Марина проверяла домашнее задание сына, когда в дверь позвонили.
— Мариночка, можно на минутку? — соседка Валентина Николаевна стояла с телефоном в руках.
— Конечно, проходите.
— Нет-нет, я быстро. Просто... хотела показать кое-что. Вы же на работе весь день?
— Да, с девяти до шести.
— А свекровь ваша... она часто приходит?
Марина напряглась. С Галиной Васильевной, матерью мужа, отношения были сложные. Пять лет в браке, а теплоты так и не появилось.
— Иногда заходит. А что случилось?
— Понимаете, я камеру поставила у двери. После той истории с домушниками в третьем подъезде.
— И?
— Она почти каждый день к вам приходит. Когда вас нет.
Валентина Николаевна протянула телефон. На записи было видно, как Галина Васильевна открывает дверь квартиры Марины своим ключом. Время — 11:23. Вчерашний день.
— Каждый день? — Марина не верила своим глазам.
— Почти. Вот, смотрите — понедельник, вторник, четверг... Приходит около одиннадцати, уходит через час-два.
Марина села на лавочку в подъезде. В голове не укладывалось. Галина Васильевна, которая вечно критиковала её готовку, уборку, воспитание Димки... Что она делает в квартире, пока никого нет?
— Спасибо, что сказали, — поблагодарила соседку.
— Мариночка, может, она помогает? Убирается там?
— Сомневаюсь. Она всегда говорит, что я плохая хозяйка.
Вернувшись домой, Марина осмотрелась. Всё на своих местах. Никаких следов присутствия свекрови.
Вечером пришёл муж Андрей.
— Как день? — спросил, целуя в щёку.
— Нормально. Андрюш, твоя мама часто к нам заходит днём?
— Мама? Не знаю. А что?
— Просто спрашиваю.
— Зачем ей приходить? Вы же не особо ладите.
Это правда. С первого дня знакомства Галина Васильевна дала понять — Марина не та девушка, которую она хотела видеть женой сына. Не из их круга. Простая медсестра из провинции, без связей, без приданого.
— Пойду ужин разогревать, — Марина пошла на кухню.
Открыла холодильник и замерла. Котлеты, которые она готовила вчера... Их было пятнадцать штук, осталось десять. Но вчера ели только она с Димкой — две штуки. Куда делись три?
Начала припоминать другие странности. Позавчера исчезло полбанки варенья. На прошлой неделе — пачка печенья. Она думала, Димка съел, но сын клялся, что не брал.
На следующий день Марина отпросилась с работы — сказала, что нужно к врачу. Уехала из дома как обычно, но вернулась через час. Припарковалась во дворе соседнего дома, откуда было видно подъезд.
В 11:15 появилась Галина Васильевна. Неторопливо дошла до подъезда, оглянулась и зашла. Марина подождала десять минут и тихо поднялась к квартире. Дверь была закрыта. Прислушалась — внутри звуки, будто кто-то на кухне.
Достала ключи, бесшумно открыла дверь.
Галина Васильевна стояла у плиты и... готовила. Варила суп, судя по запаху — борщ. Рядом на столе — нарезанные овощи, мясо.
— Галина Васильевна?
Свекровь вздрогнула, выронила поварёшку.
— Марина! Ты... ты почему дома?
— Это я должна спрашивать. Что вы здесь делаете?
Галина Васильевна выпрямилась, приняла привычный строгий вид:
— Готовлю обед. Ты же работаешь, некогда тебе.
— Но... зачем? Вы же всегда говорите, что я плохо готовлю.
— Плохо и готовишь. Вот учу тебя потихоньку.
— Учите? Но я же не вижу, что вы готовите.
Галина Васильевна отвернулась:
— Андрюша с Димочкой едят — вот и учёба. Привыкнут к нормальной еде.
Марина прошла на кухню, села на табурет:
— Галина Васильевна, объясните толком. Зачем вы это делаете?
Свекровь помешивала борщ, не поворачиваясь:
— Димочка худой. Растущему организму питание нужно.
— Но можно было просто сказать. Я бы готовила по вашим рецептам.
— Сказать... — Галина Васильевна усмехнулась. — Ты бы обиделась.
— А так я не обижусь? Вы тайно приходите в мой дом!
— Это дом моего сына.
— И мой тоже. Мы семья.
Галина Васильевна наконец повернулась. В глазах стояли слёзы:
— Семья... Знаешь, что Андрюша вчера сказал? Что давно так вкусно не ел. Котлеты хвалил. Твои котлеты.
— Но это же вы их готовили?
— Нет. Это твои котлеты. По твоему рецепту. Я просто... доработала немного.
Марина растерялась:
— Не понимаю...
Галина Васильевна села напротив, вытерла руки о фартук — фартук Марины.
— Я неправильно всё делаю. Знаю. Но иначе не умею.
— Что именно делаете?
— Помогаю. Криво, тайком, но помогаю.
— Зачем тайком?
— Потому что... — свекровь замолчала, подбирая слова. — Потому что я гордая дура. Сказала столько гадостей тебе в начале, что теперь не знаю, как отношения наладить.
Марина молчала, переваривая услышанное.
— Я вижу, как ты стараешься, — продолжала Галина Васильевна. — Работаешь, дом содержишь, Димку воспитываешь. А я... я просто ревную.
— Ревнуете?
— К сыну ревную. Он тебя любит. Очень любит. Больше, чем меня.
— Это же нормально. Он взрослый мужчина, у него своя семья.
— Головой понимаю. А сердцем... Сердцем принять не могу. Вот и веду себя как последняя стерва.
Марина встала, налила воды, поставила перед свекровью:
— Выпейте.
— Спасибо.
— Галина Васильевна, а что вы ещё делаете? Кроме готовки?
Свекровь покраснела:
— Ну... убираюсь иногда. Окна на прошлой неделе помыла.
— Я думала, это Андрей!
— И цветы поливаю. У тебя орхидея загибалась — я её подлечила.
— Я удивилась, что зацвела вдруг.
— И... бельё иногда глажу. Когда вижу, что накопилось.
Марина покачала головой:
— Пять лет. Пять лет вы меня критикуете при каждой встрече.
— Знаю. Стыдно.
— А тайно помогаете.
— Да.
— Почему просто не поговорить? По-человечески?
— Не умею я по-человечески! — вспылила Галина Васильевна. — Всю жизнь командовала. На заводе начальником была, дома — генералом. Муж умер десять лет назад, Андрюша — единственный сын. Я к нему как к маленькому до сих пор.
— Но ему тридцать пять.
— Знаю! Но отпустить не могу. А тут ты появилась. Молодая, красивая. Он на тебя смотрит — и весь светится. А на меня так никогда не смотрел.
— Это другая любовь, Галина Васильевна.
— Другая... А я хочу быть единственной. Глупо, да?
— По-человечески.
Они сидели на кухне, пах борщ, за окном шумел город.
— А Димка... — начала Галина Васильевна.
— Что Димка?
— Он мне вчера сказал: "Баба Галя, почему ты маму не любишь?" Я чуть не разрыдалась.
— Что ответили?
— Соврала. Сказала, что люблю. Но он не поверил. Умный мальчишка.
— В вас пошёл.
— Думаешь? — свекровь улыбнулась. — Упрямый точно, как я.
— И добрый. Как вы.
— Я не добрая.
— Добрая. Просто прячете это.
Галина Васильевна всхлипнула:
— Марина, прости меня. За всё прости.
— Галина Васильевна...
— Нет, дай сказать. Я вела себя отвратительно. Говорила гадости, критиковала, унижала. А ты терпела. Ради Андрея терпела.
— Не только ради него. Я надеялась, что вы меня примете. Когда-нибудь.
— Я приняла. Давно приняла. Просто признать не могла. Гордость, понимаешь?
— Понимаю.
— Нет, не понимаешь. У тебя гордость нормальная. А у меня — больная. Я лучше умру, чем признаю свою неправоту.
— Но сейчас же признаёте.
— Потому что ты поймала! С поличным!
Обе рассмеялись. Впервые за пять лет — вместе, искренне.
— Знаете что, — сказала Марина. — Давайте начнём сначала.
— Как это?
— Ну, познакомимся заново. Забудем прошлое.
— Получится?
— Попробуем. Меня зовут Марина. Я жена вашего сына.
— Галина Васильевна. Свекровь, — улыбнулась пожилая женщина.
— Очень приятно. Хотите чаю?
— С удовольствием.
Марина поставила чайник, достала печенье — то самое, которое "пропало" на прошлой неделе.
— Это вы съели? — спросила, выкладывая печенье на тарелку.
— Я... я для Димки покупала. Другое. Подороже. Подменила.
— Зачем?
— Чтобы ребёнок нормальное ел, а не эту дешёвку.
— Галина Васильевна, мы не бедные. Можем нормальное покупать.
— Знаю. Но... привычка. Помогать тайно.
— А что ещё подменяли?
Свекровь покраснела:
— Ну... масло покупаю настоящее, сливочное. Ваш маргарин выбрасываю.
— Я не маргарин покупаю!
— А что?
— Спред. Андрей холестерин боится.
— Глупости! Мужчине масло нужно, настоящее!
— Вот и поговорите с ним.
— Не послушает.
— Почему?
— Потому что я всегда критикую. Он уже привык не слушать.
Марина задумалась:
— А давайте вместе готовить. Вы меня научите вашим рецептам.
— Правда хочешь?
— Конечно. Андрей всегда говорит, что у мамы вкуснее было.
— Врёт. Ты хорошо готовишь.
— Но у вас опыта больше.
— Это да. Сорок лет у плиты.
— Вот и научите.
Галина Васильевна просияла:
— Борщ умеешь варить?
— Умею, но не такой вкусный.
— Секрет в свёкле. Её отдельно тушить надо, с уксусом и сахаром.
— Покажете?
— Сейчас покажу!
Следующие два часа они готовили вместе. Галина Васильевна рассказывала, показывала, Марина записывала.
— А котлеты почему у меня сухие?
— Хлеба много. И в молоке, не в воде размачивай. И лук — обязательно жареный, не сырой.
— А я всегда сырой клала.
— Вот и горчат потом. Жареный — сладость даёт.
В час дня вернулся Димка — у второй смены уроки.
— Мам, ты дома? — удивился он. — И баба Галя!
— Мы готовим, — улыбнулась Марина.
— Вместе? — мальчик не верил своим глазам.
— Вместе. Бабушка учит меня борщ варить.
— Круто! А можно я помогу?
— Конечно! — Галина Васильевна обняла внука. — Будешь мясо резать.
— Я умею!
— Знаю, умелец мой.
Марина смотрела, как свекровь возится с внуком, и думала — почему раньше не поговорили? Сколько лет потеряли.
— Галина Васильевна, а к нам переезжайте, — вдруг предложила.
— Что? — свекровь выронила нож.
— У нас комната свободная есть. Димкину сделаем из зала, а вы в маленькой.
— Марина, ты это... подумай. Я же невыносимая.
— Вы нормальная. Просто одинокая.
— Но Андрей...
— Андрей будет рад. Он переживает, что вы одна.
— Он говорил?
— Конечно. Каждую неделю — "надо маму навестить", "может, маме помочь чем".
Галина Васильевна смахнула слезу:
— Я думала, он из вежливости.
— Из любви. Он вас любит. И я... я тоже хочу вас полюбить. Если дадите шанс.
— Маринка... можно я тебя так буду звать?
— Можно.
— Маринка, я старая, вредная, со своими привычками.
— И что? Димке бабушка нужна. Рядом.
— Мам, да! — подхватил мальчик. — Баба Галя, переезжай! Будем вместе уроки делать!
— Ты же не любишь, когда я проверяю.
— Люблю! Просто стеснялся говорить!
Галина Васильевна разрыдалась. Села на табурет, закрыла лицо руками.
— Ну что вы, — Марина обняла её. — Не плачьте.
— Я счастливая. Пять лет мечтала услышать такое.
— Так чего молчали?
— Гордость проклятая!
Вечером вернулся Андрей. Застал странную картину — мать, жена и сын играют в настольную игру.
— Мам? Ты здесь?
— Андрюша! Мы с Мариной готовили!
— Вместе? — он не верил.
— Вместе! И знаешь что? Марина предложила мне переехать к вам!
Андрей посмотрел на жену:
— Правда?
— Правда. Если ты не против.
— Я? Я мечтал об этом! Но думал, вы друг друга... ну...
— Не переносим? — закончила мать. — Это я виновата. Дурой была.
— Мам!
— Что "мам"? Правду говорю. Обижала Марину почём зря. А она — золото. Терпела меня, старую дуру.
— Галина Васильевна, хватит себя ругать, — улыбнулась Марина.
— Вот! Защищает ещё! После всего, что я ей наговорила!
Андрей сел, обнял мать и жену:
— Не знаю, что произошло, но я счастлив.
— Папа, баба Галя каждый день к нам приходила! — выпалил Димка.
— Что?
— Тайно! Готовила, убиралась!
— Мам, это правда?
Галина Васильевна кивнула:
— Помогать хотела. Но чтобы никто не знал.
— Почему?
— Стыдно было. Я же Марину при всех критиковала. А потом поняла — неправа. Но извиниться... не могла. Вот и помогала тайком.
— Пять лет?
— Нет, последние два года.
— И молчала?
— А что говорить? "Простите, я дура"?
— Да! Именно это!
— Ну вот, сегодня и сказала. Марина застукала.
Все рассмеялись.
— Кстати, борщ готов, — вспомнила Марина. — Садитесь ужинать.
За столом было шумно, весело. Впервые за пять лет — как настоящая семья.
— А когда переезжать будешь? — спросил Андрей.
— Да хоть завтра, — ответила мать.
— Давай в выходные. Поможем собраться.
— У меня там немного. Одежда да посуда.
— Посуду возьмём! — сказала Марина. — У вас кастрюли лучше.
— Правда?
— Конечно. Чугунная сковорода — мечта!
— Это ещё бабушкина. Довоенная.
— Вот и будет семейной реликвией.
Галина Васильевна опять прослезилась:
— Девочка моя, как же повезло Андрюшке с тобой.
— Это мне повезло. С вами обоими.
После ужина сидели, пили чай. Димка уснул прямо за столом — день был насыщенный.
— Отнесу его, — Андрей поднял сына.
Остались вдвоём.
— Марина, я хочу кое-что отдать, — Галина Васильевна достала из сумки коробочку.
— Что это?
— Открой.
Внутри — золотые серьги с камнями. Старинные, красивые.
— Это моей мамы. Я хотела невестке отдать. Но... не решалась. Думала — недостойна ты.
— А теперь?
— А теперь знаю — достойнее тебя нет. Носи, доченька.
— Доченька?
— Можно я буду тебя так звать? У меня дочери никогда не было.
— Можно, мама.
Обнялись. Крепко, по-настоящему.
— Знаешь, что смешно? — сказала Галина Васильевна.
— Что?
— Если бы не твоя соседка с камерой, мы бы ещё лет пять молчали.
— Или больше.
— Или всю жизнь.
— Страшно подумать.
— Да. Глупые мы, люди. Молчим о главном.
На следующий день Марина встретила Валентину Николаевну:
— Спасибо вам огромное!
— За что? — удивилась соседка.
— За видео. Благодаря вам мы со свекровью помирились.
— Правда? Как хорошо!
— Она к нам переезжает.
— Вот это да! А вы не боитесь?
— Чего?
— Ну, свекровь в доме...
— Не боюсь. Она хорошая. Просто пряталась за маской строгости.
— Повезло вам.
— Знаете, мне кажется, нам всем нужно меньше прятаться. И больше говорить друг с другом.
Через неделю Галина Васильевна переехала. Заняла маленькую комнату, обставила по-своему — уютно, по-домашнему.
— Как вам, мама? — спросила Марина.
— Как дома. Впервые за десять лет — как дома.
— Это и есть ваш дом.
— Знаешь, я думала, умру одна. В той квартире.
— Не говорите так!
— Почему? Это правда. Я всех оттолкнула своим характером. Осталась одна. И вот — чудо. Вы меня приняли.
— Мы семья.
— Семья... Красивое слово.
Вечером все собрались за ужином. Галина Васильевна приготовила свои фирменные котлеты.
— Бабуль, вкуснота! — причмокивал Димка.
— Ешь, внучек. Растущему организму нужно.
— Мам, научишь Марину? — спросил Андрей.
— Уже учу. Способная ученица.
— Лучшая! — подтвердила Марина.
Смотрели телевизор, обсуждали новости, планировали выходные.
Обычная семья. Обычный вечер.
Но для них — необычный. Потому что впервые — вместе. По-настоящему.
— Знаете, — сказала Галина Васильевна перед сном. — Я сегодня счастлива.
— Мы тоже, мама, — ответила Марина.
И это была правда.
Чистая, простая правда.
Которую они так долго не могли сказать друг другу.
А нужно было просто поговорить.
Просто открыть дверь.
И впустить друг друга в сердце.