просит пожить немного.
— А про детей?
— Говорит, что заберет их, когда найдет работу.
— Мам, не верьте ей. Она опять играет время.
— А что делать?
— Поставьте условие. Либо забирает детей сейчас, либо оформляет отказ.
— Жестко как-то.
— Мам, жестко — это бросить детей на три месяца. А требовать ответственности — это нормально.
На следующий день Оксана позвонила Вере.
— Ну что, довольна? Разрушила мне жизнь!
— Не я разрушила. Ты сама.
— Из-за тебя Владик меня выгнал!
— Из-за правды выгнал. Которую ты от него скрывала.
— Какая еще правда? Я просто детей пристроила временно!
— На три месяца без звонков — это не временно.
— А что мне было делать? Тащить их к Владику?
— Не тащить. А жить с ними самой.
— Где? У меня квартиры нет!
— Снимай. На алименты и пособия хватит.
— На какие алименты? Петр уже полгода не платит!
Вера удивилась.
— Не платит? А мама говорила, что платит исправно.
— Мама не знает. Я ей не рассказывала.
— Почему?
— Не хотела расстраивать.
Вера поняла. Оксана опять врала. Маме говорила, что алименты идут, а на самом деле Петр их не платит.
— Обращайся к приставам.
— Обращалась. Говорят, у него нет денег.
— Тогда работай сама.
— Да кому я нужна? Без образования, без опыта!
— Тогда иди учись. Получай специальность.
— На что учиться? На какие деньги?
— На те же, на которые шубу покупала.
Оксана замолчала.
— Слушай, Вер... может, поможешь? Ну хоть немного?
— Нет.
— Совсем?
— Совсем.
— Но я же в отчаянии!
— Это результат твоих решений.
— А дети?
— Дети — твоя ответственность. Не моя.
— Жестокая ты, — прошептала Оксана.
— Справедливая.
Через неделю Катя рассказала последние новости.
— Оксана работу нашла. В кафе официанткой.
— Серьезно?
— Да. Видимо, деваться некуда стало. Денег совсем нет, жить негде.
— А дети?
— Пока у твоей мамы. Но Оксана обещала забрать через месяц.
— Посмотрим.
— Кстати, она тебя проклинает на чем свет стоит.
— Пусть проклинает. Зато, может, станет самостоятельной.
Месяц спустя Оксана действительно забрала детей. Сняла однокомнатную квартиру на окраине города.
Мама рассказывала, что внуки выглядят неплохо. Оксана работает, детей кормит, в школу водит.
— Может, она все-таки изменилась? — спросила Тамара Ивановна.
— Может быть, — ответила Вера. — Но это не отменяет того, что пришлось делать.
— Ты права. Иногда нужно проявить жесткость, чтобы человек опомнился.
— Именно.
Прошел год. Оксана больше не просила денег. Работала, воспитывала детей, не жаловалась.
— Знаешь, — сказала как-то мама, — а Оксанка повзрослела. Стала ответственной.
— Вынужденно повзрослела.
— Все равно хорошо. Дети счастливы, что мама с ними.
Вера кивнула. Иногда приходится проявлять жесткость, чтобы помочь близким найти правильный путь.
Она не жалела о своем решении. Семья стала крепче, отношения честнее. А Оксана, лишившись дармовых денег, научилась жить самостоятельно.
Не все истории заканчиваются примирением. Но все истории заканчиваются справедливостью...
Прошло два года. Вера наслаждалась покоем в семье — никаких истерик, просьб о деньгах и эмоционального шантажа. Оксана научилась жить самостоятельно, мама больше не вмешивалась в чужие конфликты. Однажды в торговом центре к Вере подошла незнакомая женщина. "Извините, вы Вера? Я Светлана, соседка Марины Петровны." Вера не сразу поняла, о ком речь. "Той, что работает в вашей управляющей компании. У неё с невесткой проблемы — та требует, чтобы свекровь продала квартиру и купила им дом побольше", читать новый рассказ...