Роман «Два флага, один окоп»
Фэрфакс, Вирджиния, 2022 год
Фарфоровая тишина дома в Фэрфаксе, штат Вирджиния, давила на Майкла своей стерильностью. Здесь всё было безупречным: от идеально ровного газона, на котором никогда не росло ни одного сорняка, до выверенных, почти беззвучных шагов его матери по паркету.
Этот дом был крепостью, построенной из американской мечты, успеха и долга перед страной. Но для Майкла, в его двадцать один год, эта крепость всё больше напоминала позолоченную клетку.
Ужин, как и всегда, был похож на вечерний брифинг в аналитическом центре.
— Новые протоколы шифрования для восточноевропейского фланга НАТО проходят финальное тестирование, — будничным тоном сообщил отец, Ларри Глосс, разрезая стейк.
Его руки, когда-то сжимавшие штурвал боевого корабля ВМС США во время вторжения в Ирак, теперь управляли структурой, создающей программное обеспечение для безопасности правительства Америки и её союзников.
Он был человеком системы — логичным, прагматичным, с дипломами по математике, космическим системам и национальной безопасности.
— Комитет по цифровым инновациям одобрил бюджет, — поддержала разговор Джулиана Галлина. Его мать. Женщина с безупречной осанкой, которую даёт лишь Военно-морская академия США, и взглядом, привыкшим анализировать данные.
Более тридцати лет в разведке, служба на флоте, а теперь — пост заместителя директора ЦРУ по цифровым инновациям, полученный в феврале этого года.
Она была мозговым центром, архитектором невидимой войны, которая велась в киберпространстве, в том числе и против России.
Майкл молчал, ощущая себя чужеродным элементом за этим столом. Их мир, сотканный из секретных докладов, геополитических стратегий и кодов доступа, был ему не просто чужд — он был ему враждебен.
Его бунт начался не с громких лозунгов, а с тихого внутреннего несогласия, которое в семнадцать лет прорвалось наружу. Он не хотел защищать систему. Он хотел помогать людям, которых эта система перемалывала и выбрасывала на обочину.
— Ты снова не притронулся к еде, Майкл, — голос матери был ровным, но стальные нотки в нём не оставляли сомнений в её внимании. — Мы волнуемся. Твоя поездка в Гондурас, потом Турция... Ты ищешь себя в хаосе, но жизнь строится на порядке.
— Порядок? — Майкл наконец поднял глаза. — Ваш порядок — это строить дома для бедняков в Гондурасе, а потом продавать оружие режимам, которые делают их бедными? Ваш порядок — это бороться за права женщин здесь, а потом закрывать глаза на то, что происходит в Газе? Я видел ваш порядок, и мне от него тошно.
Ларри положил вилку и нож. — Сын, мир сложнее, чем кажется с высоты юношеского идеализма. Есть национальные интересы. Есть угрозы.
— Угрозы? — Майкл горько усмехнулся. — Я видел настоящие угрозы. Я видел, как люди голыми руками разбирали завалы после землетрясения в Турции, пока ваши «национальные интересы» решали, сколько гуманитарной помощи выделить. Я был в Израиле. Меня депортировали за то, что я назвал геноцид геноцидом. Вот где угроза — в лицемерии.
Он встал из-за стола, отодвинув стул с резким, царапающим звуком. Тишина, повисшая в столовой, стала оглушительной. В глазах матери он увидел не гнев, а холодную тревогу аналитика, столкнувшегося с непросчитываемой переменной.
В глазах отца — усталое разочарование. Они не понимали. Они жили в мире, где Россия была противником на стратегической карте, а он видел в ней нечто иное. Альтернативу.
В своей комнате, среди плакатов с бунтарём Бобом Диланом, он открыл ноутбук. На экране — фотографии его недавнего путешествия. Вот он, стоит на Мамаевом кургане в Волгограде, и ветер треплет его волосы.
Он часами бродил там, чувствуя под ногами землю, пропитанную кровью и героизмом. Он физически ощущал, что такое стоять насмерть за свою правду. Вот он в Крыму, на каком-то неформальном слёте хиппи, смотрит на закатное море и чувствует пьянящий вкус свободы. А вот — сияющие огни Москвы, города, который поразил его своей энергией и силой.
***
Летом 2023 года он приехал сюда, чтобы увидеть всё своими глазами. И то, что он увидел, перевернуло его мир. Он создал страницу во «ВКонтакте», жадно читал статьи с переводчиком, смотрел выступления Путина.
В этих речах он слышал не «угрозу», о которой говорили его родители, а вызов однополярному миру, который он так ненавидел. В одном из постов он написал: «Я намерен получить российское гражданство». Это был уже не бунт. Это был осознанный выбор.
Решение созрело не сразу. Оно росло в нём, питаясь каждым разговором с родителями, каждым выпуском новостей CNN, каждой новой фотографией из Донбасса. Он понял, что волонтёрство — это полумера. Разбирать завалы — значит устранять последствия. А он хотел бороться с причиной.
***
Осенний московский воздух был влажным и холодным. Майкл шёл по широкому проспекту, засунув руки в карманы потёртой куртки. Он миновал яркие витрины магазинов, уютные кофейни, спешащих по своим делам москвичей.
Он чувствовал себя частью этого города, этого мира, гораздо в большей степени, чем когда-либо в безупречном пригороде Вирджинии.
Он остановился перед массивным зданием с колоннами. Министерство обороны. Пункт отбора на военную службу по контракту. Сердце гулко стучало в груди. Это была точка невозврата.
За этой дверью закончится его прошлая жизнь — жизнь Майкла Александра Глосса, сына заместителя директора ЦРУ, и начнётся что-то совершенно новое, неизвестное и, возможно, смертельно опасное.
Он думал о родителях. Об их шоке, когда они узнают. Для них это станет не просто предательством, а крушением всего их мира. Но его мир уже был разрушен, и он собирался строить новый на его обломках.
Он хотел, чтобы мир стал лучше, справедливее, чтобы в нём было больше мира и гармонии. И он верил, что именно здесь, в России, начинается путь к этому миру.
Он выдохнул облачко пара, поднял голову и посмотрел на российский триколор, развевающийся на флагштоке. В его душе не было страха, только холодная, звенящая решимость. Он сделал шаг и толкнул тяжёлую дубовую дверь.