Квартира давно перестала пахнуть домом. Анна чувствовала это каждый раз, когда открывала дверь. Запах лекарств, старости и какой-то застарелой горечи. Так пахнет неизбежное. Так пахнет война, которую она вела уже третий год.
Анна сняла туфли, поставила пакеты с продуктами на тумбочку и прошла в комнату, где сидела её свекровь, Екатерина Павловна. Телевизор шумел новостями о каких-то катастрофах, но Екатерина Павловна, казалось, не слушала. Она смотрела в одну точку, прямо перед собой, будто видела там что-то важное, недоступное другим.
— Добрый вечер, — сказала Анна.
Свекровь повернула голову. Медленно, как механическая кукла. На её лице не отразилось ни удивления, ни радости, только застывшее выражение недовольства.
— Молока купила? — спросила она вместо приветствия.
— Купила. И хлеб, и творог, и лекарства ваши, — ответила Анна, доставая продукты.
— В прошлый раз молоко было кислым, — сказала Екатерина Павловна. — Надеюсь, теперь проверила срок годности.
Анна не ответила. Спорить не было сил. В сорок пять жизнь должна только начинаться, но она чувствовала себя старше своей семидесятилетней свекрови. Внутри всё высохло, как осенний лист.
Муж Анны, Виктор, умер три года назад. Внезапно, нелепо — сердечный приступ в метро, в толпе незнакомцев. После его смерти в их квартире поселилась Екатерина Павловна. «Временно, — сказала она тогда, — пока всё не устроится». Но эти три года превратились в бесконечную борьбу за каждый квадратный метр.
Анна раскладывала продукты по полкам, когда услышала шуршание. Екатерина Павловна вошла на кухню, опираясь на трость.
— Мой Витя должен был стать директором фирмы, — вдруг сказала она, глядя куда-то мимо Анны. — Если бы не ты с твоими вечными претензиями, он бы сейчас был жив.
Анна закрыла глаза на секунду. Эта песня повторялась почти ежедневно.
— Екатерина Павловна, давайте не будем сегодня, хорошо? Я устала.
— Конечно, ты всегда устаёшь, когда речь заходит о Вите.
Анна вздохнула.
— У меня была тяжёлая смена. Две операции, потом консультации. Я хочу просто поужинать и лечь спать.
— А у меня давление, — парировала свекровь. — И спина болит. И сердце. Но кому какое дело до старухи?
Анна готовила ужин, когда в дверь позвонили. На пороге стоял Игорь, младший брат Виктора. Его появление всегда вызывало тревогу — он редко приходил просто так.
— Привет, — сказал он, снимая куртку. — Мама дома?
— Где ж ей ещё быть, — невесело усмехнулась Анна. — На кухне.
Игорь прошёл мимо неё, едва кивнув. Когда-то они хорошо общались, но после смерти Виктора всё изменилось. Будто кто-то нарисовал линию — по одну сторону семья, по другую — она, чужая.
— Мамочка, — услышала Анна голос Игоря. — Как самочувствие?
— Лучше не спрашивай, — драматично вздохнула Екатерина Павловна. — Эта женщина меня в гроб сведёт своим равнодушием.
Анна поставила чайник. Если начать возражать — будет скандал. Если промолчать — всё равно будет скандал, но позже. Выбор невелик.
— Я принёс документы, — сказал Игорь матери, но достаточно громко, чтобы Анна услышала. — Всё готово. Нужна только твоя подпись.
Анна замерла. Какие ещё документы?
— Анна, — позвал её Игорь, — нам нужно поговорить.
Она вошла в комнату. Игорь и Екатерина Павловна сидели рядом, как два заговорщика. На столе лежала синяя папка.
— Садись, — сказал Игорь тоном начальника.
Анна села напротив, чувствуя, как внутри нарастает тревога.
— Мама считает, что так дальше продолжаться не может, — начал Игорь. — Вы с ней явно не ладите. И квартира...
— Квартира Вити, — перебила его Екатерина Павловна. — Моего сына.
— Квартира наша, — мягко возразила Анна. — Мы с Виктором купили её вместе, в ипотеку. Я выплачивала кредит последние три года одна.
— Но деньги на первый взнос дал Виктор, — отрезала свекровь. — А значит, и доля его больше.
Анна устало потёрла виски. Этот разговор повторялся сотни раз.
— Что в папке, Игорь? — спросила она прямо.
Игорь откашлялся.
— Мама хочет, чтобы ты продала квартиру. Половину денег получишь ты, половину — она, как наследница Виктора.
— Нет, — просто сказала Анна. — Мы не будем ничего продавать. Мне некуда идти.
— У тебя есть сестра в Твери, — тут же нашлась Екатерина Павловна. — Поживёшь у неё. А я с моим здоровьем не могу переезжать. Мне нужны деньги на лечение.
— У вас есть пенсия, бесплатные лекарства и я, которая покупает всё необходимое, — сказала Анна. — И вы прекрасно знаете, что моя сестра живёт в однокомнатной квартире с двумя детьми.
Екатерина Павловна поджала губы.
— Знаешь, — вдруг сказала она, и её голос стал ледяным, — ты ведь не единственная наследница Вити.
Анна нахмурилась.
— Что это значит?
Екатерина Павловна посмотрела на сына. Тот кивнул и достал из папки сложенный лист бумаги.
— Это завещание Виктора, — сказал он. — Он оставил квартиру и все сбережения матери. Тебе полагается только личные вещи и машина.
Анна уставилась на бумагу. Почерк был похож на Витин, но что-то было не так. Виктор никогда не говорил о завещании. И почему оно появилось только сейчас?
— Это подделка, — тихо сказала она.
— Ну конечно, — ухмыльнулась Екатерина Павловна. — Да, твой отец умер. Да, оставил миллионы. Нет, ты их не получишь!
Анна ощутила, как кровь отливает от лица.
— Виктор не был моим отцом. Он был моим мужем. И он никогда не оставил бы такого завещания.
— Откуда тебе знать? — спросил Игорь. — Вы последний год почти не разговаривали.
Это был удар ниже пояса. Да, у них были проблемы. Виктор много работал, уставал, часто срывался. Они планировали разъехаться на время, чтобы всё обдумать. Но смерть оборвала все планы, оставив только незаконченные разговоры и чувство вины.
— Я проверю подлинность этого документа, — сказала Анна. — И если он фальшивый, а я уверена, что так и есть, вам придётся отвечать по закону.
— Угрожаешь старой больной женщине? — театрально воскликнула Екатерина Павловна. — Игорь, ты слышал?
Игорь смотрел на Анну с неприязнью.
— Не делай глупостей, Аня. Просто согласись на продажу квартиры, и разойдёмся мирно.
— Вон из моего дома, — тихо сказала Анна. — Оба.
— Это не твой дом! — взвизгнула Екатерина Павловна. — Это дом моего сына!
— Которого уже три года нет, — отрезала Анна. — А я здесь живу и плачу за всё. Игорь, забери мать к себе, раз так о ней беспокоишься.
Игорь покраснел.
— Ты же знаешь, что у меня нет условий. Мы с Ольгой снимаем однушку.
— А у меня, значит, есть условия жить на улице? — спросила Анна. — Интересная логика.
Она встала.
— У вас есть пять минут, чтобы собрать вещи и уйти, — сказала она Игорю. — Иначе я вызываю полицию.
— Ты не можешь выгнать мою мать!
— Могу. Это моя квартира. И я устала от постоянных унижений и попыток меня обмануть.
Екатерина Павловна внезапно начала задыхаться. Она схватилась за сердце и откинулась на спинку кресла.
— Мама! — Игорь бросился к ней. — Таблетки! Где твои таблетки?
Анна автоматически потянулась к сумочке. Там всегда лежали лекарства для свекрови — нитроглицерин, валидол, корвалол.
— Вот, — она протянула таблетки.
Игорь выхватил их, будто Анна была прокажённой.
— Видишь, что ты наделала? — прошипел он. — Довела человека!
Анна смотрела, как Екатерина Павловна глотает таблетку, как Игорь суетится вокруг неё. Внезапно она ощутила странное спокойствие. Всё это — спектакль. Как и всегда.
— Я иду спать, — сказала она. — Завтра я подам заявление о проверке подлинности завещания. И, Игорь, забери мать к себе. Я больше не могу и не хочу с ней жить.
Она ушла в спальню, закрыла дверь и впервые за долгое время крепко заснула.
Утром Екатерина Павловна и Игорь всё ещё были в квартире. Они сидели на кухне и замолчали, когда вошла Анна.
— Доброе утро, — сказала она ровным голосом. — Я иду на работу. Когда вернусь, хочу видеть квартиру пустой.
— Анечка, — вдруг сказала Екатерина Павловна совсем другим тоном. — Присядь, пожалуйста. Нам нужно поговорить.
Анна с подозрением посмотрела на свекровь.
— У меня нет времени.
— Пять минут, — попросил Игорь. — Пожалуйста.
Анна неохотно села.
— Мы погорячились вчера, — начала Екатерина Павловна. — Я... мне тяжело без Вити. Ты же знаешь, как я его любила.
— Знаю, — кивнула Анна. — Но это не даёт вам права издеваться надо мной и подделывать документы.
Екатерина Павловна опустила глаза.
— Я просто хотела справедливости. Витя столько работал, а теперь всё достанется...
— Мне? — Анна горько усмехнулась. — Его жене? Человеку, который прожил с ним пятнадцать лет? Что в этом несправедливого?
— Он хотел детей, — вдруг сказала Екатерина Павловна. — А ты не смогла их ему дать.
Анна почувствовала, как к горлу подступает комок.
— Мы оба хотели детей. И проблема была не во мне, а в нём. Но вы же никогда не хотели это признавать.
Игорь вмешался:
— Послушай, Аня, может, мы найдём компромисс? Мама могла бы жить с тобой, но без этих... конфликтов.
— Нет, — твёрдо сказала Анна. — Я больше не могу так жить. Три года — достаточный срок, чтобы понять: мы не можем жить вместе.
Екатерина Павловна неожиданно расплакалась.
— Куда же я пойду? У меня никого, кроме вас, нет!
— Есть Игорь, — сказала Анна. — Есть социальные службы. Есть варианты обмена квартиры — я могу помочь с этим. Но жить со мной вы больше не будете.
Она встала.
— И ещё одно: я проверю это «завещание». Если оно окажется поддельным, а я уверена, что так и будет, я подам заявление в полицию.
— Не надо в полицию, — быстро сказал Игорь. — Мама просто... она не подумала.
— Она прекрасно подумала, — возразила Анна. — И ты тоже. Вы решили, что одинокую женщину легко обмануть и выгнать из её дома. Не вышло.
Она взяла сумку и направилась к двери.
— Когда я вернусь, вас здесь быть не должно. Ключи оставьте у соседки, Марии Степановны.
На работе Анна первым делом позвонила адвокату. Тот обещал приехать вечером и посмотреть «завещание». Потом она позвонила в социальную службу и узнала о возможностях для пожилых людей. Оказалось, что вариантов много: от патронажа на дому до специальных пансионатов.
Вечером, подходя к дому, Анна ощутила странную лёгкость. Что бы ни случилось, она больше не будет жить в постоянном напряжении. Она справится.
Открыв дверь квартиры, она сразу почувствовала: что-то не так. Было тихо. Слишком тихо. Обычно в это время свекровь смотрела сериалы, громко комментируя происходящее на экране.
— Екатерина Павловна? — позвала Анна.
Тишина.
Она прошла в комнату свекрови. Пусто. На кровати лежал конверт. Внутри — короткая записка: «Я ухожу к Игорю. Завещание сожгла. Простите меня».
Анна медленно опустилась на кровать. Неужели всё закончилось? Так просто?
Она обошла квартиру. Вещей Екатерины Павловны не было. Зато на кухонном столе стояла ваза с полевыми цветами — ромашками и васильками. Анна не помнила, чтобы покупала цветы. И вдруг она увидела маленькую карточку рядом с вазой. Почерк был знакомым до боли — Виктор.
«Прости за всё. Я хотел начать сначала, но не успел. Люблю тебя. В.»
Анна села на стул, не в силах поверить своим глазам. Карточка была старой, немного выцветшей. Видимо, Екатерина Павловна нашла её среди вещей сына и решила оставить напоследок.
Телефонный звонок вырвал её из оцепенения.
— Анна? Это Игорь. Мама у меня. Она... она во всём призналась. Завещание было фальшивым. Я не знал, клянусь. Она сказала, что сама всё придумала.
Анна молчала.
— Анна? Ты слышишь меня?
— Слышу, — наконец ответила она. — Передай своей матери, что я не буду писать заявление в полицию. Но видеть её больше не хочу.
— Я понимаю, — тихо сказал Игорь. — Прости нас, если сможешь.
Она положила трубку и подошла к окну. На улице начинался дождь. Тяжёлые капли разбивались о стекло, оставляя кривые дорожки. Как слёзы. Как последние три года её жизни.
Анна открыла окно и глубоко вдохнула влажный воздух. Пахло свободой. Пахло будущим. Пахло домом — настоящим, без войны и ненависти.
Она закрыла глаза и впервые за долгое время улыбнулась. Жизнь только начиналась.
Конец.