Он возник на чертежных досках как ответ на главный страх холодной войны — тактический ядерный удар на поле боя. «Объект 279» представлял собой стальную крепость, созданную инженерами под влиянием тревог ядерной эпохи. Машина создавалась для того, чтобы выживать там, где любая другая техника превратилась бы в обломки и расплавленный металл. Его фантастический силуэт с четырьмя гусеницами, скрытыми под броневым эллипсоидом, напоминал машину с другой планеты. За этим футуристическим обликом скрывалась попытка решить задачу, которая казалась неразрешимой: создать танк, способный идти в прорыв через радиоактивные завалы и огненные руины после ядерного удара.
Конструкторское бюро под руководством Льва Сергеевича Троянова пошло на смелый эксперимент с формой и материалами. Корпус состоял из четырёх массивных литых секций сложной криволинейной геометрии, дополненных противокумулятивными экранами. Его обводы стремились к идеальному эллипсоиду, усиливающему вероятность рикошета и рассеиванию ударной волны ядерного взрыва. Лобовая броня толщиной 269 мм под большим углом обеспечивала приведённую защиту свыше 600 мм, а сферическая башня с максимальной толщиной 305 мм делала танк практически неуязвимым для любых тогдашних пушек НАТО. Но плата за такую защиту оказалась жестокой: внутренний объём корпуса составлял лишь 11,47 м³, и экипаж из четырёх человек буквально зажимался в тесной стальной капсуле.
Главным оружием машины стало 130-мм орудие М-65 — модифицированная версия корабельной артсистемы, на тот момент самый мощный танковый ствол в мире. Его длина в 57 калибров разгоняла бронебойный снаряд массой 33 кг до скорости 1050 м/с, позволяя пробивать любую бронетехнику на дистанции свыше 2 км. Боекомплект составлял всего 24 выстрела раздельного заряжания. Артсистема получила передовую для конца 1950-х систему управления огнём: стереоскопический дальномер ТПД-2С, двухплоскостной стабилизатор «Гроза», ночной прицел ТПН и электромеханический досылатель, ускорявший заряжание. По оснащению это была вершина советской танковой баллистики, но тесное боевое отделение превращало работу экипажа в испытание на выносливость.
Ходовая часть стала одновременно гениальной и обречённой. Вместо двух гусениц «Объект 279» получил четыре — независимые, расположенные по паре на каждой продольной балке, которая одновременно служила топливным баком. Всего 24 опорных катка на гидропневматической подвеске обеспечивали равномерное распределение массы и рекордно низкое для 60-тонной машины удельное давление на грунт — всего 0,6 кг/см², сравнимое с лёгким ПТ-76. Танк мог проходить по болотам и глубокому снегу, где вязли Т-55 и Т-62. 16-цилиндровый дизель 2ДГ-8М мощностью 1000 л.с. разгонял гиганта до 55 км/ч по шоссе. Однако сложность конструкции делала его кошмаром для эксплуатации: чтобы заменить внутренние гусеницы, требовалась почти полная разборка подвески.
Роковым приговором для «Объекта 279» стала не столько его сложность, сколько смена военной доктрины. В 1960 году на совещании в Кремле было принято решение отказаться от линии тяжёлых танков в пользу ракетных войск и развития более лёгких универсальных машин. Под давлением Хрущёва проект закрыли после постройки единственного опытного экземпляра. Машина, задуманная для апокалипсиса, оказалась ненужной в условиях новой парадигмы, где ставка делалась на ядерные ракеты, а не на бронированные прорыватели.
Эллипсоидный корпус и четырёхгусеничная база «Объекта 279» до сих пор поражают воображение. Это был последний «дредноут» сухопутных войск — танк, созданный для войны, которая так и не началась. В его литых изгибах застыл дух времени, когда инженеры готовились к концу света, пытаясь построить машину, способную пережить ядерный ад.
