Коленька орал так, что дрожали стёкла в старенькой люстре. Ему не поставили на стол тарелку с борщом. – Замолчи и исчезни из моей жизни! Ты мне надоела хуже горькой редьки, – надрывался он, размахивая руками, словно отгоняя назойливых мух. Юлия невозмутимо сложила руки на груди, спокойно слушая мужа.
– Колюня, прежде чем бросаться такими словами, не забудь, в чьей квартире ты живёшь, – тихо, но чётко произнесла она. – Это ведь подарок моей покойной бабушки. Так что, если уж невмоготу, собирай свои вещи и проваливай. Дверь знаешь где. И захлопни её за собой покрепче.
Слова жены словно обухом ударило по Коленьке. В его взгляде мгновенно сменились несколько эмоций: ярость, смятение, затем подобие сожаления. Но последней вспыхнула упрямая решимость. – Значит, твоя квартира, – медленно протянул он. – И что с того? Я здесь ремонт делал, силы вкладывал, тратился.
– Ах да, чуть не забыла, – с усмешкой перебила Юлия. – Три раза косо полку прибил и лампочку в туалете заменил. Ты, наверное, считаешь, что это равноценно великому подвигу.
Коленька обиженно скривился. Он принадлежал к тем мужчинам, которые обожают ощущать себя хозяевами, даже на чужой территории. Ему нравилось прогуливаться по квартире в растянутых трениках и с важным видом изрекать: "Это я решу". А Юлия давно выработала привычку переводить его хозяйские замашки в шутку, иначе, живя с таким, как Коленька, можно было сойти с ума.
– И вообще, – продолжала она, – пока не попросишь прощения, ни завтрака, ни обеда, ни ужина не получишь. Коленька вздрогнул, словно его внезапно лишили кислорода. – Что ты сказала? Шантажировать меня вздумала? – Это не шантаж, а стимул к примирению, – невозмутимо парировала Юлия. Она грациозно подошла к чайнику и включила его.
– Кстати, чай я себе сделаю, а ты перебьёшься. Ну или сам сделай, если ума хватит. И не сметь лезть в холодильник. Там одни полуфабрикаты. Ты в них всё равно ничего не смыслишь. В словах Юлии был резон.
В её холодильнике царил идеальный порядок: контейнеры с едой, подписанные по датам, аккуратно разложенные овощи. Она просто любила порядок и ограничивала права мужа на кухне, где он порой вёл себя, как слон в посудной лавке. Коленька же воспринимал порядок по-своему - всё в одну кастрюлю. И есть можно из нее же. Посуды мыть меньше.
Он считал холодильник самым настоящим рестораном. Впрочем, он редко заглядывал туда сам. Ему нравилось, чтобы еда появлялась как по волшебству: борщ налит в тарелку, котлеты разогреты, салат нарезан. Поэтому угроза жены оставить его без еды ударила не только по его самолюбию, но и по желудку. Готовить он не умел и не хотел, переложив все заботы о пропитании на хрупкие, но сильные плечи жены.
Перспектива самому что-то делать для наполнения желудка его явно не радовала. – Вообще-то я мужчина, мне нужно хорошо питаться, – громко заявил он. – И мужчина – хозяин, он не должен извиняться. – с достоинством произнес Николай.
– Мужчина должен хотя бы научиться варить макароны, если не собирается голодать в будущем, – ответила Юлия. Под каким-то предлогом она вышла в комнату, а Коленька, решив воспользоваться моментом, открыл холодильник. На верхней полке стояла кастрюля с борщом. Он потянулся к ней, но Юлия вошла на кухню и захлопнула дверцу, чуть не прищемив ему пальцы.
– Отошёл на три шага назад, – приказала она. – Что это ты, Колюня, решил условия нарушить? Никакого борща без "прости, дорогая". – Да ты садистка! – возмутился муж. – Нет, дорогой, я просто семейный педагог, – спокойно возразила Юлия. – Учу тебя вежливости. Тут до Коленьки дошло, что самому ему ситуацию не разрулить. Он нашёл выход: пошёл на балкон и позвонил своей маме.
– Мама, представляешь, – выпалил он, – она меня из квартиры выгоняет, голодом морит! – Стоп, сынок, – строго перебила мать. – Кто тебя выгоняет? – Юлька. – Понятно. А квартира чья? – Её, – потух Коленька. – Так вот, Николай, пока не извинишься перед женой, будешь жить на её условиях. А я тебе говорила: "Не женись на девушке с квартирой, она всегда будет считать себя хозяйкой".
– Мама? – возмутился он, - я же мужчина, хозяин.
– Мужчина, значит? – ехидно переспросила мать. – Настоящий мужчина умеет сам себе готовить, стирать, убирать. А ты что умеешь? Коленька молчал. – Вот именно, сынок. Иди мирись, а то голодным останешься. Коленька тяжело вздохнул. Даже мать не на его стороне. Собрав остатки гордости и упрямства, он решил доказать Юле, что не пропадёт, и снова отправился на кухню.
– Всё, – заявил он. – Я сам себе обед приготовлю. Он достал сковородку, налил масло и включил плиту. Юлия молча наблюдала за его действиями из комнаты. Через пять минут кухню заволокло дымом. Что-то шипело и скворчало, а картошка в сковородке, пока Коленька, роняя слезы, резал лук, подозрительно чернела. Он запаниковал и начал размахивать полотенцем, а Юлия принесла вентилятор и включила его, выгоняя последствия экспериментов Коленьки.
Муж вытирал пот со лба. "Ну вот, первый блин почти комом. Это у меня картошка а-ля угли". – Гениально, – усмехнулась Юлия. – Подашь с кетчупом и назовёшь "уголь в томате". Может, даже ресторан откроем.
Коленька обиженно плюхнулся на стул, а его желудок жалобно заурчал. – Ладно, – сказал он после паузы. – Давай договоримся. Я извинюсь по-своему, а ты меня простишь и накормишь. – Интересно, и как это? – прищурилась Юлия. – Ну, я скажу, например, "Ладно, не дуйся". – Это не извинение, а непонятно что, – парировала Юлия.
– Ты меня как собаку пытаешься успокоить. – Ну, хорошо, – Коленька встал с трагическим выражением лица. – Прости, дорогая, что я на тебя накричал. Я был неправ. Ты у меня самая лучшая. – Вот, – улыбнулась Юлия. – Уже ближе к теме. Видишь, не так уж и трудно было, правда? Ладно, страдалец, пока прощён, но с испытательным сроком. Она открыла холодильник и поставила перед ним тарелку горячего ароматного борща.
– На, голодающий мой, кушай на здоровье и помни на будущее: мужчина в семье – это не тот, кто громче всех кричит, а тот, кто умеет вовремя сказать "Прости". Надеюсь, ты меня понял? Коленька уже было занёс ложку над тарелкой, но уязвлённая гордость не позволила ему промолчать. – Но всё равно в семье я главный, – заявил он. – Ну да, конечно, дорогой, – с иронией поддакнула Юлия.
Вскоре этот инцидент забылся. Коленька был сыт, а Юлия довольна. Однажды вечером Юлия сидела с книгой, а Коленька ужинал котлетами, приготовленными женой, и искоса поглядывал на неё. В его глазах читалась новая мудрость от Колюни: "Лучше вовремя помириться, чем неделю голодать".
И тогда, чтобы как-то самоутвердиться, он сделал умное лицо и, придав себе вид, будто думает вслух, произнёс: – Знаешь, а хорошо, что у нас есть твоя квартира. Уверенность в жизни появляется. Не приходится снимать угол у чужих людей. Живём как нормальные люди. – Ну да, – кивнула Юлия. – И у тебя есть уверенность в том, что тебя в любой момент могут выгнать с тапочками, даже не накормив борщом на прощание.
Она рассмеялась, Коля тоже слегка хихикнул, а сам что-то загрустил. Через день Коленька сам предложил: "Юля, а давай я сам макароны сварю?" Юлия посмотрела на него с сомнением, но решила рискнуть. – Ну что ж, если пожарные наготове, давай, – ответила она и стала учить его, как всё сделать правильно и вкусно. Так жена доказала мужу простую истину от Юлии: "Никакие крики не помогут, если квартира не твоя".
И никакая мужская гордость не заменит тарелку горячего борща, особенно если жена решила устроить маленький педагогический эксперимент. С тех пор, когда Коленька пытался повысить голос, Юлия лишь тихо напоминая: – Коленька, осторожнее! У меня в холодильнике борщ на замке, а ключик у меня, – и муж тут же смягчался.
Хорошего вам дня и приятного аппетита.
И не забудьте поставить лайк!