— Серёжа, ты не видишь? Твоя сестра — настоящая совдеповская зануда! С такой невозможно общаться. Живёт, как в музее. А меня ещё учит, что мне говорить. Ты мужчина или нет? Пора уже поставить её на место!
— Спасибо, Марина…
***
Лариса Михайловна за свои шестьдесят с лишним повидала многое. И очереди за маслом в семидесятые, и дефицитные девяностые, когда на кухне вместо праздничного стола стояла кастрюля с картошкой «в мундирах» и селёдка на блюдце. Пережила и то, как муж, собрав часть мебели и посуду, ушёл к другой – «моложе, веселее и без вечных упрёков». Она не спорила, не бегала по соседям с жалобами. Просто жила дальше. Выстояла.
Главным её сокровищем была вовсе не пенсия и не «сбережения на чёрный день», а двухкомнатная квартира. Та, что досталась ей от родителей. Пусть простая, но своя.
У неё был младший брат Сергей, разница между ними составляла целых десять лет. С самого детства он отличался мягкостью. Слишком мягкий, чтобы отстаивать своё, слишком податливый, чтобы не поддаться чужому напору. В школе за него заступалась Лариса, в студенчестве он попадал под влияние друзей, а позже – под каблук первой жены. Тогда все махали рукой: «Ну, Сергей… он такой». Развелся он тихо, без скандалов, а потом вдруг позвонил сестре и сообщил радостным голосом:
— У меня новая любовь, Ларок! Ты не представляешь, какая женщина! Настоящая хозяйка!
Лариса только хмыкнула. Слишком уж неправдоподобно звучали эти восторги. Но раз брат счастлив, она решила встретить его избранницу достойно. Два дня драила квартиру – даже старый ковёр во дворе выбила, чего уже лет десять не делала. Достала из серванта мамин сервиз, испекла шарлотку по старому рецепту и сварила холодец.
Когда дверь открылась, Лариса сразу поняла: будет не легко. Сергей, чуть постаревший и усталый, держал в руках букет астр. А рядом стояла Марина – высокая, с блестящей прической, которая казалась отлитой из лака. Её взгляд скользнул по прихожей – быстрый, холодный, как сканирующий луч.
— Ну вот мы и добрались до ваших… панельных красот, — протянула она, снимая перчатки.
Лариса сдержала раздражение и радушно позвала их к столу. Но Марина не спешила. Сначала она медленно прошлась по комнате, будто проверяла чужое хозяйство на соответствие её невидимым стандартам.
— Уютненько, — произнесла она. — Хотя мебель, конечно… советская. Сейчас, знаете ли, всё по-другому делают: светлые диванчики, встроенные шкафы, глянцевые поверхности. А эти стенки… прошлый век.
За столом ситуация только накалялась. Марина отодвинула тарелку с холодцом, брезгливо ковырнув вилкой:
— О, холодец. Очень калорийно. Я мясо уже лет пять не ем, только рыбу и овощи на пару. Холестерин, знаете ли…
Сергей дёрнулся, хотел что-то сказать, но промямлил лишь:
— Нога затекла…
А когда Лариса вынесла шарлотку, Марина попробовала крошечный кусочек и вздохнула:
— Белая мука? Это же вред! Все давно переходят на цельнозерновую. И сахар… фу. Есть же кленовый сироп, кокосовый сахар. Вы разве не в курсе?
В груди Ларисы что-то болезненно сжалось. Сколько тепла и любви было вложено в этот пирог – и вдруг «фу» и «стыдно не знать». Но настоящая проверка ждала её впереди.
— Лариса, — Марина откинулась на спинку стула, — а покажите мне вашу кухню. Я ведь хозяйка со стажем. Научу вас современным приёмчикам. А то у вас всё… как-то скудненько.
Слово «скудненько» прозвучало как пощёчина. Лариса поднялась.
— Моя кухня, Марина, — сказала она негромко, — здесь я готовлю еду для своих близких. Для гостей – и для незваных тоже. Здесь каждая ложка и кастрюля хранят память о моей матери. Здесь рецепты, проверенные десятилетиями. И мне не нужны ваши приёмчики.
— Ну, я же хотела помочь, — фальшиво засмеялась Марина. — Вы же человек простой… непритязательный.
— А вы, — перебила Лариса, — слишком притязательная. И знаете что? Ваши советы мне не нужны. Ни о мебели, ни о муке, ни о моей жизни. Для вас мой стол может показаться «скудным». Для меня он – щедрый. Потому что накрыт от души. А это не продаётся ни в одном супермаркете.
Тишина. Сергей смотрел на сестру так, словно видел её впервые. Марина открыла рот, чтобы возразить, но в этот момент засвистел чайник.
Лариса спокойно поднялась:
— Извините. Мой чайник зовёт меня на мою кухню.
Она ушла, оставив их в молчании.
Лариса стояла у плиты, разливая чай в чашки. Из комнаты донёсся голос Марины:
— Серёжа, ты не видишь? Твоя сестра — настоящая совдеповская зануда! С такой невозможно общаться. Она со своими кастрюлями да воспоминаниями. Живёт, как в музее. А меня ещё учит, что мне говорить. Ты мужчина или нет? Пора уже поставить её на место!
Сергей что-то неуверенно пробормотал, но Лариса всё услышала. Она стояла, не двигаясь, пока её сердце тяжело колотилось. Потом вытерла руки о полотенце, вышла в комнату и посмотрела прямо на них.
— Спасибо, Марина, — сказала она тихо. — Теперь я услышала всё, что вы думаете. И знаете что? Мне не нужны такие гости.
Марина приподняла брови, но Лариса уже продолжила:
— Сергей, я всегда была рада тебе. Но если ты приводишь в мой дом человека, который унижает меня и мою жизнь, я не позволю этому продолжаться. Извините, но вам пора.
Она подошла к вешалке, сняла их пальто и протянула.
Сергей растерянно встал:
— Лариса… может, не стоит?..
— Стоит, — оборвала она спокойно. — Я слишком долго училась жить как я хочу. Визит вежливости окончен, больше я вас видеть не желаю.
Марина, фыркнув, схватила сумочку.
— Ну и прекрасно. Хоть сразу видно — с какими «ценностями» тут живут. Пошли, Серёжа.
Дверь хлопнула. В квартире стало тихо. Лариса вернулась на кухню, сделала глоток чая, достала кусочек шарлотки и села за стол.
Она живёт как сама хочет и это главное.