Я помню тот момент, когда поняла: что-то пошло не так. Стояла на кухне, намазывала масло на очередной бутерброд для Кирилла - десятилетнего сына Максима от первого брака, - и вдруг почувствовала, как у меня дрожат руки. Не от усталости, не от голода. От злости.
- Тань, а где мой рюкзак? - прокричал Кирилл из коридора.
- На вешалке, - отвечаю на автомате. - Там, где всегда.
- А домашка по математике?
- В папке. В рюкзаке.
- А форма для физкультуры?
Я закрыла глаза. Сколько раз мы проходили этот квест каждое утро? А где его папа? Максим как обычно сидел за компьютером с кофе, листал новости и делал вид, что утренняя суета его не касается.
- Макс, - позвала я. - Можешь проверить у Кирилла портфель?
- Он же сам может, - не отрываясь от экрана, буркнул муж. - Уже большой.
Большой. Десятилетний ребенок, который без моих ежедневных напоминаний забывал почистить зубы. Но для собственного отца - уже взрослый и самостоятельный.
А для меня - я же не родная мать, верно? Значит, должна стараться вдвое больше, чтобы доказать: я хорошая мачеха. Та, которая никогда не повысит голос, не откажет в помощи, не скажет грубого слова.
Четыре года назад, когда мы с Максимом поженились, мне казалось - это временно. Кирилл привыкнет, Максим включится в воспитание активнее, и я стану просто женой, а не комбайном по обслуживанию семьи. Но время шло, а я все глубже увязала в роли идеальной мамы для чужого ребенка.
- Тань, завтрак готов? - донеслось из гостиной.
Я посмотрела на часы. Семь утра. За полтора часа до этого я уже встала, собрала Кириллу обед, погладила рубашку, проверила дневник, приготовила завтрак на троих. А Максим проснулся десять минут назад и уже требует еду на стол.
За завтраком привычная программа. Кирилл жевал овсянку и рассказывал про контрольную. Максим молча читал новости. Я суетилась между плитой и столом: то подлить чая, то подать салфетки, то найти Кириллу карандаши.
- Мам, а можно сегодня к Денису в гости? - спросил Кирилл, обращаясь ко мне.
Мам. Он звал меня мамой уже два года. Поначалу это трогало до слез - мальчик принял меня, полюбил. Но постепенно я поняла: для него я стала мамой не по любви, а по функциям. Я та, кто готовит, стирает, помогает с уроками, водит к врачу.
- Спроси у папы, - ответила я.
- Пап?
Максим оторвался от телефона:
- А... к Денису... Таня решит. У нее лучше получается с такими вопросами.
У меня лучше получается. Потому что я вникаю во все детали: кто родители Дениса, где они живут, во сколько забирать. А Максим просто перекладывает ответственность на меня. Удобно же - есть жена, которая разберется.
После завтрака привычная круговерть. Максим ушел на работу, бросив тарелки в раковине. Кирилл помчался в школу. Я осталась одна с грудой посуды и мыслью, которая все чаще крутилась в голове: а что, если я просто... не буду?
В три часа дня пришло сообщение от Кирилла: «Мам, заболел живот. Можешь забрать?»
Я посмотрела на экран компьютера. До конца рабочего дня оставалось два часа, а на завтра был назначен важный звонок с клиентом. Но ребенок болеет. Значит, работа подождет.
Написала Максиму: «Кирилл заболел, еду в школу». Ответ пришел через час: «Ок, я на встрече».
Всегда на встрече. Всегда занят. Всегда у него что-то более важное, чем собственный сын.
Дома я убирала со стола, мыла посуду, загружала стиральную машину. Потом проверила у Кирилла математику, помогла с сочинением по литературе, собрала ему портфель на завтра.
- Таня, а можешь принести чаю? - попросил Максим, не отрываясь от телевизора.
Я принесла чай и села рядом. Хотелось поговорить, поделиться мыслями, просто побыть вместе. Но по телевизору шел футбол.
В тот вечер я долго лежала без сна. Максим сопел рядом, а я смотрела в потолок и думала о своей жизни. Что я получаю взамен всех этих усилий? Крышу над головой в квартире, которая оформлена на Максима? Статус замужней женщины? Право называться мамой чужого ребенка?
А что у меня отняли? Свободное время. Право на усталость. Возможность построить карьеру. Шанс родить своих детей - потому что на них уже не остается ни сил, ни времени.
На следующий день я решилась на эксперимент.
Максим встал, как обычно, и пошел в душ. Я встала, оделась и... села в кресло с чашкой кофе. Не стала готовить завтрак. Не стала будить Кирилла. Не стала собирать портфель.
В половине седьмого Максим выскочил из ванной:
- Таня, где завтрак? Уже почти семь!
- Не знаю, - спокойно ответила я. - Я завтрак не готовила.
- Как не готовила? А что Кирилл есть будет?
- Спроси у него. Или приготовь сам.
Максим стоял посреди кухни в растерянности. Потом рванул будить сына. Следующие полчаса были хаосом. Максим судорожно варил яйца, обжигался, ругался. Кирилл искал учебники, не мог найти сменку.
- Таня, ну помоги! - взмолился Максим. - Мы же опаздываем!
- А я при чем? - я продолжала пить кофе. - Кирилл твой сын. Вот и занимайся им.
В школу они ушли на двадцать минут позже обычного. Кирилл - расстроенный и голодный, Максим - взъерошенный и злой. А я впервые за четыре года спокойно допила утренний кофе.
Вечером началось объяснение.
- Что на тебя нашло? - Максим сел напротив меня за стол. - Ты ведешь себя как ребенок.
- Я устала быть единственной, кто заботится о твоем сыне, - ответила я. - Устала быть прислугой в собственном доме.
- О чем ты? Я же помогаю.
- Чем ты помогаешь? Назови конкретно.
Он задумался. Я видела, как он напряженно пытается вспомнить хоть что-то.
- Я работаю. Обеспечиваю семью. И с уроками иногда помогаю.
- Иногда. Когда тебя попросишь. А я каждый день встаю в шесть утра, готовлю завтрак, собираю Кирилла в школу, работаю, забираю его из школы, готовлю ужин, проверяю уроки, укладываю спать. Каждый день, Максим. Без выходных, без права сказать «не хочу».
- Но ты же любишь Кирилла.
- Да, люблю. Но это не значит, что я должна быть единственной, кто о нем заботится. Это твой сын, Максим. Твой!
Мы говорили еще час. Максим оправдывался, обещал, клялся, что все изменится. Я слушала и понимала - ничего не изменится. Потому что он не видит проблемы. Для него все устроено идеально.
Через неделю стало ясно - я была права. Максим пару раз помог с завтраком, один раз собрал Кирилла в школу. Потом все вернулось на круги своя.
В воскресенье вечером я собрала чемодан.
- Ты что делаешь? - Максим стоял в дверях спальни.
- Собираюсь. Переезжаю к маме на время.
- Совсем сошла с ума? Из-за каких-то бытовых мелочей разрушать семью?
- Это не бытовые мелочи. Это моя жизнь, которую я прожила не для себя. Четыре года я была идеальной мачехой и женой. Получила ли я хоть раз благодарность? Признание? Простое человеческое «спасибо»?
Максим молчал.
- Я не хочу больше быть няней в твоем доме. Хочешь - нанимай прислугу. Платную. Которая будет делать то же самое за деньги.
- Таня, не глупи. Кирилл тебя любит, ты же не можешь его так бросить!
- Я его не бросаю. Я перестаю быть единственной, кто несет за него ответственность. У него есть отец. Пора бы это отцу вспомнить.
Из коридора донесся тихий всхлип. Кирилл стоял в дверях своей комнаты с заплаканным лицом.
- Мам, ты уезжаешь? - спросил он дрожащим голосом. - Навсегда?
Сердце сжалось. Я присела перед мальчиком, взяла его руки в свои:
- Кирюша, я не исчезаю из твоей жизни. Просто... мне нужно время подумать. Понимаешь? А папа будет с тобой заботиться о тебе. Он же твой папа.
- Но он не умеет готовить борщ! И портфель собирать! И сказки читать!
Я посмотрела через плечо на Максима. Его лицо было белым от ужаса - кажется, до него наконец дошло, что он понятия не имеет, как заботиться о собственном ребенке.
- Научится, солнышко. Обязательно научится.
Утром в понедельник я уехала. Максим не провожал - обиженно молчал. Кирилл плакал в подушку. А я, закрыв за собой дверь квартиры, впервые за четыре года почувствовала облегчение.
У мамы было тихо и спокойно. Никто не требовал завтрак в семь утра, не разбрасывал носки, не перекладывал на меня ответственность за чужого ребенка. Я работала, читала, встречалась с подругами. Вспоминала, кем была до замужества.
Максим звонил каждый день. То жаловался, что Кирилл не хочет есть магазинные котлеты, то просил рецепт супа, то умолял вернуться: «Мы же семья!»
- Какая семья? - спросила я его в очередном телефонном разговоре. - Семья - это когда все заботятся друг о друге. А у нас что? Я забочусь о тебе и о Кирилле, а вы заботитесь только о себе.
- Хорошо, хорошо! Я понял! Я изменюсь!
- Максим, ты говорил это уже сто раз. Хочешь доказать - действуй. Месяц живи с Кириллом сам. Без моей помощи, без звонков мне за советом. Справишься - поговорим.
Он справился. Не сразу, не идеально, но справился. Научился готовить простые блюда, стал забирать сына из школы пораньше, помогать с уроками. Кирилл рассказал мне потом, что папа даже сказку на ночь читал - коряво, но читал.
Через месяц Максим приехал ко мне. Усталый, потрепанный, но с каким-то новым выражением лица.
- Я понял, - сказал он без предисловий. - Понял, как тебе было тяжело. Как ты тянула все одна. Прости.
Это были первые искренние слова за пять лет отношений. Без оправданий, без попыток переложить вину.
- Что изменилось? - спросила я.
- Все. Я понял, что быть отцом - это не только деньги давать. Это каждый день заботиться, думать, переживать. Кирилл - мой сын. И я должен нести за него ответственность, а не перекладывать на жену.
- А работа? Твои встречи и проекты?
- Работа важна. Но семья важнее. Я нашел баланс. И понял главное - ты была права. Я использовал тебя как бесплатную няню и домработницу. Это несправедливо и унизительно.
Мы говорили всю ночь. О том, что было, и о том, что могло бы быть. О равенстве в семье, об ответственности, о том, что значит быть командой.
Я вернулась. Но на других условиях. Мы составили четкий график обязанностей: кто что делает по дому, кто занимается с Кириллом, кто готовит ужин. И главное - никто не имеет права сказать другому «это твоя обязанность» просто потому, что тот женщина или мужчина.
Максим сдержал слово. Стал настоящим отцом и равноправным партнером. А я перестала быть прислугой и снова стала женой.
Но самое важное - я поняла: никто не имеет права использовать твою любовь против тебя. Даже самые близкие люди. Любовь - это не повод терпеть неуважение. Это повод требовать взаимности.
И знаете что? Кирилл теперь говорит «спасибо» не только мне, но и папе. Потому что видит: мы оба о нем заботимся. Мы - семья. Настоящая семья, где каждый важен.